Николай Масолов
РУЧЕЕК БЕЖИТ В ПЛЮССУ

Комсомолка Майя Агапова, связная Гдовского подпольного райкома ВКП(б)

   "...Фашисты расстреляли Агаповых всех троих, в обнимку - дедушку Ивана, Анастасию Васильевну и Майю. Расстреляли разрывными пулями. Атаман банды карателей приказал старосте побросать изуродованные трупы в яму и зарыть по-собачьи. Но мы, молодые подруги Майечки, наносили матрацы, подушки, одеяла и, укрыв убитых, похоронили их по-человечески. Только ручеек внизу сообщал Плюссе о нашем горе..."
   Это письмо пришло из псковского совхоза "Дружба". Автор его - доярка Зинаида Альбертовна Ракова - была свидетельницей гибели связной Гдовского подпольного райкома партии комсомолки Майи Агаповой.
   И вот я в далекой, занесенной снегами деревушке Щепец. Стою на продутом ветрами пригорке. Здесь был огород Агаповых. Здесь под их окровавленными телами таял колючий снег... Внизу, там, где из-под снежного панциря виднеется щетина кустарника, ручеек.
   
   ...Густым снегопадом заволокло поля и перелески. Вторые сутки над Щепцем и окрест гуляет метель. В такую пору к Ореховому острову, расположенному среди болот, - ни дорог, ни троп. Но Майя рада разыгравшейся непогоде - пурга заметает следы. Несмотря на полуночный час, девушка пробирается туда, где живут товарищи ее отца и сам "подпольный партийный секретарь", как зовут в Заплюсье Товия Яковлевича Печатникова.
   За плечами котомка, в руках кошелка. В них буханки хлеба, соль, вареное мясо, несколько советских газет, чистые бланки немецких паспортов. Попадись с такой ношей гитлеровцам - не миновать петли.
   Из-за разлапистой ели раздается:
   - Кто идет?
   - Псковитянка.
   А через несколько минут связная передает Печатникову информацию, добытую членами антифашистской молодежной группы Ивана Зимарева.
   Не зря спешила Майя. Сведения важные: в город прибыли военные строители, очевидно, будут перешивать полотно железной дороги. Погибли из-за предательства боевики из группы Федорова. На совещании старост приказано начать сбор шерсти и теплой обуви для немецких солдат. Готовится куда-то большой конный обоз...
   От Орехового острова незримые нити партийного руководства протянулись не только к деревням Заплюсья, но и в самые отдаленные поселки Гдовщины. Встречи с подпольщиками, их страстное слово о стойкости Ленинграда, непоколебимая уверенность в победе над немецко-фашистскими захватчиками вселяли веру в гдовичей, томившихся под гнетом оккупации.
   И крестьяне и горожане всячески саботировали выполнение распоряжений оккупационных властей. Так, зимой 1941/42 года был сорван сбор шерсти и валенок для солдат 18-й армии гитлеровцев. Когда военный комендант потребовал от старост лошадей с санями для отправки двух больших обозов, в Гдов пригнали таких "рысаков", которые еле держались па ногах, а сани были или ветхими, или очень громоздкими. Разъяренный комендант избил нескольких возчиков, а трех старост приказал арестовать. Лошади от этого лучше не стали. Пришлось отправить лишь один обоз, и то небольшой.
   Весной 1942 года фашистские ищейки выследили членов подпольного райкома и их помощников. Пре- дупрежденные Анастасией Васильевной Агаповой, райкомовцы покинули Ореховый остров. Каратели шли по их следам. Вблизи деревни Завастье в бою погибли несколько подпольщиков, в их числе был отец Майи - Михаил Иванович Агапов.
   Недобрая весть еще не пришла в Щепец, как и туда нагрянула беда. Вечером 6 апреля в здании школы было разрешено по случаю пасхи гулянье. Решила заглянуть на вечеринку и Майя, только что вернувшаяся домой из поселка, где она в течение двух суток разведывала маршрут и силы карательного отряда. Зимарев предупредил:
   - Не ходи! На гулянку притянутся полицаи из соседних деревень. Лучше тебе не показываться.
   - Мне кое с кем встретиться надо, - возразила Агапова, - побуду лишь до первых петухов.
   Но не ушла из деревни в ту ночь подпольщица. А ранним утром карательный отряд ворвался в Щепец. И прямо к дому Агаповых. Бежать было поздно. Каратели прикладами вытолкали Майю, ее мать и дедушку на огород. Заметив выбежавших из соседнего дома сестер Федоровых, Майя крикнула:
   - Девочки! Прощайте! Погибаю за Родину!
    Каратели вскинули автоматы.
   А Майя запела:
   
   Никто не даст нам избавленья -
   Ни бог, ни царь и не герой...
   
   Палачи опешили. Раздался нестройный залп. Обливаясь кровью, упали старшие Агаповы. А Майя продолжала стоять. Затем она шагнула к врагам.
   
   Добьемся мы освобожденья...
   
   Выругавшись, офицер подбежал к Майе и разрядил в нее маузер...
   Не пересыхают ручейки, бегущие весной в Плюссу. Не пропали, не затерялись и ручейки "живой воды", добытой самоотверженной борьбой Майи Агаповой и ее товарищей по подполью. Из них родилось море народного гнева. Его могучие волны смыли с нашей земли незваных пришельцев, пытавшихся совершить невозможное - покорить советский народ.