Шепетовский узел играл особенно важную роль для противника. Отсюда на смену разгромленным под Курском пехотным и танковым дивизиям перебрасывались свежие — из Западной Европы. На восток следовали эшелоны с танками, горючим, живой силой и боеприпасами, навстречу им шли санитарные поезда, составы с разбитой техникой, с награбленной пшеницей... Поэтому все силы партизан, действовавшие в этом районе, направлялись на участок Здолбунов — Шепетовка.
Начальник Украинского штаба партизанского движения генерал Строкач приказывал Олексенко:
«В общем плане действий вы выполняете одну из основных задач, главное в которой — воздействие всеми вашими силами путем диверсий, засад (с целью расстрела и поджога железнодорожных эшелонов и автомашин), а также массового террора создать невыносимые условия работы железнодорожного узла Шепетовки.
Повторяю, все ваши действия всеми силами должны быть направлены главным образом на Шепетовский узел, через который в течение всей войны железнодорожное движение всегда было и есть самое оживленное. Примите все меры массовых диверсий на железных дорогах вокруг Шепетовского узла».
Выполняя указания ЦК КП Украины, обкома партии и штаба партизанского движения, на железные дороги, отходившие от Шепетовского узла, вышли диверсионные группы из партизанских соеди-нений Ивана Шитова, Ивана Скубко, отряда Антона Одухи.
Действовать заодно с партизанскими диверсионными группами должны были и шепетовские подпольщики.
Гитлеровцы с начала 1943 года стали укреплять подступы к железнодорожному полотну, установили постоянное патрулирование, между станциями систематически курсировал бронепоезд, переезды при-крывались дзотами. А 25 апреля «Новая Шепетовщина» напечатала такое распоряжение: «Вдоль железнодорожной колеи Здолбуново Кривин — Шепетовка — Полонное — Мирополь устанавливается запретная зона 300 метров вправо,и 300 метров влево от железнодорожной насыпи. Переходить через эту 600-метровую зону с 21 по 5 часов запрещено. Приказано стрелять в лиц, противодействующих этому распоряжению.
Гебитскомиссар д-р Ворбс».
Подпольный комитет определял объекты диверсий, намечал планы операций и ответственных исполнителей, принимал меры к обеспечению взрывчаткой.
Подпольщики пустили в ход полученные от Швалленберга мины. Одну из них незаметно «прилепил» к железнодорожной цистерне с бензином Володя Ковальчук. Мина сработала под Казатином, и состав за считанные минуты превратился в гигантский костер. Несколько мин было передано группе Василия Андросова, который устроился шофером в депо. В его группу входили Шматько, Бутенко, Розу-менко, Стукало и Виницковский. Магнитные мины пошли на подрыв составов с горючим и боеприпасами.
Андросов предложил вывести из строя железнодорожную электростанцию. В случае удачи парали-зовывалась работа механических мастерских в депо.
Бутенко пронес и поставил на дизель мину. В установленное время раздался взрыв, но свет не погас, станки продолжали работать. Диверсанты только на другой день узнали: немцы случайно заметили мину, какой-то солдат, недолго думая снял ее и понес к выходу. И тут произошел взрыв. Солдата разорвало на клочки, но двигатель электростанции остался невредимым.
Одним из первых объектов для удара в городе были намечены нефтебаза и материальный склад депо, где хранились 150 тонн бензина, 80 тонн керосина, много смазочных материалов, запасные части к" локомотивам и вагонам. Подрывниками назначались: Владимир Николаенко, Петр Власюк, Леонид Ярошенко, Мирошник. Руководитель Иван Музалев.
Плаксюку было дано срочное задание: изготовить часовой взрыватель. Для этой цели ему передали немецкий карманный будильник. Через два дня мина была готова.
Первая попытка подложить мину под цистерну не удалась — склад тщательно охранялся немецкими солдатами. Пошли на хитрость. На другой день Леонид Ярошенко принес мину в депо и передал Петру Власюку, когда тот пошел на склад за запасными частями. Немецкий часовой внимательно проверил пропуск, поморщился, увидев, что у Власюка размоталась портянка и волочится по земле, а тот как ни в чем не бывало шаркает по булыжнику деревянными башмаками.
Власюк неторопливо подошел к цистерне с бензином и, поставив ногу на фундамент, начал наматывать портянку. Часовой несколько секунд посмотрел на него, затем — на часы (в этот момент Петр приложил мину к цистерне), а когда снова взглянул на парня, тот уже аккуратно замотал портянку и направился к складу запчастей...
В одиннадцать часов вечера раздался взрыв, затем над нефтебазой и складом поднялся столб огня, зарево залило окрестности, тревожно зазвонил пожарный колокол. Но потушить пожар было невозможно.
Утром Николаенко, Власюк, Мирошник и Ярошенко как ни в чем не бывало пришли в депо. Николаенко уже успел узнать от Веры Бойко и Тамары Крамаренко, что часовой, охранявший склад, дал такие показания: мимо склада проехали на мотоцикле партизаны и выпустили по цистерне очередь из ручного пулемета зажигательными пулями. Но в конце рабочего дня тот же Николаенко заметил, что у табельной доски вместе с мастером встал жандарм. Ничего хорошего это не сулило —так было уже несколько раз, когда кого-либо из рабочих арестовывали.
Владимир подошел к Власюку и шепнул:
— Иди вперед, я за тобой. Если тебя возьмут, я у проходной стреляю жандарму в спину и сматываемся. Ясно?
Но в этот раз никого не арестовали, хотя жандармы и полицаи несколько раз появлялись в депо, проводили обыски. Затем комитет передал Власюку, чтобы немедленно уходил в отряд, гестаповцам стало известно, что он был на складе и подходил к цистерне. Петр ушел к партизанам.
Молодежная группа железнодорожного узла, получив несколько мин замедленного действия, подорвала водонапорную колонку, две мины ребята «прилепили» к паровозам (сработали на перегонах). Одну мину Эдик Кипень взял как «гостинец» для гитлеровских танкистов, погрузившихся в эшелон. Эдик зашел к ним перед отправкой, чтобы поменять сало на хлеб, и незаметно сунул мину под брезент. Часа через три, когда эшелон тронулся, раздался взрыв.
Работу в депо и на путях затруднял жандармский пункт, расположенный в самом центре узла. Что бы ни делал — гляди в оба. Николаенко попросил Кухалейшвили подумать, как бы ликвидировать этот пункт. Кухалейшвили завел об этом речь с Ковальчуком и Яцентюком.
— Что можете придумать, тезки?
— Сожжем,— не задумываясь ответил Яцентюк. Он иногда бывал у жандармов, работая на промывочном пункте.
Николаенко и Бията поддержали Яцентюка и решили одновременно еще поджечь и цистерну с горючим, чтобы отвлечь внимание жандармов и обеспечить вынос артиллерийских снарядов, находившихся в одном из вагонов.
С вечера ребята получили на складе керосин и бензин, который выдавался кондукторам для фонарей. Они заметили, что часовой у жандармского пункта не выставлялся. Ковальчук с Яцентюком огляделись. Около пункта никого не было. Вошли в коридор, освещенный электролампой,— тоже пусто, как по заказу. Не теряя времени облили пол и стены горючим, бросили горящую спичку и выбежали наружу.
Домик сгорел дотла.
...На квартире Пети Вербицкого Болеслав и Эдик Кипень и Миша Попелин зашили в мешковину взрывчатку, набили. патронами магазин немецкого автомата. Болеслав придирчиво осмотрел мину, с сомнением почесал затылок:
— Слушай, Мишка, не маловато — четыре кило?
— Больше нет. Обещал Литвинчук еще подбросить, но когда это будет?
— Ладно. Пора, хлопцы!
Четыре тени бесшумно нырнули в темноту. Перейдя ручей, ребята вышли к складу леспромхоза, который примыкал к железнодорожному путепроводу. Петя и Болеслав остались охранять, Миша с Эдиком проникли в путепровод, а оттуда — на главный путь перегона. Быстро разгребли балласт под рельсами, положили заряд, замаскировали и через несколько минут тяжело дыша опустились рядом с Кипенем и Вербицким.
— Порядок, Борька!
— Ходу, хлопцы!
Уже далеко за складом услыхали взрыв и стрельбу...
