Матвей Мартынов
СПАСТИ ЧЕЛОВЕКА!

   С одного из прифронтовых аэродромов поднялась шестерка штурмовиков и взяла курс на Орел. Самолеты вел заместитель командира эскадрильи, молодой коммунист, гвардии старший лейтенант Алексей Шагинов.
   Фашисты поздно заметили опасность: ИЛы уже выстроились в боевой порядок. Они накрыли бомбами немецкий аэродром, на бреющем полете вышли из атаки, а затем произвели второй и третий заходы. Вспыхивали "юнкерсы", взрывались боеприпасы, горели бензоцистерны...
   Когда вражеский аэродром превратился в ад кромешный, Алексей вывел группу из атаки, и машины легли на обратный курс.
   Внезапно самолет ведущего как будто споткнулся, вздрогнул, стал тяжелее. "Зенитный угодил",- сразу понял летчик. Черный удушливый дым заполнял кабину, показались острые языки пламени.
   Из последних сил подчиняя своей воле машину, Алексей увидел, что ИЛов настигли вражеские истребители. В сетке прицела неожиданно показался "мессер". Шагинов нажал гашетки. Истребитель задымил, резко пошел вниз... И в тот же миг другой "мессер" длинной очередью прошил кабину. Алексей почувствовал тошноту. Что-то теплое потекло по шее, по правому боку.
   Объятый пламенем ИЛ, теряя высоту, мчался над Мценским шоссе. Впереди показалась цепочка грузовиков. Алексей пытался нацелить машину на дорогу. Но сделать этого ему не удалось: самолет врезался в свежую пашню, в нескольких десятках метров левее шоссе.
   Выброшенный из кабины, летчик вскочил на ноги, отстегнул парашют и побежал к оврагу, поросшему кустарником. Углубившись в заросли, вскарабкался на самый гребень косогора и прилег. Справа от шоссе простиралось вспаханное поле, слева по извилистым берегам речушки раскинулась большая деревня. Солнце уже коснулось горизонта. Неподалеку дымился самолет. Около него суетились какие-то люди. На обочине дороги стояла легковая автомашина.
   Темнело... Алексей решил, что в сумерках гитлеровцы побоятся сунуться в заросли... Какой сегодня день?
   Это был двадцать седьмой день августа сорок второго.
   ...Шорох. Приглушенные голоса:
   - Здесь...
   - А ты видишь?
   - Нет, но где-то здесь...
   Алексей замер.
   - Летчик! - негромко позвали.
   Алексей молчал, выжидая, что будет дальше.
   - Летчик! Товарищ!..
   Спазма сдавила Алексею горло. "Товарищ... Свои..." Поборов волнение, негромко свистнул. Но тут же подумал: не провокация ли?
   Из-за куста вышел парень лет двадцати, в рубашке и брюках, с глубоко засунутыми в карманы руками.
   Алексей привстал и подался вперед, направив пистолет в грудь подошедшему.
   - Ты кто? - спросил он резко.
   - Для начала убери эту игрушку, - спокойно ответил парень, кивнув на пистолет.
   - Руки из карманов! - потребовал Алексей.
   Парень понимающе улыбнулся и вывернул пустые карманы.
   - А там еще кто?
   - Коля, выходи! - бросил парень через плечо. Рядом с ним встал другой, немного помоложе.
   - Свои мы, опусти пистолет, - миролюбиво предложил старший, - помочь тебе хотим...
   - Подойди сюда, а он пусть остается на месте. Старший подошел и коротко объяснил:
   - Танкист я, Алексей Чеченев, временно нахожусь в деревне Нижняя Калиновка Орловского района... А это мой брат Николай, тоже комсомолец.
   Шагинов пристально посмотрел на танкиста и как бы нехотя сообщил:
   - А я вот летчик-штурмовик... Ну ладно, иди и ты поближе, - кивнул младшему.
   И когда братья расположились на траве, он, глядя в глаза старшему, неприязненно спросил:
   - Как это вы, танкист, оказались здесь, в тылу врага, и ходите - руки в брюки?
   - А как это вы, - парировал Чеченев, - оказались здесь, в тылу врага, и сидите вот под кустом?
   - Вы видели, как я оказался здесь.
   - Да, мы видели. Потому и пришли помочь. А если вы не видели, как я оказался здесь, то разрешите доложить, что случилось это при таких же обстоятельствах. Разница лишь в том, что вас подбили в воздухе, а меня на земле.
   Вскоре совсем стемнело, и Николай, сидевший все время молча, напомнил брату:
   - Пора, Леш.
   - Сейчас, - отозвался Алексей и спросил Шагинова: - Идти сможешь?
   - Куда?
   - К нам, в деревню. Тут недалеко...
   - Но ведь завтра немцы поднимут всех на ноги, будут искать... И мне плен, и вам несдобровать.
   - Волков бояться - в лес не ходить, - решительно возразил Чеченев. - Оставаться здесь тебе нельзя. Спрячем, отдохнешь, а там... посмотрим.
   Алексей приказал брату идти вперед. Внизу, на дне оврага, вскрикнул коростель, и Чеченев заторопился:
   - Коля сигналит. Пошли. Опирайся на мое плечо. Они благополучно покинули заросли, пересекли шоссе и огородами пробрались к дому Чеченевых, стоявшему на краю деревни.
   Хозяйка дома, Наталья Ивановна, женщина лет пятидесяти, уже ждала их.
   - Заходи сюда, сынок, - и открыла дверь в чулан. Там были приготовлены теплая вода, белье и одежда.
   - Вот помойся, голубчик, переоденься. Нельзя тебе в этом. Отец, помоги ему, а я приготовлю по- есть.
   Переодевшись, Алексей вошел в комнату. Братьев не было.
   - Где же мои спасители? - беспокойно спросил он.
   - Ушли по делам. Скоро вернутся, - ответил Василий Иванович.
   У Алексея стало тревожно на душе. Он опустил правую руку в карман и до боли стиснул рукоятку пистолета.
   - Да ты, сынок, не сомневайся, - успокаивал его Василий Иванович. - Там младшие пока глядят. У нас их еще двое. Орлы не хуже тех. Дадут знать, если что. Садись.
   Шагинов сел, но держался настороженно. Черт его знает: то ли хозяин не понял его тревоги, то ли умело прикидывается.
   И только когда старик спросил: "Ну что там наши, скоро ли?" - спросил нетерпеливо, с надеждой в глазах, Шагинов окончательно уверился - перед ним свои.
   Разговор затянулся. Несколько раз поочередно с улицы заходили младшие "орлы" Чеченевых - тринадцатилетний Иван и одиннадцатилетний Петр.
   - Никого, - коротко докладывали они отцу и тут же выходили.
   Поздно ночью хозяин вывел гостя во двор. От полуразвалившейся каменной стены оттащил разломанные сани, сгреб руками солому и поднял дощатую крышку.
   - Вот... Тут отсиживался первое время мой старший с товарищем. Полезай и спи спокойно... А воздух сюда поступает по трубе, что в крапиве за двором.
   Утомленный Шагинов вскоре уснул. Разбудил его какой-то непонятный треск сверху. Он машинально схватился за пистолет.
   Крышка над головой отодвинулась, показался Алексей и незнакомый парень с широким хмурым лицом.
   - Врач, - предупредил Чеченев вполголоса.
   Быстрыми, ловкими движениями при свете электрофонарика медик обработал все ссадины и ушибы, забинтовал Шагинову голову и заключил:
   - Ничего страшного. Поправляйтесь. - И, уже занося ногу на ступеньку лестницы, вдруг спохватился: - Виноват, забыл представиться. Булгаков Владимир. Военфельдшер. А теперь до свидания.
   Когда наверху опустилась дощатая крышка, Шагинов обратился к Чеченеву:
   - Слушай, тезка, куда я попал? Кто вы такие? Кто этот военфельдшер? Откуда он? Ты можешь мне объяснить?
   - Могу, конечно, - как-то не сразу ответил Чеченев. - Свои мы. Этого для тебя пока должно быть достаточно. Придет время - узнаешь, может быть, побольше. Вот что: я до смерти спать хочу. Пока ты тут ожидал, мы с Колькой в Орел смотались. Надо было о тебе срочно доложить кому следует и... лекаря привести.
   Через минуту Чеченев уснул.
   Утром из Орла на трех автомашинах примчались фашисты. Они прочесали кустарник, где вчера укрылся летчик, облазали ближнюю рощу. Несколько часов оттуда доносились выстрелы и крики.
   К полудню "охотники" укатили восвояси. А на другой день волостной урядник получил строжайшее распоряжение - разыскать приземлившегося на территории Платоновской волости советского пилота и живого или мертвого доставить в тайную полевую полицию. Виновным в укрывательстве пилота грозил расстрел, а за поимку или выдачу его обещалась солидная награда.
   Об этом оповестили население окрестных деревень. На ноги была поставлена тайная агентура, по селениям рыскали полицаи, бесцеремонно врывались в дома, высматривали, вынюхивали...
   Девять дней просидел Шагинов в потайной яме.
   Лишь по ночам, когда Василий Иванович расставлял на посты усиленный караул - всех четырех сыновей, - осторожно выходил из своего убежища подышать свежим воздухом.
   5 сентября Алексей Чеченев, возвратившись из города, сообщил:
   - Ну, дружище, решено переправить тебя через линию фронта. Володя Булгаков передает тебе привет. Он сказал, что рожденный летать не должен сидеть кротом в яме... Сопровождать тебя поручено мне. При удаче я тоже уйду к нашим. Ведь я же танкист! Так решили ребята.
   Однако переправиться через фронт им на сей раз не удалось. Двое суток петляли они по тропинкам и перелескам на стыке Мценского, Моховского и Зале-гощенского районов, добрались почти до Новосиля. Но эти места оказались густо наводненными гитлеровскими войсками. Пришлось возвратиться в Нижнюю Калиновку.
   Алексей Чеченев отправился в Орел и на следующий день к вечеру возвратился в сопровождении молодой женщины с ребенком на руках.
   - Мария Земская, - представил ее Чеченев. - Прошу любить и жаловать и... строго, по-военному, выполнять все ее указания. С этой минуты ты поступаешь в ее распоряжение.
   ...Утром по обочине шоссе к городу шла молодая чета. "Супруг" нес закутанного ребенка, в руках "жены" - корзиночка с деревенскими гостинцами.
   Несколько раз их останавливали патрули, бдительно охранявшие подступы к городу.
   - Рус, папир, - требовали они документы. Мария поспешно доставала паспорт. Шагинов в это время приподнимал покрывало и принимался объяснять, что девочка тяжело больна и они торопятся показать ее врачу и пусть "пан" солдат быстрее проверяет документы.
   Так "супруги" добрались до города и глухими переулками вышли на какой-то двор.
   Здесь их встретила мать Марии - Анна Георгиевна.
   - Соседи не знают мужа Марии, - сообщила она, - так что вы мой "зять". Но лучше не показываться им на глаза.
   Наскоро покормив ребенка, Мария куда-то ушла, сказав коротко:
   - Надо доложить...
   Часа через полтора она возвратилась.
   - Погостите пока у нас. Скоро должен быть связной, и тогда... - она не договорила, занялась ребенком.
   - От кого связной? - поинтересовался Алексей. - Что вы будете делать со мной дальше?
   Мария загадочно улыбнулась и напомнила:
   - Вы поступили в мое полное распоряжение и должны соблюдать выдержку.
   В полночь, когда Анна Георгиевна с дочерью и внучкой улеглись в комнате спать, а Алексей на кухне докуривал самокрутку, готовясь прилечь тут же, в дверь настойчиво забарабанили.
   Анна Георгиевна вбежала на кухню:
   - Алексей Васильевич, голубчик, идите скорее к Марии! Опять облаву проводят, окаянные... Пойду открою, а то дверь сломают.
   Скрипнула дверь, и мужской голос развязно забасил:
   - Махорочкой пахнет... Так, так. Хорошо! Мужским духом запахло. Прежде этого не бывало. А ну, где он, молодец-то?
   - Муж к дочери объявился, - отвечала Анна Георгиевна, стараясь не выдать волнения. - Где ж ему быть? Спит, сердешный.
   Полицай, выставив вперед ствол облупившейся винтовки, шагнул в комнату и бесцеремонно сорвал одеяло со спящих "супругов", ослепив их карманным фонариком.
   - Ого-го! - загрохотал он. - Прожил я на свете порядком, но отродясь не видел, чтобы муж спал в верхнем... А ну вылезай и кажи документы!
   Алексей встал.
   - Пойдемте на кухню, там они.
   - Можно и на кухню. Зажги-ка свет, хозяйка. Такие дела впотьмах не делают.
   Алексей молча подал паспорт. Полицай долго вертел его в руках и, наконец, произнес:
   - Что ж, паспорт как паспорт, и подпись, и печать. Все как положено. - Вдруг он остановил свои полупьяные глаза на Алексее и, растягивая слова, спросил: - А как это ты, милок, ухитрился получить паспорт через голову квартального, через мою, значит, голову? А?
   Алексей пожал плечами.
   - Вот завтра зайдешь в участок, тогда узнаешь, к кому вперед обращаться. А пока паспорток я возьму, - полицай сунул документ во внутренний карман пиджака.
   Но тут вышла из комнаты Мария и, позевывая, предложила:
   - Господин квартальный, может, в честь приезда мужа угоститесь? Мамочка, где там у нас? До войны еще купили, - объяснила она, - да так и стояла до случая. Теперь будет кстати.
   Анна Георгиевна быстро поставила на стол поллитра водки, подала несколько свежих помидоров. Квартальный с жадностью ухватился за бутылку, внимательно рассмотрел этикетку, ковырнул ногтем сургуч, произнес:
   - Настоящая! Что ж, в честь приезда супруга не откажусь.
   Вскоре полицай, и до этого пьяный, совсем окосел. Заплетающимся языком он бахвалился:
   - Да, да... Я - власть на месте. Я все могу! Вот возьму тебя сию минуту и отведу куда следует. Одно мое слово - "партизан", и загремишь как миленький... Молодуха-то как пить дать вдовой останется...
   Когда бутылка опустела, квартальный, уронив голову на стол, засопел.
   - Уложить его надо на пол до утра... - предложила Анна Георгиевна.
   - Кого уложить? - вдруг поднял голову полицай. - Меня? Да мне еще весь участок надоть обойти, а утром по начальству доложить. - Он встал, упершись руками в край стола, с трудом закинул на плечо ремень винтовки и, пошатываясь, направился к двери. У порога остановился и заглянул во внутренний карман пиджака.
   - Паспорток твой туточки. Не сумлевайся... Завтра к девяти зайдешь в участок. Там разберутся... Хозяйка, проводи. Черт возьми, не найду дверь...
   Мария кивнула матери в сторону сеней и, взяв Алексея за руку, потянула к выходу. Подхватив с плиты тяжелый чугунный утюг, она сунула его "мужу". Анна Георгиевна замешкалась у наружной двери, открывая засов, Алексей подоспел вовремя: короткий взмах утюгом, и "всемогущая власть на месте", не успев охнуть, рухнула на пол.
   - Куда его? - спросил Алексей.
   - За огородами, на пустыре, старый колодец, - сказала Мария. - Он зарос репейником, о нем теперь мало кто знает. Мам, посмотри, нет ли кого на улице.
   Остаток ночи в квартире Земских просидели впотьмах. Как только окончился комендантский час, Мария поспешно ушла в город. Через час она возвратилась.
   - Решено перевести вас в другое место, - сообщила она Алексею. - Тут оставаться нельзя, опасно. Собирайтесь быстрее и пойдемте.
   У дома № 75 на Медведевской улице Мария шепнула летчику:
   - Вот приоткрыты ворота... Входите, во дворе вас встретят. - А сама прошла по тротуару дальше, свернула за угол и скрылась.
   Алексей протиснулся в щель между двумя створками ворот и лицом к лицу столкнулся с Владимиром Булгаковым.
   Вскоре в маленькой комнатушке, где уединились Владимир с Алексеем, появился парень лет восемнадцати. Это был Владимир Сечкин. Он сообщил, что "похороны" полицая в заброшенном колодце остались незамеченными: квартального пока не хватились.
   - Вообще дело сделано чисто, - констатировал Сечкин, - но лучше бы этого не было. Нам надо быть настороже... А вам, товарищ старший лейтенант, - обратился он к Алексею, - до прихода партизанского связного придется пока пожить здесь. Мы заготовим документы и продумаем все остальное. Ребята считают, что, пока суть да дело, вы сами могли бы посмотреть, где и что тут у немцев расположено... Когда перебросим вас к своим, эти свежие сведения будут ой как кстати.
   И Шагинов в сопровождении Владимира Булгакова или кого-то из его товарищей несколько дней непринужденно "гулял" по городу, знакомился с его "достопримечательностями", именуемыми на языке военных летчиков целями для бомбометания. Иногда его сопровождали Владимир Сечкин и "фотограф-любитель" Евгений Цыганков. Иногда его спутницей была балерина театра "Пестрая сцена", элегантно одетая Нина Алексеева. Позже "прогулки" эти сослужили хорошую службу советской авиации и дорого обошлись гитлеровцам.
   11 сентября Мария Антоновна Ушакова, та самая партизанская связная, которую с нетерпением ожидали орловские комсомольцы-подпольщики, а с ними и Алексей Шагинов, "возвращаясь" на лошаденке с орловского базара, вывезла из города своего "племянника".
   Так Шагинов был доставлен в расположение 1-й Курской партизанской бригады, действовавшей в Михайловских лесах на стыке Орловской и Курской областей. Заодно связная доставила для передачи на Большую землю и результаты "обработки" Овсянниковского аэродрома немцев штурмовиками Шагинова: уничтожено около пятидесяти "юнкерсов", большое количество аэродромной техники и обслуживающего персонала.
   27 сентября 1942 года Алексей Шагинов был переброшен на Большую землю.
   ...Месяц десятки людей, молодых и старых, комсомольцев и беспартийных, рискуя собой, своими семьями, спасали жизнь советского летчика. Ведя повседневную жестокую борьбу в тылу врага, они, передавая Шагинова из рук в руки, считали особо важным спасти человека!
   Кто же они?
   Подпольная группа, спасшая Шагинова и вернувшая его в ряды сражающихся воинов, возникла в конце 1941 года. В нее входили комсомольцы Нина Алексеева, Александр Подделков, Павел Маяцкий, Мария Земская, Евгений Цыганков, братья Че-ченевы, Владимир Булгаков и другие. А руководил ими заместитель секретаря комитета комсомола 32-й средней школы города Орла ученик десятого класса Владимир Сечкин.
   Установив связь с командованием 1-й Курской партизанской бригады, эта группа целеустремленно и активно работала в городе до октября 1942 года.
   Комсомольцы-подпольщики по заданию командования партизанской бригады проводили разведку войск и военных объектов противника в городе и его окрестностях. Информация из Орла с помощью партизанской рации поступала в штаб Брянского фронта. Юные патриоты распространяли среди горожан советские газеты, листовки и сводки Совинформбю-ро. Похищали у гитлеровцев оружие, боеприпасы. Доставали медикаменты, перевязочные средства. И все это через Марию Ушакову переправляли партизанам. Многие орловцы с помощью комсомольцев и Ушаковой ушли в лес к партизанам.
   Славные дела, совершенные Владимиром Сечкиным и его группой во имя Родины, живы в сердцах советских людей.
   Живы они и в памяти спасенного ими летчика Алексея Шагинова. Он сполна отомстил врагу за муки погибших подпольщиков. Недаром его грудь украшают пять боевых орденов и медалей.