В мае 1943 года произошло событие, способствовавшее новому подъему партизанского движения в области.
Связные Одухи проинформировали Шепетовский подпольный комитет о том, что из Москвы самолетом к партизанам прибыл депутат Верховного Совета СССР Степан Антонович Олексенко, утвержденный решением ЦК Коммунистической партии Украины секретарем подпольного обкома Каменец-Подольской области.
15 мая обком был создан. В состав его вошли С. А. Олексенко, И. И. Шитов и И. Е. Скубко. Одновременно образовали областной штаб партизанского движения. Его также возглавил Олексенко.
На одном из очередных заседаний обкома были назначены секретари подпольных райкомов, которым предстояло пройти с небольшими группами партизан в свои районы, создать там подпольные группы, наладить связь с партизанскими отрядами, организовать их пополнение. Секретарем Шепетовского райкома был назначен Павел Иванович Борисенко. Однако когда обком через коммунистов отряда имени Михайлова получил подробную информацию о подпольной организации в Шепетовке, то ему стало ясно, что необходимости в таком назначении не было — фактически Шепетовский подпольный райком уже существовал.
— Это большое доверие нам,— сказал Горбатюк и предложил через партизанский отряд имени Михайлова послать к С. А. Олексенко своего связного.
Цель была достигнута. Вместе с распоряжениями, советами, заданиями связные принесли необычный документ — «Обращение к своим избирателям, к народу Каменец-Подольской области». Комитет рас-
пространил это обращение. Повсюду люди читали идущие от сердца строки:
«Дорогие товарищи!
Родные бритья и сестры, сыны и дочери Украины!
К вам обращаюсь я, ваш избранник, ваш депутат. Обращаюсь в грозное и тяжелое время, что выпало на нашу долю, на долю украинского народа.
...Товарищи избиратели! Пишу к вам не издалека. Я около вас. Я ваш депутат и нахожусь с вами. Вижу ваше горе и призываю вас к борьбе, к мести оккупантам, к активной помощи Красной Армии. Красная Армия уже на Украине, бьет гитлеровские полчища.
Активной борьбой поможем Красной Армии приблизить время освобождения родного народа от лютых зверств.
...Украина была и будет советской!
Руководитель партизан Каменец-Подолыцины,
Депутат Верховного Совета
Союза Советских Социалистических Республик
С. А. Олексенко».
Подпольный обком предлагал обратить внимание на формируемые в Шепетовке подразделения так называемой «Российской освободительной армии» (РОА) изменника Власова. Среди власовцев должно быть немало людей, которые пошли в эти подразделения, чтобы вырваться из лагерей смерти, получить оружие и обратить его против врага.
Нишенко сказал:
— Мы с Музалевым и Павлюком уже обратили внимание и на «казачков» и на власовцев. Да, среди этих людей действительно есть и такие, что не являются врагами Советской власти и рады бы чем угодно искупить свою вину. Особенно в юнкерской школе, в которой готовят командиров. Думаю, указание обкома мы выполним.
Нишенко и Музалев давно уже познакомились с юнкерами. Особенно привлек их внимание юнкер Иван Трояновский. Поняв, что имеет дело с советскими подпольщиками, он обращался к Музалеву и Ни-шенко с просьбой переправить его и нескольких товарищей в лес к партизанам. Как самую большую тайну поведал Трояновский, что он является коммунистом. Теперь при встрече Иван Савельевич, испытывающе посмотрев на него, сказал:
— Вот что, Иван Кондратьевич, давай говорить серьезно. Переправить тебя и твоих товарищей в отряд я могу, но подумай сам, что ты сделал, чтобы заслужить доверие, помочь в нелегкой борьбе партизанам и нашей армии?
— Я не пожалею жизни в бою.
— Верю. Но это в будущем. Можно сделать гораздо больше и сейчас.
— Что надо сделать? Говорите.
— Сколько юнкеров в школе?
— Немногим больше сотни.
— Вот и надо сделать так, чтобы эти люди снова были в строю. Времени на это вполне хватит месяца. Что скажешь?
— Скажу то, что хлопцы, которых я знаю, ни за что не будут воевать против своих. Но надо разобраться со всеми, а это нелегко. Не знаю, справлюсь ли один.
— Наверняка не справишься. Подбери надежных людей, подготовь их, от нас получишь листовки, предназначенные специально для них. В листовках будет сказано, что советский народ простит тех, кто не запятнал своих рук кровью и искренне хочет искупить вину. К работе подключатся наши товарищи. Общими усилиями мы убедим колеблющихся и, выведем людей на верную дорогу.
— Спасибо за доверие, дядя Ваня! ...Казармы власовцев находились недалеко от дома Павлюка. Володя и его товарищи часто бегали на плац, где солдаты занимались строевой подготовкой. Во время перерыва Между занятиями солдаты подходили к мальчишкам, заговаривали с ними, расспрашивали о родителях, чем они занимаются,— по всему было видно, что многие тосковали по своим семьям.
Солдаты постарше чувствовали настороженность и недоверие ребят и, хмурясь, прятали глаза. Молодцеватый унтер, загасив окурок, спросил Валю Котика:
— А петь вы умеете, хлопцы? Спели бы нам. Валя ухмыльнулся.
— Конечно, умеем! А ну, Володя, помоги! И затянул во весь голос:
«Шел отряд по бережку, шел издалека, Шел под красным знаменем командир полка.» Кто-то ударил по затылку, а затем схватил за ухо. Валя остолбенел, увидев пожилого фельдфебеля, который прошипел:
— Большевистские выродки! Кто вас послал? Унтер-офицер вступился за ребят:
— Ну что прицепился? «Отче наш» их никто петь pie учил, поют, что раньше учили. Поди и твой те же песни поет. Оставь хлопчиков в покое!
— А ну, брысь отсюдова, а то в полицию сдам,— кричал фельдфебель.
Вечером Валя рассказал Адаму Васильевичу о происшествии. Павлюк покачал головой:
— Ты, Валя, должен понимать, что такие шутки дорого обойдутся. Значит, унтер заступился? Знаешь что, покажи-ка мне его издалека.
На другой день Валя видел, как Адам Васильевич о чем-то беседовал с унтером, а через несколько дней Володя Павлюк отнес одному из солдат записку от отца, тот прочитал, скомкав бумажку, сказал:
— Передай, сделаем.
Музалев, Нишенко и прибывший из отряда для переброски взрывчатки командир подрывников Михаил Петров несколько раз встречались с юнкерами, которых рекомендовал Трояновский, беседовали с ними. Юнкера горели желанием уйти к партизанам и, сбросив ненавистную форму, бить врага. Вскоре большинство юнкеров было втянуто в подготовку к выходу в лес. Музалев предложил: поднять школу ночью по тревоге, якобы для действий против партизан, и полностью вооруженную вывести в лес. Нишенко поддержал его, но возразил, что без командования школы, прежде всего полковника Петрова, это сделать очень трудно. Малейшая случайность приведет к провалу и гибели людей.
— Что представляет из себя этот Петров? — спросил Горбатюк.
— Судя по рассказам подчиненных, человек неустойчивый, больше всего бережет собственную шкуру,— ответил Музалев.
— Тогда, на мой взгляд, надо встретиться с ним, вразумительно растолковать, что школа разложена, хочет он того или нет, юнкера уйдут к партизанам. Если будет препятствовать, сообщит в гестапо, то или * юнкера, или мы его уничтожим. Отсюда вывод — вместе с подчиненными перейти к партизанам, а толковать с ним буду я.
В тот же день Музалев поручил Трояновскому подготовить встречу Петрова с представителем партизан. Через неделю Трояновский сообщил, что полковник согласен на встречу. Назначили ее в городском парке.
Петров пришел вместе с Трояновским. Полковник изучающе оглядел Нишенко, опустился рядом на траву.
— С кем имею честь?
— Дядя Ваня.
— Начальник школы Петров.
Нишенко обратил внимание на «железный крест» на кителе полковника, ухмыльнулся:
— Что это у вас за крест? Уж очень новенький. За что его получили, если не секрет?
— За борьбу с партизанами,— вызывающе буркнул Петров,— затем хмуро добавил: — вот что, если хотите, то давайте говорить серьезно.
— Хорошо, поговорим серьезно. А насчет креста я сказал не случайно. Недалек тот день, когда он вам будет жечь грудь, но тогда будет поздно. А теперь слушайте меня внимательно.
К концу разговора Петров помрачнел, нервно крутил пуговицу и не поднимал глаз. Медленно размял сигарету. Трояновский щелкнул зажигалкой. Глубоко затянувшись, полковник выдохнул вместе с дымом:
— Что я должен делать?
— Часа в два ночи поднять школу по тревоге, объявить, что предстоит операция против партизан. Выведете людей в лес, а там уж наша забота.
Нишенко проинформировал о встрече членов комитета.
В субботу состоялся еще один разговор с Петровым. Он согласился с требованиями подпольщиков, но поставил условие: кто-то из подпольщиков должен прийти в казарму и находиться там, пока юнкера не выйдут в лес. Это был рискованный шаг, но ничего другого не оставалось делать. Идти в казарму вызвался Музалев, только попросил, чтобы ему при-несли власовскую форму. Выход в лес назначили на воскресенье.
Вечером Трояновский, которого сопровождали два юнкера, принес форму и пропуск в военный городок, где в одной из казарм на третьем этаже размещалась школа. Ниже этажи занимали немцы. Муза-лев ушел к юнкерам, а Нишенко спрятался поблизости в кустах.
Медленно тянется время. Иван Савельевич то и дело посматривает на часы. Час ночи... два... Все тихо. Неужели провал? Полтретьего. Нишенко вздрогнул, услыхав топот множества ног, затем команда:
— Становись!.. Равняйсь!.. Смирно!.. Шагом марш!..
Через несколько минут юнкера строем вышли за ворота. Впереди строя — Музалев. Увидев Нишенко, с улыбкой подошел к нему.
— Проголодался, наверное, в кустах? А я знатно подкрепился.
— Сколько людей?
— Ровно сотня...
В лесу юнкерам объявили, что они идут к партизанам. Предложили: кто желает в лес — направо, кто не желает — налево. Все перешли на правую сторону. Музалев увел новое пополнение в отряд, а Нишенко вернулся в Шепетовку. Через несколько дней отряд был окружен во много раз превосходящими силами врага. Пополнение пришлось как нельзя кста-ти. Отбив вражеские атаки, михайловцы прорвали кольцо окружения. Новые партизаны, бывшие юнкера, отважно сражались с врагами и в последующих боях.
