Три фотографии, сделанные в разное время. Между первой и последней пролегло пятьдесят пять лет. Всего три мгновенья, вырванные из стремительного бега времени. Запечатлевшие их и не помышляли, что этим фотографиям суждено будет войти в летопись истории, пополнив золотые фонды архивов.

Сотрем же с них заботливо слой пыли, раздвинем пелену лет и убедимся, сколько мужества и потрясений, сколько радости и переживаний таят в себе эти отпечатки. Вглядываешься в пожелтевшую от времени фотобумагу и все отчетливее слышишь голос прошлого. Оно оживает...

Низкорослый мужчина в форменной фуражке железнодорожника осторожно пробирался в тени забора. Улучив момент, когда усатый часовой отошел от ворот, он стремглав бросился в крепость. Оказавшись перед ка-зармами, он сложил руки рупором у рта и крикнул что было мочи:

— Революция!.. Товарищи, в Петрограде победила революция!

Его голос прозвучал в прозрачной тиши днестровского утра, как набат, как призыв к действию.

Солдаты, толпясь, стали выбегать из казарм. Несколько офицеров, потрясая пистолетами, пытались преградить им путь. Но неудержимый людской поток обезоружил и смял их.

Собрались на плацу у казарм. Сколько пришлось ждать этой радостной вести! Некоторые втыкали штыки в землю, другие бросали в воздух папахи и радостно, как дети, обнимались. Полки, расквартированные в Бендер-ской крепости, стали на сторону революции.

«Общее собрание офицеров и солдат,— записали в принятой резолюции артиллеристы одной из батарей,— считает, что полновластным хозяином русской земли может быть только сам народ».

К полудню воины гарнизона построились и вышли в город. Во главе оркестра шагали четверо (рабочий, крестьянин, солдат и матрос). Они несли на руках сказочную фею в белом одеянии с косами. Ее чело украшал венец, а с рук ниспадали обрывки цепей. Она олицетворяла освободившуюся Русь, страну, сбросившую оковы рабства. Над ее головой гордо реяло алое знамя, на котором сияли слова: «Да здравствуют равенство и братство!»

Когда демонстрация кончилась, неизвестный фотограф запечатлел эту выразительную и волнующую сцену незабываемого 1917 года. Нам остается добавить, что представлял освободившуюся Русь солдат Борис Соловьев. А несли его на руках, олицетворяя единство рабочих, крестьян и солдат, его товарищи по взводу. Это было, по сути, одно из первых советских театрализованных представлений.

Новая жизнь крепла, трудящийся люд распрямлял свои плечи, гордо и с достоинством поднимал голову к солнцу.

Но это солнце свободы недолго светило над Бендера-ми. Орды реакции со всех сторон обрушились на нас. От Прута наступали румынские королевские войска. Белогвардейцы опустошали украинские села. Помещики, и мироеды, снова почувствовав власть, вынашивали черные планы борьбы против рабочих и крестьян. Со стороны моря, подобно потопу, разлились армады интервентов-англичан и французов.

Революционные отряды и красноармейцы оказывали им сопротивление, героически защищая каждую пядь земли. Дважды отбросили они от Бендер полчища захватчиков. Но превосходящие силы врага продолжали 'Наступать. После долгих, изнурительных боев наши отряды были вынуждены временно отступить за Днестр.

В городе началась расправа. И снова раздались стоны в темницах и тюрьмах. Группа железнодорожников, поднявшихся на защиту завоеваний революции, была расстреляна у черной от копоти привокзальной стены.

С тех пор бендерский мост приобрел чудовищную славу. Под предлогом отправки через Днестр оккупанты сгоняли неугодных на мост и тут расстреливали их из пулеметов. «В течение всего 1918 года,—вспоминают местные старожилы,—Днестр был полон трупов. Это были жертвы произвола оккупантов. Каждый день десятки трупов мужчин и женщин со скрученными колючей проволокой руками и ногами прибивала речная волна к берегу».

Стонала, рыдала, вздыхала многострадальная земля. «Нет! Не заткнуть рот, не завязать глаза рабочих и крестьян!»— раздавался в подполье голос Павла Тка-ченко. Беосарабцы надеялись на лучшее будущее, боролись за него.

Халупа старого каменщика Гавриила Пастушкова ютилась на окраине Бендер, на самом берегу реки, в двух шагах от моста. Однажды утром перед самым домом была натянута колючая проволока. Это была граница. Перед окном день и ночь прохаживался часовой с примкнутым штыком. И случилось так, что отец остался на правом берегу Днестра, а сын Михаил — на левом. Бывало, подойдут отец и сын к самой воде, сядут на прибрежные камни и с тоской глядят друг на друга через водную гладь. Как хотелось им сжать друг друга в объятьях! И так целых 22 года.

Но настал долгожданный день 28 июня 1940 года. К Днестру стал стекаться народ. Над серебряной гладью реки лились звонкие песни, слышался задорный смех, раздавались исполненные радости призывы. А через мост неиссякаемой лавиной в убранстве знамен и цветов шли на запад колонны. Шли знаменосцы нового мира, знаменосцы солнца.

Старый Гавриил заметил сына на том берегу, сбросил одежонку и бросился в речную волну. Соседи, Алексей Колесников и Федор Марищин, последовали его примеру.

Так родилась другая фотография, запечатлевшая момент волнующей встречи между сыном и отцом.

В настоящее время Михаил Пастушков проживает в поселке Красное Слободзейского района. Пенсионер, живет зажиточно, ни в чем не нуждается. В молодости был красноармейцем. Потом 28 лет изо дня в день жил помыслами и делами коллектива консервного завода в Гли-ном. Отец его, Гавриил, затерялся в водовороте военного времени.

Остальные двое —Алексей Колесников и Федор Марищин — проживают в Бендерах. Первый трудится на лесоторговой базе, второй — работает кочегаром на мельнице. Оба свято хранят память того дня, когда впервые переплыли освобожденную реку...

А Днестр величаво и плавно несет свои воды к морю. И смотрятся в зеркало вод обновленные города и села, корпуса заводов и фабрик в Атаках и Рыбнице, Бендерах и Кучурганах, отражаются в глади волн налитые плоды садов и солнечные гроздья виноградников.

Волны поют, не переставая, неустанно катясь от села к селу, от города к городу, омывая утесы и крепости, питая живительной влагой сады и виноградники. Поседевшие гривы волн доносят до нас легенды, воспоминания и песни о новой славе. Воспоминания, песни эти близки душе и сердцу. В них многое, что свято для нас, чем мы дорожим и гордимся.