Леонид Котов
В ЛОГОВЕ ВРАГА

   Об этой организации стало известно, когда были найдены сообщения эсэсовского генерала Наумана, шефа оперативной группы "Б" полиции безопасности и СД, обслуживавших тыловой район группы армий "Центр". Штаб-квартира этой черной банды убийц и головорезов долгое время находилась в Смоленске.
   Впрочем, смутные и отрывочные сведения о том, что на Рачевке и в Зеленом Ручье в оккупированном Смоленске отважно действовали группы подпольщиков, имелись и раньше. Но все это скорее было похоже на легенду, чем на быль.
   Агафья Калистратовна, мать Евгения Шпаковского, казненного фашистами, рассказывала, что патриоты готовили взрыв здания, где размещалась полиция безопасности и СД, намеревались взорвать телеграф, что была осуществлена диверсия на электростанции. Но самым удивительным в ее рассказе было то, что подпольщикам будто бы удалось войти в доверие к гестаповцам и проникнуть в само здание, где они обосновались.
   Эта история казалась невероятной, нуждалась в тщательной проверке. Начались поиски в архивах, встречи с людьми, переписка с очевидцами. Одни факты дополнялись другими, уточнялись, анализировались. Рос список лиц, причастных к подполью.
   И вот сообщение: в Минске, в ЦГАОРе БССР (Центральный государственный архив Октябрьской революции БССР), найдены материалы фашистской охранки, захваченные нашими войсками после разгрома гитлеровской Германии. О многом поведали эти документы. Все они адресованы в Берлин, в "ставку обер-палача Гиммлера. Среди них донесение, датированное 2 октября 1942 года. В нем говорится об уничтожении "чревычаино опасной партизанской организации" в городе Смоленске. Есть там такие строки:
   "В ходе предшествовавших акций против советских партизанских отрядов в районе Смоленска был арестован русский, который дал показания о своих заказчиках * (* Имеются в виду лица, давшие ему задание.). Оба заказчика были обнаружены, причем оказалось, что один из них, некий Витерский, был командиром одной чрезвычайно опасной партизанской организации.
   Витерский через своего связного познакомился с командиром партизанского отряда в Холме и уже в апреле получил от него поручение вернуться в Смоленск и выполнить следующие задания:
   1. Вербовать людей в партизанские группы и организации.
   2. Переправлять завербованных в район Холма.
   3. Внедрить агентов в воинские штабы, полицию безопасности и СД, на железную дорогу, в городское управление и жандармерию.
   4. Проводить акты саботажа на электростанции.
   5. Заложить световые сигналы в зданиях штаба командующего прифронтовым районом группы армий "Центр" и управления полиции безопасности и СД с целью, чтобы эти здания при помощи световых сигналов были опознаны советскими летчиками во время налета.
   6. Вести розыски закопанного оружия.
   7. Сформировать шпионскую группу.
   8. Подготовить взрыв моста через Днепр.
   9. Расставить посты для контроля за железнодорожным транспортом и движением на автострадах.
   10. Составить списки русских, которые служат в немецких учреждениях.
   Витерский приступил немедленно к выполнению своих задач и завербовал сначала двенадцать человек, которые выполняли данные им задания и привлекали для этого других лиц. Ему удалось найти русского, который согласился провести акт диверсии на электростанции и сделать проводку для световых сигналов в служебных помещениях штаба прифронтового района группы армий "Центр" и полиции безопасности и СД. Проводка проходила через камины, в дымоходах которых предполагалось установить лампы. Они должны были зажигаться во время налетов советской авиации.
   ...Было начато выполнение особо важной задачи - подготовлен взрыв телеграфной станции. Один из завербованных уже изготовил ключи, которые позволяли открыть и разрушить трансформаторные установки.
   Были разоблачены и обезврежены как партизаны многие полицейские. Одним полицейским был составлен и передан партизанам список всех полицейских Смоленска.
   Вербовкой привлекались в партизанский отряд и девушки для ухода за больными. Эти лица одновременно получали задание доставать лекарства и перевязочный материал..."
   Так документы фашистской охранки подтвердили рассказ Агафьи Калистратовны, положивший начало этому трудному поиску. К этому времени мы уже знали, кто такой Витерский, знали того, кто предал организацию, спасая свою шкуру.
   Вот имена тех, кто входил в подпольную молодежную группу, созданную Юрием Сигизмундовичем Можанским осенью 1941 года в оккупированном фашистами Смоленске: Андрей Витерский, Евгений Шпаковский, Иван, Дмитрий и Анна Сидоренковы, Виталий Власов, Валентина Иванова, Александра Рычкова, Константин Куликов, Анастасия Залесская, Виктор Журавлев, Виталий Чугунов, Александр Соколов, братья Алексей и Александр Петрочковы, Владимир Олешковский, Валентина Синькова.
   Список этот неполный. Мы не знаем фамилий тех "многих полицейских", о которых говорится в донесении.
   Подпольную организацию Юрий Можанский создал, прибыв в Смоленск в ноябре 1941 года после разгрома партизанского диверсионного отряда имени Ленина, где он был пулеметчиком. Юрий получил задание командования отряда устроиться в городскую полицию, законспирироваться. А потом из надежных парней сколотить в городе подпольную группу, вооружить ее и весной увести в лес, к партизанам.
   Но случилось так, что комиссар отряда Петр Яковлев был схвачен жандармами и погиб в застенках СД, а командир пропал без вести. Как теперь быть? Кто поверит, что пошел в полицию не по своей воле?
   И вот молодой коммунист Можанский в обличье врага. На нем форменный френч грубого бельгийского сукна, на погонах три белые лычки. И невдомек ни начальнику полиции Сверчкову, ни начальнику 2-го политического отдела Алферчику, что этот стройный, подтянутый и внешне застенчивый группенфюрер - руководитель той самой подпольной организации, которую они вот уже несколько месяцев ищут. Он ежедневно бывает на вечерних проверках, внимательно читает приказы по полиции, изучает инструкции для борьбы с партизанами и советскими лазутчиками.
   Его взводу поручена охрана городской скотобойни. Сюда сгоняют коров, телят, свиней и всякую прочую живность, отобранную у крестьян. Здесь каждый день бывают люди из разных районов и деревень. За ними надо глядеть в оба: не ровен час под видом погонщика скота в город проникнет партизан...
   И Можанский "следит". От его цепкого взгляда никто не уйдет. Прежде чем отметить пропуска, он беседует с людьми, тщательно проверяет их документы.
   Из воспоминаний В. И. Новиковой, хозяйки квартиры, где жил Ю. С. Можанский, и других источников известно, что городская бойня была пунктом связи. Здесь Можанский принимал связных от "Гудка" - комиссара отряда. Отсюда в феврале 1942 года им было отправлено партизанам по подложным накладным восемь мороженых коровьих туш.
   В городе у Можайского были давнишние друзья. Иногда в свободное от службы время он наведывался на Зеленый Ручей, где в доме № 25 жил Иван Сидоренков, с которым он начинал работать в депо городского трамвая. Но чаще всего Юрий захаживал к соседке Сидоренковых, красивой черноокой солдатке Анастасии Залесской.
   Энергичная и решительная, она была находчива, остра на язык, любила веселье, музыку. В ее квартире часто бывали гости, устраивались "вечеринки с выпивками и танцами под патефон".
   Соседки-старухи сплетничали, корили в глаза: "Бога побойся, непутевая! Муж-то на войне, а ты, вертихвостка этакая, что выделываешь? Горе-то на миру какое! О детях подумай..." И не ведал никто, что, проводив гостей, Анастасия шла в темную кладовку и прятала в мешке радиоприемник.
   Залесская перед войной заведовала буфетом в кинотеатре "Октябрь". Когда началась война, ушла работать в военный госпиталь. Эвакуироваться не успела, осталась с детьми в городе. Глядя со стороны, трудно было поверить, что эта красивая и с виду легкомысленная женщина - отважная подпольщица.
   Потом Залесская работала учетчицей-паспортисткой у коменданта участка. Через нее патриоты оформляли своим людям городскую прописку, получали пропуска. Сведения, которые она добывала, представляли немалую ценность.
   Андрей Витерский встретился с войной 22 июня, в тот час, когда она началась. В мирно спавший Белосток, где он работал заместителем директора гарнизонного ресторана, немецкие танки ворвались на рассвете. Андрей сразу же оказался в гуще боя. Вооружившись винтовкой сраженного красноармейца, он примкнул к отряду пограничников, вместе с ними отходил на восток, сражался под Минском на Березине, попал в окружение, при выходе был ранен и взят в плен. Привезли его в Смоленский госпиталь военнопленных, откуда с помощью местных жителей ему удалось бежать. Потом он устроился поваром в гражданскую больницу.
   С Можанским Андрей познакомился через довоенного дружка Ивана Сидоренкова. Когда ему предложили выполнять задания партизан, он, не колеблясь ни минуты, согласился. Можанский поручил ему подобрать группу надежных ребят. Такое же задание было дано Евгению Шпаковскому, Константину Куликову, Александру Соколову, Владимиру Олешковскому. Условились встречаться на явочной квартире у Залесской.
   Шпаковскому в год, когда началась война, исполнилось двадцать восемь лет. Перед войной он был принят кандидатом в члены партии, работал контролером на городской электростанции, а по вечерам учился в электротехникуме.
   За неделю до начала войны Евгения призвали на 45-дневные военные сборы. Войну он встретил у западной границы. Артиллерийский полк, где он служил командиром орудия, расстрелял весь боезапас и оказался в окружении. Выходили группами по нескольку человек. Шпаковский выводил свой расчет.
   Недалеко от Орши нарвались на немцев. Схватка была горячей. Оглушенного и обезоруженного старшину Шпаковского схватили гитлеровцы. Из плена он бежал и домой пришел в тифу. Мать выходила его. В ноябре уже был на ногах и, конечно, не смог сидеть сложа руки. Он начал разыскивать довоенных друзей. Встретился с Иваном Сидоренковым. Тот свел с Можанским.
   Евгений устроился вначале электриком на немецкий аэродром, завел знакомства среди работавших в ангарах военнопленных. С их помощью была составлена схема аэродрома и прилегающих к нему военных объектов, организовано наблюдение за прибывающими на аэродром самолетами.
   По соседству со Шпаковским жил Виталий Власов. Перед войной он закончил десятый класс 1-й средней школы и собирался поступать в Витебское художественное училище. В оккупированном Смоленске Виталий работал в художественной мастерской, писал вывески. Однажды его арестовало СД. Причиной послужил провал военнопленного, которому он передал паспорт и пропуск. Следователь СД Эдуард Ролль, делавший обыск в квартире Власова, заинтересовался его художественными работами. Через неделю или две Виталий был вызван в гестапо. Беседовал с ним сам шеф Смоленского СД штурмбаннфюрер Торман. Он приказал написать несколько его портретов в деловой обстановке. Так Виталий оказался вхожим в СД, получил даже пропуск. Набрасывая эскизы, он внимательно слушал, о чем говорят гестаповцы. Немецкий язык он знал неплохо, и собранные им сведения передавались через связного советским разведчикам.
   Однажды Виталий был свидетелем разговора шефа СД Тормана с переводчиком. Речь шла об электрике, которого нужно было подыскать среди русских. Решение созрело мгновенно. Подпольщики уже давно подумывали, как бы устроить своего человека в обслуживающий персонал СД.
   - Герр гауптман, у меня есть на примете хороший электрик, - начал Виталий, сидевший за мольбертом. - Надежный парень. Он работает в авиационной части. Но ему далеко ходить...
   Торман внимательно посмотрел на Виталия.
   - Кто он?
   Виталий назвал Шпаковского.
   Торман приказал переводчику навести справки и, если парень подойдет, оформить.
   Спустя несколько дней Евгений Шпаковский был зачислен на работу. Не торопясь бродил он с "когтями" по двору тюрьмы, лазил по столбам, долбил шлямбуром стены, менял пробки. Казалось, ничто не интересует этого парня, кроме своих дел.
   Трудно сказать, каким образом Шпаковскому удалось протянуть электрокабель через печные дымоходы и установить в них электролампы. Несомненно, этот дерзкий замысел был выполнен с помощью других лиц. Известно, что в то время в здании шел ремонт. Очевидно, чистились и дымоходы. Ремонт производили военнопленные,- которых пригоняли из лагеря, расположенного по соседству на одной из глухих улиц, выходящих к Чуриловскому оврагу. Известно также, что в обслуге лагеря были люди, которые имели связь с Витерским. Все это позволяет полагать, что Шпаковскому помогли военнопленные.
   В донесении, которое цитировалось выше, говорится, что подпольщики сумели осуществить проводку в дымоходах и намеревались установить лампы. Свидетельства очевидцев уточняют: лампы были установлены, и наша авиация бомбила этот район. Очевидно, Науман, боясь нахлобучки от руководства имперской безопасности, не решился доносить об этом в Берлин.
   Витя Журавлев жил с матерью в стареньком домике по Тимирязевскому переулку, на самом краю оврага. Среди ребят он был заводилой, мечтал перейти линию фронта и бить фашистов. Однажды вечером старик сосед рассказал ему, что ходил в деревню менять одежду на продукты и встретил пар- тизан.
   Подпольщики давно уже искали связей с ними. Можайский не раз посылал людей в разведку. Но все безрезультатно. На этот раз повезло. На встречу пошли Александр Соколов, Виктор Журавлев и Дмитрий Сидоренков. Возле деревни Холм их задержали партизаны и доставили в штаб.
   Лейтенант Дмитрий Хрябков допросил подпольщиков. Александра и Дмитрия оставил в отряде. А Виктор вернулся в Смоленск, передал Витерскому, что командир отряда просит прибыть в Холм для получения задания.
   Так подпольщики установили связь с разведывательной группой лейтенанта Хрябкова, выброшенной с рацией по заданию советского командования в районе Смоленска.
   Витерский побывал в Холме, получил необходимые инструкции и задания. Подпольщики наладили "ранспортную цепочку, по которой в город пошли листовки, газеты, взрывчатка, а из города в лес выводилась молодежь и военнопленные.
   Были организованы два массовых побега военнопленных. В обоих случаях в лес их доставили на автомашинах. Проводником был Виктор Журавлев. Все эти люди стали партизанами. Вошли в 3-ю партизанскую бригаду Очирова.
   На городской электростанции подпольную группу возглавлял бывший военнопленный Толстыхин. Он был освобожден из лагеря как специалист. Работал шофером - возил на станцию торф. В группу входили Иван Слесарев, Костя Репин, Катя Ананьева и ряд других лиц. Подпольщики занимались диверсиями, организовывали саботаж, наблюдали за воинскими перевозками по железной дороге, вывели из строя турбину, сожгли динамо-машину. Все они впоследствии были расстреляны гестаповцами.
   В донесении Наумана говорится о том, что подпольщики имели задание "вести розыски оружия". Это так. Можайскому стало известно, что где-то в районе Печерска, в четырех-пяти километрах севернее города, в июле 1941 года при отступлении Красной Армии был зарыт склад с оружием и боеприпасами. Партизаны остро нуждались в том и другом. Но где это богатство, никто не представлял.
   Можайскому удалось найти старика, знавшего, где зарыт склад. После долгих уговоров он указал место. Но возникла проблема с доставкой оружия и боеприпасов в лес. Местность открытая, рядом, в военном городке, крупный гарнизон гитлеровцев. Как быть? Как в короткий срок вырыть оружие, погрузить на транспорт и доставить за тридцать с лишним километров в партизанскую зону? Задача была не из легких. Однако подпольщики взялись решить ее.
   Главврач больницы Павел Иванович Кесарев, имевший связь с подпольщиками, выдал Можанскому справку, что ему поручается заготовить на зиму дрова для больницы. С этой справкой Можанский обратился в немецкую авторемонтную часть, где шоферами работали русские военнопленные, и попросил на два дня автомашину. Офицер, заведовавший гаражом, согласился дать машину, но потребовал взятку в размере двухсот марок. Таких денег, разумеется, у подпольщиков не оказалось. С большим трудом собрали восемьдесят марок. Но немец требовал расчет сполна.
   В это время стало известно, что за Витерским ведется наблюдение агентами СД. Можанский приказал ему немедленно исчезнуть из города. Андрей ушел в Холм.
   Операция рушилась. А новый партизанский отряд, сформированный из молодежи и бывших военнопленных, выведенных из Смоленска, нуждался в оружии и боеприпасах.
   На следующий день Андрей Витерский, запасшись необходимой суммой марок, рискнул отправиться в Смоленск. Но до города он не дошел. В дороге напоролся на засаду полицейских. Не помогли и отличные документы. Вместе с Витерским был арестован и его попутчик Лева Кабанов. Мальчик не вынес побоев и назвал фамилии известных ему подпольщиков. Но не он был тем самым русским, давшим фашистам "показания о своих заказчиках", о котором говорится в донесении Наумана. Им был Владимир Мухин, член рачевской группы. Еще раньше Кабанова попав в руки гестапо, он не выдержал пыток и выдал организацию.
   В ночь на 3 июля 1942 года в городе прошла волна массовых арестов. Агенты СД схватили около шестидесяти человек. При обыске было найдено достаточно улик - оружие, боеприпасы, взрывчатка, гранаты. Обо всем этом сообщается в донесении Наумана.
   Юрия Можайского арестовали позже других. Кто его выдал, трудно сказать. Во всяком случае, из сообщения Наумана видно, что гестаповцам так и не удалось до конца расконспирировать подпольную организацию. Руководителем ее они считали Витерского, Юрий же оставался в тени. А может быть, Науману просто неудобно было признать, что подпольщики так ловко обставили главарей смоленского СД?
   Можайского как "опасного большевистского ла- зутчика" Торман приказал расстрелять перед строем полицейских, для их устрашения.
   На казнь Юрий шел с высоко поднятой головой. Расстрелом лично руководил начальник 2-го политического отдела окружной полиции Алферчик. Пока он выравнивал строй, Можанский начал говорить:
   - Сейчас вы меня расстреляете. Я знал, на что шел. Но близится час расплаты, предатели! За меня, за кровь моих товарищей отомстят. Красная Армия близко...
   Послышалась команда:
   - Огонь!
   Грянул нестройный залп. Можанский приподнялся с земли и, собрав последние силы, крикнул: "Умираю за Родину! Не будет вам пощады, предатели!"
   О том, как мужественно погиб руководитель подпольной организации Юрий Сигизмундович Можанский, стало известно на судебном процессе по делу агента смоленского СД Осипова, разоблаченного чекистами вскоре после войны.
   Фашистами были казнены: Андрей Витерский, Евгений Шпаковский, Виталий Власов, Владимир Олешковский, Иван Сидоренков, Анастасия Залесская, Константин Куликов, Виталий Чугунов.
   Указом Президиума Верховного Совета СССР за мужество и героизм, проявленные в борьбе с фашистскими оккупантами, Юрий Можанский, Андрей Витерский и Евгений Шпаковский посмертно награждены орденами Отечественной войны 1-й степени. Орденами Отечественной войны 1-й и 2-й степени посмертно награждены еще тридцать смоленских подпольщиков