34. — А на самом деле ты мне правишься больше всех! — говорит Борис.
Темный класс. Парты, поставленные одна на другую.
Окно, покрытое изморозью. Зоя сидит за партой,
Борис — на парте.
Он неловко царапает край парты.
— Я давно хочу тебе сказать... давай дружить, Заяц!
— Давай! — просто соглашается Зоя.
Мальчик сияет.
- Только я хочу не так просто, а по-настоящему...
— А как, по-твоему, надо, чтобы по-настоящему?
Мальчик кладет на парту руку ладонью вверх.
— Клади свою пядь сверху,— смущенно, но стараясь быть торжественным, говорит он.
Зоя доверчиво опускает свою руку в его ладонь.
- Ну вот! Даю слово, что с этого дня и с этого часа мы друзья насовсем! А теперь прибавь, что хочешь, и я все сделаю.
Зоя думает.
— И что бы ни было плохого или хорошего, все теперь должно быть у нас напополам! - как бы раздумывает она вслух.
— Напополам! — с готовностью повторяет Борис.
— И мы во всем, во всем должны помогать друг другу!
— Конечно! — радостно откликается мальчик.
— И никогда друг другу, не врать!
— Не врать! — повторяет мальчик.
— А если кто-нибудь, все равно кто, скажет про тебя или меня плохое, мы обязательно должны заступиться.
— Ну, я за тебя кого хочешь наколочу! — с готовностью заявляет Борис.
— Нет, драться не обязательно, — мирно замечает Зоя.— И мы никогда и ничего не будем скрывать друг от друга...
Зоя теперь говорят все быстрее и быстрее, и в глазах ее появляется упорный огонек.
— Не скрывать...— повторяет мальчик.
— И я тебя могу, когда захочу, спросить, о чем ты сейчас думаешь, а ты должен ответить сразу и только правду. И я тоже...
На лице мальчика проступает некоторая растерянность. Глядя на упрямое зоино, лицо ему вдруг начинает казаться, что дело заходит слишком далеко:
— Ну уж это ты чересчур...— неуверенно тянет он,
— А, по-моему, это и есть настоящая дружба! — решительно заявляет Зоя.
Мгновение мальчик раздумывает, и потом его осеняет.
— Знаешь, Зайчик, давай так: если я не смогу сразу ответить... ну никак не смогу... я тебе сам скажу... честно! И тогда, чур, не приставать!
— Ну, хорошо! — соглашается Зоя.
Скрипнула дверь. Голос:
— Кто здесь?
Рука у мальчика инстинктивно дрогнула. Но Зоя так и оставила свою руку на его руке.
— Это мы, Анна Сергеевна! — тотчас же отвечает она.
На фоне светлого пятна двери — силуэт.
— Зоя... Боря... Чего вы сюда забрались?
Вглядевшись, Анна Сергеевна подходит к ребятам.
— Тебя, Борис, давно, уже ищут. К тебе пришел отец,— мягко говорит учительница.
— Отец? —с недоумением переспрашивает мальчик, вскакивая с парты. - А где он?
На лице у мальчика проступает беспокойство.
— Он ждет тебя внизу, в раздевалке...
— Чего это ему вдруг вздумалось? - бормочет Борис, убегая.
Замирают его быстрые шаги... Зоя обеспокоенно глядит ему вслед, а Анна Сергеевна, проводив его задумчивым взглядом, поглядела на Зою и вдруг, обняв ее, опустилась с нею рядом нa парту.
— Так-то, девочка...— тихонько говорит она, - Неправда ли, какой сегодня хороший вечер?
— Очень хороший! —откликается Зоя.
Анна Сергеевна молчит, задумчиво глядя в окно, покрытое изморозью. Зоя заглядывает ей в лицо.
— Анна Сергеевна, родненькая, что вы такая невеселая? Или что-нибудь случилось?
Зоя прижимается к ней поближе.
— Нет, девочка... это тебе показалось. Я просто вспомнила о счастье, которое уже было, ну и подумала o счастье, которое еще будет.
— Ох, Анна Сергеевна, как странно! — восклицает Зоя. — Сегодня все только и делают, что говорят и думают о счастье!
— Что ж, девочка, такой уж сегодня день!
Музыка торжественная и широкая.
Наплыв.
35. Там, внизу, через перила пустынной лестницы видны две фигуры. Высокий человек в военной шинели, положив руки на плечи Бориса, что-то говорит ему, потом притягивает его к себе и обнимает. И они стоят обнявшись.
Наплыв.
36. Снова школьный зал. Веселые шумные толпы устремляются к возвышению, на которое взобрался завуч — маленький, сухой человечек.
— Тише, тише! — кричит он, указывая пальцем на большой репродуктор.
В толпе постепенно стихающих школьников пробираются Зоя и Борис.
— А зачем к тебе приходил отец? — осторожно спрашивает она.
— Он уезжает.
— Куда?
— Заяц! Я знаю, что мы ничего не должны скрывать друг от друга, но это не моя тайна... понимаешь?
Зоя глядит на сразу повзрослевшее лицо Бориса.
— Ну, хорошо, хорошо! — вспыхивает она. - Не надо, молчи. И, пожалуйста, прости меня...
— Что ты, Зайчик! — уже почти шопотом отвечает Борис, потому что, пока они идут, в постепенно стихающий зал гудками машин, перезвоном курантов, отбивающих четверти, вторгается Красная площадь. Остановившись, они поднимают головы.
Толпа ребят у возвышения. Завуч, застывший с пальцем, протянутым к репродуктору. В полной тишине начинают бить часы Спасской башни.
Застывшие лица, ребят: задумчивые, возбужденные. Учителя. Филин, торжественно закинувший голову.
Зоя и Борис. Бьют часы. Голос:
— С новым годом, товарищи!
Море поднятых кверху головок.
— Ура! —оглушительно, кричат ребята.
Надпись:
ПОМНИТЕ, КАК БОГАТ СОБЫТИЯМИ БЫЛ ЭТОТ ГОД!
Наплыв.
37. Затихает «ура». Резко вступает музыка.
Пылает Мадрид, Рвутся бомбы. Сквозь дымящиеся развалины бегут женщины, прижимая детей к груди. Во весь экран страстное лицо Долорес Ибаррури. Она говорит речь.
Аппарат отъезжает. Школьный зал. Ряды стульев. Трещит передвижка. Экран и лицо Долорес теперь в глубине.
В светящемся сумраке — лица школьников, пионерские галстуки.
Борис. Рядом с ним Зоя. Широко раскрыты ее глаза, устремленные на экран.
А потом вспыхивает свет в зале. Ребята зашевелились. Голос:
- Следующий сбор отряда в пятницу, ребята!
Вскакивают со стульев, шумят, пробираясь к дверям.
Толкучка, возбужденные голоса.
— А ты видал, как самолет вниз— вжик?..
- А как девчонка стреляла!..
На мгновенье в толпе — задумчивое, сосредоточенное зоино лицо. Мелькнул рядом с ней вихор Бориса.
Наплыв.
38. — Да, девочка, теперь, они жгут города!— откинув край барьера, Филин заходит в библиотеку. Зоя остается за барьером. В руках у нее свернутые на палках карты.
— Сложи карты в угол,— бросает Филин Зое, облачаясь в пропыленный халатик.
Зоя молча укладывает карты. Потом подходит к барьеру, достает стопку книг из портфельчика, кладет их на, стойку, снова молчит, опустив голову. Филин подходит к барьеру.
— Ну-с! — любовно разбирает он книги, - Что же мы будем теперь читать?
— Я пока ничего не возьму, Михаил Яковлевич.. — тихо говорит Зоя.— Мне не хочется читать... я не могу...
Бросив возиться с книгами, Филин поднимает голову и пытливо разглядывает Зою поверх очков. Горячим потоком срываются с ее губ слова, фразы:
— Михаил Яковлевич... миленький... ну, честное слово, я ничего не понимаю. Ну как можно терпеть такое дальше? Почему только мы... почему все другие люди... почему все молчат?! Почему никто им не помотает? Почему позволяют убивать ребят? И никто ничего... Как будто бы так и надо! Как можно терпеть, что, на земле есть фашисты?!
— Понимаю... ох, как я тебя понимаю, девочка! — Филин расхаживает взад и вперед вдоль барьера. — И если бы не мои годы.
Вдруг, остановившись около Зои и выбрав из пачки принесенных ею книг какую-то в сером перееплетике, он быстро листает страницу за страницей. Вот уткнулся носом в книгу.
— «Самое дорогое у человека — это жизнь, — тихонько читает он. — Она дается ему один раз и прожить ее надо так, чтобы не было мучительно стыдно за бесцельно прожитые годы, чтобы не жег позор за подленькое, мелочное прошлое и чтобы, умирая, сказать: вся жизнь и все силы были отданы самому прекрасному в мире—борьбе за освобождение человечества!»
Старик захлопывает книгу. На обложке: Островский Н. «Как закалялась сталь»
— Ну, вот видите, почему Павка мог а я… Нет, правда, Михаил Яковлевич, быть школьницей, девчонкой... в такое время… я просто не знаю, что это за несчастье! – Зоя порывисто упускает голову на барьер.
Старик склоняется к ней, похлопывает ее по плечу.
— Ну, ну, девочка, милая! — ласково говорит он. — Все равно зло не может долго торжествовать! И, конечно, нам с тобой еще предстоит борьба... И, конечно же, мы победим!— старик подымав голову.
— Но когда же, когда? — Зои не поднимает головы от барьера.
— Всему свое время, всему свое время... А пока расти, накапливай силы... — старик гладит Зою по голове.
Вдруг в библиотеку доносятся топот и оживленные голоса.
Зоя и Филин прислушиваются. В библиотеку врывается целая компания ребят. Они кричат, размахивая руками:
- Михал Яковлевич! Зойка!
- Что случилось? — испуганно спрашивает Филин.
- Водопьянов на полюс сел! — кричит Борис.
Музыка.
Зоино удивленное лицо.
И вот, сначала звуковым наплывом заглушая музыку, грохочет мотор самолета.
Наплыв.
39. Проступает знакомая всем черная палатка с белыми буквами -СССР. Четыре черные фигурки бегут от палатки, вскинув головы к небу.
Ровный звук летящего самолета.
Наплыв.
40. Пионерская комната. Ночь. Дежурная лампочка. чуть освещает составленные в углу, знамена, отрядные значки, трубы — все веселое имущество отряда.
Вокруг радиоприемника, примостившись на столах, на стульях, прислонив головы кто куда,— целая компания ребят. Кое-кто дремлет. Обняв руками колени, Зоя сидит на стуле, не отрывая посоловевших глаз от приемника. А на коленях у нее лежит голова Верочки. Верочка сладко посапывает.
Вдруг короткий хрип и приглушенное бормотанье. Зоя вздрагивает. Ребята поднимают головы.
Зоя порывисто поворачивает рычажок, и сpазу громко врывается голос:
— Вашингтон. В 16 часов 30 минут по Гринвичу, на аэродроме Баракс...
— Ребята!— вскрикивает она.
И дальше — коротким наплывом хроника; Чкалова встречают в Америке..
41. Звенящий зоин голос врезается в тот самый план хроники, на котором люди по ту сторону океана жарко приветствуют спустившихся к ним с неба советских летчиков.
— Ребята! Чкалов долетел!..
И сразу оркестры. Крики «ура».
Надпись:
ОНА ВСТРЕЧАЛА ЧКАЛОВА.
Короткий монтаж хроники — встреча Чкалова. Сталин на аэродроме. Улица Горького. Медленно продвигаются автомобили... Метель белых бумажек.
В бегущей за машинами толпе—зоино лицо, лица ее товарищей. Они машут руками, вопят.
— Чкалов! Ура!!! — в совершенном упоении орет Зоя,
Музыка. Трубы.
Надпись:
ОНА ВСТРЕЧАЛА ГРОМОВА.
Короткий монтаж хроники — встреча Громова.
Музыка.
Сменяются планы хроники. Ни Зои, ни Бориса, ни Петьки, естественно, нет в этих кадрах. И все же они присутствовали там. Просто кинооператоры хроники не удосужились снять их. Зато непрерывно слышим мы их голоса.
- Смотри, Зойка,— кричит Борис, — Шмидт!
— Где, где?!
— Ну и бородища!
- Ребята, вон Громов!
- Ну?!
- Громов! Ура, ура!!
- Ой, ребята, Юмашев снимает! — пищит Верочка.
- Борька, бежим! —кричит Петька.— Надо к нему в аппарат попасть. Отчаянный зоин голос: — Боря, Петя, Верка, Зина!,. Ребята, куда же вы?!
И вот теперь, мы видим Зою. Она стоит в толпе машущих руками, весело людей и растерянно озирается. Впрочем, ее глаза горят неподдельным восторгом.
К ней подлетает Борис. В руке у него цветок.
- Зойка! – вопит он - На вот тебе!.. — протягивает он ей цветок. – Это я с машины Громова содрал!
Зоя сияет.
Снова нарастает музыка. Как бы перерезает время повторяющийся между эпизодами сигнал трубы.
Надпись:
ПОТОМ МЫ МОГЛИ ВИДЕТЬ ЕЕ.
Залитая солнцем Красная площадь. Потоки света. Бесконечные ряды молодежи нашей страны. Парад молодости.
И на мгновение – Зоя. Высоко поднял голову, она шагает в ряду других девушек. Гордостью светятся её глаза.
На земном шаре плывет над площадью девушка.
Наплыв.
42. Угол обычной московской булочной-кондитерской. Много веселого народа забрело сюда после парада. Они толпятся у столика с пирожками в глубине у кассы.
Дзинъ-дзинь! — звенит касса.
А на первом плане — Зоя и Борис. Волосы у них встрепаны, зоина шапочка сбита набок. Глаза горят. Все пуговицы на ее пальтишке, накинутом поверх физкультурного костюма, оборванны. Одна-единственная жалобно висит на ниточке:
Борис, поглядывая на Зою, сосредоточенно жует пирожок.
— Знаешь, Борька, — размахивает она рукой, — у меня уже просто нехватает воздуха. Мне все кажется — вот-вот я сейчас захлебнусь... Вот если бы хоть на минуточку сделаться человеком-невидимкой и подслушать, что о нас говорят во всем мире, а потом крикнуть: это; МЫ! Это наша страна!
Зоя энергично взмахнула рукой, и последняя пуговица покинула ее пальто.
—Ну вот,—прозаически замечает Борис. - Последнюю пуговицу потеряла!
Зоя сразу остывает.
— Ой, а где остальные!? — смеется она, распахивая и запахивая пальтишко,—Неужели все в трамвае оборвали?
— Дай я тебе хоть эту найду,—опускается Борис на пол.
Там бумажки из-под конфет, окурки я рядом с трамвайным билетом — зоина пуговица. Рука Бориса, откинув билет, протягивается к пуговице и в это время над ним раздается голос Зои:
- Да не ищи ты, ну ее... Мне одна пуговица все равно не поможет..
Рука застывает над пуговицей, сжимается в кулак, и вот пуговицы уже нет на полу.
— А и верно, зачем она тебе?.. — по-нарочному пренебрежительно говорит, поднимаясь, Борис. Зоя смеется.
Возникает широкий лирический поток музыки.
Борис поглядывает на Зою, уплетающую булку, смущенно улыбается, потом косится вбок.
Там, на его разжатой ладони—пуговица. Снова сжав руку в кулак, он незаметно сует ее в карман.
Зоя, вытирает платочком свои руки. Лица ребят сияют. Торжественная заключительная фраза музыки.
