Глава подполья не знал, не мог знать об инструк¬таже, который дал своим подручным Гепарт накануне Октябрьского праздника. Но и знай он об этом, никакие фашистские устрашения и кары не остановили бы Васькина и его товарищей в их горячем стремлении от¬метить 24-ю годовщину славной революции вместе со всеми патриотами. Обдумывать этот вопрос он стал еще задолго до праздника. Он, конечно, понимал, что фаши¬сты будут всячески препятствовать участию населения в торжествах. Организовать их надо скрытно, ни в коем случае не подвергая опасности ни жителей, ни подполь¬ную организацию. Решил посоветоваться с руководите¬лем Должинской группы.
Дома у Александра Ивановича он застал Кознину.
— Легки на помине,— приветствовала его Надежда Ивановна. — Мы тут с братом обсуждаем, как лучше праздник отметить в деревнях. И вас вспоминали...
— А я, собственно, для этого и пришел. Остается уже немного, недели две. Ну так какие соображения?
— Побольше подготовить к этой дате специальных листовок,— начал Иванов. — И уже сейчас начать аги¬тацию, чтоб в праздничные дни никто на работу не вы¬шел.
— А торжественные вечера провести под видом по¬сиделок,— подсказала Кознина.
Васькин согласился. Он только уточнил, что и лис¬товки распространить, и «посиделки» провести надо не 7 ноября, а накануне, чтобы провести фашистов. Тут же наметили, кому готовить короткие выступления, кого пригласить. Подготовку листовок взял на себя Павел Афанасьевич.
— А теперь об одной просьбе партизан,— продол¬жал Васькин. — Скоро зима. Очень нужны им маскиро¬вочные халаты. Что мы можем сделать?
— Портниха надежная есть — Анна Кузьминична Занина, да и я могу ей помочь,— уверенно сказала Кознина. — А вот с белым материалом...
— Метров тридцать нового мы достали,— сообщил Васькин. — Надо попросить у хозяек старых простыней, наволочек. Возьмитесь-ка за это, Надежда Ивановна. О результатах мне недельки через две сообщите. Кознина согласилась.
— Надеюсь, с военнопленными вы уже связались? — напомнил Васькин.
— Да, удалось. — И Надежда Ивановна подробно рассказала, как ходила к месту работы пленных, как передала им вместе с хлебом листовки, как помогла со¬здать первую группу желающих бежать из лагеря в лес к партизанам.
— Вот видите, а вы вначале в чем-то сомневались. Возле нашего района действует партизанский отряд из окруженцев и бывших военнопленных, командует им офицер-армеец. На днях в этот отряд и проведем пер¬вую группу. Предупредите их. — Васькин назвал место недалеко от лагеря, где партизан-проводник будет в оп¬ределенное время ожидать группу.
К тому времени с этим отрядом, носящим название «Храбрый», Васькину уже удалось установить связь. Отряд защищал Партизанский край. Командиром его был подполковник М. Я- Юрьев, комиссаром—А. Ф. Ов-чинников, начальником штаба — старший политрук Б. С. Тимачев. Отряд имел три взвода и орудийный расчет. Он отличился при налете на фашистский гарни¬зон на станции Плотовец. Некоторое время у партизан было мало оружия и боеприпасов. Местное население, а также волотовские подпольщики помогли пополнить их «арсенал», собрав немало оружия на поле боя возле деревень Журавлиха, Горки, Дерглец и других.
— Вы напомнили о зиме,— обратился к Васькину Иванов. — Есть еще один вопрос. Филькову на сеновале уже холодно. Что, если под видом родственника пере¬вести его в дом хозяйки?
— А документы?
— У Демьяновой в Руссе жил племянник, тоже Петр. В первые дни войны ушел добровольцем. Был слух, что погиб. Гражданские же его документы сохра¬нились. Их и используем. Может быть, Немков попро¬сит старосту поставить Филькова на учет как местного жителя?
— Не слишком ли многого хотим от Егорова? — ре¬шительно возразил Васькин. — Ненадежен он...
— Тогда не будем его впутывать в это дело, а Филь¬кова переведем втихую. В случае чего — покажет доку¬менты.
— Да, Александр Иванович, тебе как писарю бурго¬мистр доверяет оформлять паспорта?
— Очень редко.
— Мне срочно нужны документы на другую фами¬лию. Выручай.
— Попытаюсь, Павел Афанасьевич.
Уже собираясь уходить, Васькин уточнил у Козни-ной имена трех повешенных в деревне Раглицы пат¬риотов, трупы которых фашисты три дня не давали сни¬мать. Это были председатель сельсовета Василий Дени¬сов, колхозники Михаил Занин и его сын Даниил. Воз¬мущенные жестокостью оккупантов, они ночью подсте¬регли фашистского солдата и убили, а труп бросили в реку. Гитлеровцам удалось дознаться.
— Как жаль, не успела я их принять в свою груп¬пу,— сокрушалась Кознина.
За неделю до Октябрьской годовщины в райцентре и в деревнях Должино, Соловьево, Дерглец и многих других появились листовки. Они сообщали о положении на фронтах и заканчивались словами: «Патриоты! От-празднуем славную дату Октября, и пусть трепещут фашисты и предатели от нашего единства!»
Под вечер в просторном доме на окраине села Должина собрались «на посиделки» человек сорок мест¬ных жителей. Была среди них и Нина Павловна Васильева. Она волновалась, как перед первым уроком. Подошла к столу, поправила волосы и начала:
— Товарищи! А помните, как мы в прошлые годы всем колхозом отмечали праздник Октября?
— Еще бы! — откликнулись с лавок,— это же луч¬ший праздник!
— Мы, конечно, его никогда не забудем,— продол¬жала Нина Павловна.— Это же мы построили первое в мире социалистическое государство и хорошо жили, по¬ка коварный враг не пришел на нашу землю. Он пы¬тается огнем и мечом установить у нас свои порядки. Фашисты хотят растоптать и уничтожить все наше са¬мое светлое и радостное, сделать из нас рабов. Не вый¬дет!
Когда стихли негромкие хлопки, встала женщина средних лет со скромным выражением лица. Это была Анна Ивановна Иванова — старшая сестра Немкова, до войны работавшая заведующей почтовым отделением в Должине.
— Татьяна,— обратилась она к Ефремовой,— про¬чти, пожалуйста, «Песнь о Соколе».
Эту просьбу поддержали и другие.
Таня, немного волнуясь, вышла к столу и, слегка запрокинув голову с короткой прической, начала декла¬мировать умело и с чувством:
— «...О смелый Сокол! В бою с врагами истек ты кровью... Но будет время — и капли крови твоей го¬рячей, как искры, вспыхнут во мраке жизни и много смелых сердец зажгут безумной жаждой свободы, света!
Пускай ты умер!.. Но в песне смелых и сильных ду¬хом всегда ты будешь живым примером, призывом гор¬дым к свободе, к свету!
Безумству храбрых поем мы песню!..»
Нестареющие горьковские слова оказались здесь очень кстати и пришлись по душе этим людям, многие из которых тоже совершали, пусть и негромкие, подви¬ги во имя освобождения Родины.
Спели «Катюшу», затянули несколько народных пе¬сен.
Под конец Таня предложила спеть «Интернацио¬нал». Она первой начала негромко: «Вставай, прокля¬тьем заклейменный...»
Ее поддержали нестройно три-четыре голоса, потом все подхватили давно знакомые слова: «Весь мир го¬лодных и рабов!..»
Казалось, люди забыли, что рядом фашисты. Встав со скамеек, прижимаясь друг к другу плечами, негром¬ко пели, сжимая пальцы в кулаки...
В праздничные дни ни в Соловьеве, ни в Должине, ни в других деревнях люди на работу не вышли. По улице же ходили в лучшей одежде. Рассвирепевший на¬чальник полиции со своими людьми разъезжал по де-ревням, пытаясь силой выгнать население на вывозку леса, копку траншей и ремонт дорог. Но, столкнувшись с молчаливым единодушием сельчан, отступился от сво¬ей затеи.
Васильев складывал на дворе расколотые дрова в аккуратную поленницу. Увидя подходившего Васькина, сказал с улыбкой:
— Привет долгожданному гостю!
— Почему долгожданному? Что-нибудь случилось?
— Да нет, в общем-то все в порядке... Зайдемте в избу, замерзли, наверное. — Сели в горнице к столу.— Фашисты на днях сходку собрали и объявили, что они уже вошли в Москву. Предлагали помогать новой вла¬сти во всем. Народ очень встревожен.
— Ну а ты-то сам веришь?
— Нет, конечно.
— Это очередная утка. О какой сдаче Москвы мо¬жет идти речь, если на Красной площади был в честь годовщины Октября военный парад. Я сам слушал по радио сообщение о торжественном заседании в столице и о параде.
— Вот порадуем этой вестью людей,— радостно по¬тирая руки, заговорил Васильев. — Теперь бы газетку достать...
— Газета будет,— заверил Васькин.
Оживившись, он стал рассказывать, как провел пра¬здничные дни в Партизанском крае. Люди отмечали Октябрь в тылу врага, как в мирное время. В каждом колхозе провели торжественное собрание. Народ при¬шел на них нарядно одетым. В крупных селениях со¬стоялись митинги. На улицах были установлены арки, увитые зеленью, с портретами руководителей партии и правительства.
Перед колхозниками прошли строем партизанские роты и взводы, артиллерийские расчеты, проска¬кали конные отряды. Потом перед собравшими¬ся выступали дети колхозников, затем все хо¬ром пели революционные песни...
— Яковлев дома? — спросил Васькин.
— Да. А что?
— Я напишу записку, пусть доставит по указанному адресу. Думаю, газеты с отчетом о торжествах в Мос¬кве вы получите.
Васькин написал химическим карандашом на тет¬радном листе:
«В штаб бригады комиссару тов. Орлову.
Вы мне обещали 300 экземпляров доклада Сталина от шестого ноября 1941 года... Кроме этого, прошу вы¬слать листовки для Волотовского района... несколько экземпляров свежих газет... и, если имеются, старых... Население Волотовского района очень жаждет этой ли¬тературы.
Помимо всего этого... если имеется, вышлите табач¬ку... Жду в отряде Юрьева.
Переправить всю эту литературу, а также ее рас¬пространить среди населения сумеем.
Если есть листовки на немецком языке, тоже вы¬шлите. Они будут распространены там, где имеются немцы.
С коммунистическим приветом...
ВАСЬКИН»
Сложил лист вчетверо и протянул его Васильеву.
— А на обратном пути пусть Яковлев заглянет ко мне в деревню Чертово. Буду его ждать.
