49. Окраина Москвы. Линия стандартных бараков. Шесть девушек — шесть комсомолок, предводительствуемые угрюмым мужчиной, позвякивающим связкой ключей, идут через пустырь к бараку. Заходят.
Наплыв.
Холостяцкий барак работающей смены. Девушки, остановившись на пороге, немного даже растерялись. Они оглядываются.
Тридцать коек расставлены, как попало. Окна так давно не мыты, что, кажется, свет не должен проникать через стекла. И что только ни набросано на койках, ни нагромождено под ними и между ними на полу!.. Кстати, пола тоже давно не касалась тряпка.
А на большом общем столе, что стоит посреди барака,—остатки еды, битая бутыль, чьи-то носки, гитара...
Девочки оглядываются.
— Да-а! — тянет Верочка.
— Что, шибануло? —с торжеством опрашивает комендант.
Зина глядит вверх.
— А это что, девочки? — показывает она на потолок. Там целый узор из приставших к известке окурков.
— Это Семенов Коська! Мощно плюется! — с уважением разъясняет комендант.
— Ну, девочки, давайте приступать! — решительно говорит Зоя. — Товарищ комендант, нам нужны ведра, тряпки, щетки, мел!
Наплыв.
Кипит работа. Почти со всех коек сдернуть одеяла, свалены тюфяки. Зина взбирается ш табурет, поставленный на стол. Две девочки моют окна. С тяжелым ведром проплыла Верочка, выплеснула его на пол, склонилась рядом с Зоей, которая, подоткнув подол платья, разувшись и засучив рукава, уже моет пол.
Худенькая девочка стягивает одеяло с койки. Пыль столбом.
Зина, взгромоздившись на табурет, водит щеткой по потолку. Известка сыплется на нее сверху, она щурится. Возятся у окон две девочки.
В глубине появляется с кучей белья комендант. Бросил белье на какую-то койку и стал над ним памятником. Поглядел на часы.
— Да! Скоро уже и ребята со смены воротятся! — меланхолически размышляет он. — А у вас такой разворот!
Зоя испуганно поднимает голову:
- Девочки, слыхали? Надо торопиться!
Голоса:
— Мы и так!..
— Мы скорей не можем!
— Торопись — не торопись, теперь уже не поспеете! —рассуждает комендант.
— Что же это будет, девочки? - беспокойно оглядываясь, опускает щетку Зина.
— А ты не рассуждай,— поднимает от пола разгоряченную голову Верочка.
— Вот придут ребята, усталые, злые, как черти, и вдруг такая картина! — размышляет комендант. -То-то пропишут они, вам уборку!
- А мы пока не кончим, все равно никого сюда не пустим! — решительно заявляет Зоя.
Наплыв.
50. — То есть, как это не пустите?!
Гул голосов, смех.
— В наше же помещение, а не пускают! Дожили, а!..
Девушки, столпившись решительной кучкой, заслонили вход в барак. Там, в коридоре, целая толпа... задние напирают на передних, передние теснят девушек.
Передние настроены явно добродушно, они пытаются разглядеть, что произошло в бараке.
— Ох, и наделали же вы делов, девчата! — смеются они
— Проходи, слышь ты, проходи! — кричат сзади.
Там настроены злее.
— А ну, гоните их! Тоже шефы!
— Другого времени не нашли!
— Тут бы до койки добраться, а они...
Они почти все молоды — эти ребята с Метростроя. Бесконечно усталые, но все же веселые. Подземная грязь въелась в их лица. Кое-кто даже еще в тяжелых комбинезонах, широкополых шляпах.
— Товарищи! Товарищи! Вы же строите метро...—отчаянно кричит Зоя, растопырив руки.
— И без тебя знаем!
— Маяковского...
— Тоже известно!
— И ваша станция уже скоро будет готова...
— Вот мрамором облицуют, картинки, сделают, тогда и поезда пустят!
— Вот, видите, видите! — волнуется Зоя.. Значит, нужны и картинки и мрамор!
— Так ведь само собой разумеется нужны. Как же не нужны!
— Ага! — торжествует Зоя. — А жить, как вы живете — это, конечно, тоже само собой разумеется?..
Парень, разговаривающий с ней, чувствует, что попал впросак.
— Да брось ты зубы заговаривать! — огрызается он. — То метро... оно для всех! А здесь мы сами для себя живем!
— Ну а вы-то кто — не все?!..
Смех.
Девушки чувствуют, что атмосфера разрядилась. Они и сами начинают смеяться.
Рабочие глядят на их славные улыбающиеся лица.
— Эх, ребята! — оборачивается назад белобрысый парень. — Уступим, что ли, для первого знакомства! Все равно они от нас так не отвяжутся!
Гул голосов.
Наплыв.
Носятся по бараку девочки.
— Зинка! Маня! Скорее, скорее стол на середину! Что же вы, девочки, почему вы обе с одной койкой возитесь? — торопит всех Зоя.. Сама она, взгромоздившись на табурет, прибивает, над окном последнюю занавеску.
В коридоре за закрытой дверью полно людей: кто стоит, кто сидит прямо на ролу. Переговариваются, покуривают, нетерпеливо поглядывая на двери.
Голос:
— Скоро ли вы там, черти?
Из-за двери ответ:
- Сейчас, сейчас!
И дверь распахивается.
— Входите, товарищи!
Сияющие лица девочек. Рабочие толпятся в дверях, заходят в барак. Теперь мы видим, как чисто стало. Лучи заходящего солнца золотят стены, койки расставлены в строгом порядке. С коек все убрано, тумбочки на месте между коек.
В глубине барака, сбившись в кучку, стоят девушки.
Оглядываясь по сторонам, хозяева барака, пересмеиваясь и переглядываясь, расходятся по своим местам.
Одобрительные восклицания:
- Смотри, пожалуйста! Наше же помещение, а вроде и не наше!
- Вот это шефы так шефы!
- Да-а! Надраили!
Два парня разглядывают свои койки, словно не узнают их.
- Чорт! - смущенно ругнулся один. – Куда же они сундук мой подевали? - он лезет под койку. - Перешарили, переставили... Теперь ищи, пожалуйста!
- Да - откликается его товарищ. - Правильно это, пожалуй, в Англии устроено - неприкосновенность жилища.
Первый, наконец находит аккуратно поставленный в ногах кровати сундучок.
— А зато где, ты увидишь в этой самой Англии девчонок таких?!—поворачивает он веселое лицо.
И ему отвечает уверенный голос:
— Факт, не найти!
51. Под лампой, свисающей с потолка, - длинный стол. На столе стаканы, кружки, чайник, нарезан хлеб, колбаса на тарелке. Тридцать обитателей барака тесно сгрудились у стола. Не все сидят, многие стоят.
А в центре стола — шесть девушек, шесть школьниц, шесть комсомолок.
И перед каждой — кружка с чаем, кусочек сахара. Все головы повернуты к Зое. Внимательные, сосредоточенные лица. Ясный зоин голос:
...республика наша
строится,
дыбится.
Другим
странам
по сто.
История
пастью гроба,
А моя
страна
подросток –
твори,
выдумывай,
пробуй!
Лет до ста
расти
нам
без старости.
Год от года.
расти
нашей бодрости.
Славьте
молот
и стих
землю молодости.
Несколько мгновений тишина. А потом зашевелились, тихонько загудели.
- Вот он какой!.. — задумчиво говорит молодой рабочий.
- Ну, спасибо! А то строишь-строишь этого самого Маяковского, а что он за человек,— так толком и не знаешь!
Гул благодарных голосов.
— Спасибо, девчата!
— Приходите почаще!
Зоино довольное лицо. Музыка. И дальше она звучит все время. То нежная, то шутливо-ласковая, сопровождая ряд мгновенных перемен, происходящих на экране.
52. Вот на зоино лицо наплывает снова кусочек текста из ее диспозиции:
Васильев — физкультура у октябрят.
И вдруг — дзинь! Футбольный мяч, брошенный в окно, с треском разбивает стекло.
Дзинь! - еще одно окно, еще одно стекло!
Дзинь! — и на мгновение за разбитым стеклом коридорной двери испуганные рожицы малышей, яростная петькина физиономия.
Шторка.
— А кто тебе позволил заниматься футболом?—Петька прижат Зоей в угол.
- По стеклу через день! По-твоему, это физкультура? За десять дней пять стекол! - выговаривает ему Зоя.
— Понимаешь... это все этот беленький из первого «а»... — объясняет смущенно Петька. - Я его в ворота, а он из ворот. Я его снова, а он...
Но дальше петькиных слов уже не слыхать за веселой фразой музыки.
53. И через кусочек текста:
Рабинович — стенгазета
Зоя и Юра на полу, где разостлано полотно стенгазеты, клей, ножницы.
— Нет, нет! Никуда это не годится! — говорит Зоя, шевеля кучку изрезанной бумаги. Нарезал статей из газет, наклеил, и готово. Подумаешь — редактор! Неужели трудно самому что-нибудь придумать?
— А что я, по-твоему, должен делать, если ребята не пишут?
И снова конец юриной фразы тонет в веселом всплеске музыки. Возбужденные голоса:
— А вот не пустим и не пустим!
— Ну да, не пустите!
54. Через строчки:
Соловьева, Комковa – санитарная комиссия.
Две девушки решительно заслонили вход в класс взъерошенному Пареньку. Зоин голос:
— Ну чего ты бузишь?
Паренек яростно оборачивается к появившейся Зое.
— Дуры такие! В класс не пускают! Ногти у меня для них недостаточно чистые... Дуры!
— Покажи!
Паренек протягивает лапу Зое.
— Земелюшка-черновем, чернозем! — ласково напевает Зоя, разглядывая траур под ногтями паренька.
— Так ведь это же масло, понимаешь, машинное! — вырывает паренек руку. — Это не отмывается! Мы с Семкой в техническом собирали модель!
— Придется пропустить, девочки! — серьезно говорит Зоя. — Грязь трудовая!
— Дуры!
— А ты не ругайся!
И снова веселая фраза музыки.
55. И опять текст:
Чижова - рыбы в юнатском аквариуме.
И две головы, склонившиеся над аквариумом:
— Эту рыбу, Зойка, я зову Машкой... Она была худенькая, худенькая, а теперь, видишь, -оправилась...
— Неужели потолстела? — искренне удивляется Зоя. Снова всплеск музыки.
56. И снова текст:
Осьмина, Алабин, Космодемьянская – скорая помощь отстающим.
Поздний вечер. Класс. По разным его углам сидят по двое, трое ребят. Из углов идет словно шмелиное жужжание, Вырываются отдельные слова. Зинин голос вдруг произнёс какую-то химическую формулу.
А на первом плане склонились над учебником Зоя и Борис.
— Ну, понимаешь... — Борис тычет пальцем учебник. — Корень в квадрате. Надо его извлечь. А икс...
— Ничего не понимаю! — с отчаянием сжимает голову Зоя. — Неспособная я по математике! Неспособная и все тут!
— Эх, — вздыхает Борис, — тебе бы половину моих способностей по математике, а мне твои по литературе...
— Кстати, Борька, как у тебя ликбез? -вдруг спрашивает Зоя.
— А что ликбез? — Борис явно немного смущается. — Ничего ликбез! Успевают старушки.
Зоя вглядывается в его лицо:
- А ты каждый четверг ходишь? Не пропускаешь?
Борис не глядит Зое в глаза:
— Вот привязалась! Хожу... само собой разумеется!
Зоя сразу настораживается, но в это время и глубины класса подошла Верочка.
— Скоро вы там? — сунула она голову между Зоей и Борисом. — Ты меня, Зойка, ещё должна по хронологии спросить, а то я всё время путаюсь!
— Давай. давай! — торопит Зою Борис.
- Значит, извлекаешь корень...
Наплыв.
57. По черной лестнице подымается Зоя. Выскочил откуда-то обшарпанный кот.
Зоя, на мгновение задержавшись у двери, на которой наклеен писаный от руки плакатик «Красный уголок», входит.
Серые стены. Два-три плаката. Портреты. У стола сидит женщина средних лет и, что-то подсчитывая, щелкает на счетах. Подняла голову на вошедшую Зою:
— Вам чего?
— Здесь сегодня должны заниматься... — говорит Зоя. — 51 из 201-й школы,..
—Чем заниматься? — недоумевает женщина.
— Как чем? — удивляется Зоя. — Мы послали к вам одного нашего комсомольца... ликвидировать безграмотность...
— Постой-постой...— с трудом вспоминает женщина. — Это такой белобрысенький?
— Ну да... Фомин!
Женщина махнула рукой:
— Давно уже ликвидировал!
— Как?!
— А так! Разок-другой заглянул, а больше мы его и не видали!
У Зои делается совершенно расстроенное лицо, она молчит некоторое время.
— Видите ли, он заболел... — неловко говорит она.— А теперь буду заниматься я... Вы кто?
— Управдом,— отвечает женщина.
-Так вот, товарищ управдом, я вас очень прошу к следующему четвергу оповестить всех неграмотных!
— Прямо не знаю, и так-то с трудом собрала. А теперь они доверие потеряли...
Наплыв.
