В конце марта 1942 года по Осьминскому району прошел слух: фашисты убили Зину Алексееву.

Я ее хорошо знал. До войны мы работали в учреждениях, находившихся по соседству: я— в редакции районной газеты, она — в аппарате райкома партии. Встречались мы в райкоме комсомола, где она была членом комитета, а я— членом бюро.

Когда линия фронта приблизилась к Осьмину, Зина вступила в партизанский отряд. Позже райком направил ее в деревню Сватково для организации подполья, в котором партизаны крайне нуждались. Отряд не мог успешно действовать без хорошо налаженной разведки, без помощи со стороны населения деревень и поселков, захваченных гитлеровцами. Кто-то должен был вести и разъяснительную работу среди местных жителей, противопоставляя хвастливой и беспардонно лживой вражеской пропаганде правдивую информацию о положении на фронте, о жизни советского тыла.

Зина, как никто другой, подходила для роли руководителя партизанского подполья. Она была местная, именно там, в Сваткове, родилась, провела детство, стала комсомолкой. И даже внешне, что было тоже немаловажно, Зила ничем не выделялась среди других деревенских девчат. Роста она была среднего, в кости тонка, но здоровье имела крепкое и не боялась никакой работы. Одевалась всегда просто, скромно; волосы причесывала, как и многие ее односельчанки, на прямой пробор. И если было в ее внешности что-то особенное, так это, пожалуй, только большие серые глаза, проницательный, как бы оценивающий собеседника взгляд.

В деревне по-прежнему жили ее родители, брат и сестра. А свое временное отсутствие девушка могла объяснить, например, тем, что была на оборонных работах в Толмачеве.

Секретарь райкома, он же командир партизанского отряда, Яков Алексеевич Цветков, провожая Зину, говорил:

— Мы будем ждать от тебя подробной информации об осьминском гарнизоне. Ну а когда организуешь подполь-пую группу, возьмешь па себя полицию, жандармерию и гестапо. Главная твоя задача — разведка. А подпольная кличка у тебя будет Стриж. Вон ты какая ловкая да быстрая! Ну так что, пойдет? Стриж?

— Ну что ж! Стриж так Стриж,—сказала Зина.—Запомню.

Зина ушла, и партизаны стали ждать от нее вестей.

В деревнях быстро распространяются новости. Соседи, услышав, что «Зина вернулась с оборонных работ», потянулись к ней. Одним хотелось узнать, не встречала ли она кого-либо из родственников. Другие приходили расспросить, что она видела и слышала по дороге. Словом, Зина сразу привлекла всеобщее внимание. О прибытии повой жительницы стало известно и местной полиции. Зина не могла не встать там на учет: этого требовали порядки, введенные оккупантами. Ей учинили подробный допрос. II все же можно было считать, что ее появление в родительском доме не вызвало особых подозрений у гитлеровцев. Подпольщица приступила к работе: начала присматриваться к людям, мысленно прикидывать, на кого из односельчан можно опереться. Подходящим для этого человеком, по мнению Зины, был, в первую очередь, староста деревни Иван Федоров — в недавнем прошлом председатель правления сельхозартели. Иван побывал на действительной службе в Красной Армии. В Сватково вернулся незадолго перед началом войны. Чтобы «прощупать» Федорова, Зина однажды спросила его о том, как это он, созетский человек, руководитель колхоза, может работать па гитлеровцев. Он отмолчался. Позже она, вроде бы невзначай, вернулась к этой теме. И наконец, выбрав удобный момент, решилась и прямо предложила ему сообщать ей сведения, которые она требует. Федоров согласился без колебаний и сразу предупредил партизанскую разведчицу:

— Мне велено вести за тобой тайный надзор и о каждом твоем шаге сообщать в гестапо. Ты это учти: будь осторожна.

Как показало дальнейшее, Зина не ошиблась в этом человеке.

Так начало складываться сватковское подполье. Группа, которую создала Зина, была немногочисленной: в нее входило всего три человека, проработала она в таком составе сравнительно недолго — около четырех меся-, цев, но действовала весьма активно и сделала немало, Подпольщики составили в результате тщательной разведки план размещения вражеских огневых точек и различного рода учреждений в районном центре.

Когда стало известно, что оккупанты вырубают Толмачевский лесопарк, Зина попросила Федорова послать ее туда вместе с другими девушками на работу. Она разузнала все, что нужно было, о месте и порядке погрузки теса на железнодорожные платформы и составила подробный план диверсионной операции. Действуя по нему, партизаны пробрались на так называемый верхний склад и начинили взрывчаткой два эшелона, груженных лесом. Оба они подорвались в пути.

Эта диверсия явилась чувствительным ударом для оккупантов. И не только потому, что народные мстители помешали им разворовывать сортовую поделочную древесину. Партизанские мины, так сказать - попутно, привели в негодность значительные участки железнодорожного полотна, нарушили движение иа одной из стратегически важных коммуникации противника.

И все же развернуться по-настоящему группа станы Алексеевой не успела: гитлеровцы схватили и казнили руководителя: партизанского подполья. Как это случилось? Может быть, Зина вела себя недостаточно осторожно? Или был кто-то еще, помимо Федорова, кому гестаповцы поручили следить за ней? Все это выяснилось только со временем.

Последним, кто видел Зину, был ее односельчанин и однофамилец, Иван Терентьевич Алексеев, связной («У, нас полдеревни Алексеевых»,—частенько говорила Зина) Именно Терентьич, как его звали в отряде, передавал Зине задания, приносил ее донесения. Встречи их происходили либо у нее дома, либо в лесу, неподалеку от деревни Был у них свой условный знак. Для этого Зина проделала в одеяле, которым занавешивалось окно, выходившее в сторону леса, специальную дырочку, а на подоконник ставила свечку. Горящий фитилек свечки, как известно, в темноте виден далеко. «Чисто волчий глаз»,—говорил Терентьич. Это был у них сигнал опасности.

— Если увидишь в окошке огонек,— инструктировала Зина связного,— значит, в деревне немцы, и ты жди: я сама прибегу к тебе в лес.

Регулярно, в определенное время, Зина приходила па место свиданий с Терентьичем. «Почтовым ящиком» для них служил большой старый муравейник. Отправитель обычно зарывал в него закупоренную бутылку с запиской. Адресат, изъяв все, что ему предназначалось, мог воспользоваться той же бутылкой для срочного ответа или для заранее заготовленного очередного послания. Муравейник в качестве хранителя партизанских секретов был хорош, в частности, тем, что в него во все времена года и при любой погоде не проникала влага. В «почтовый ящик» можно было положить бумажный пакет, пачку листовок или газет.

Что же произошло в Сваткове 23 марта 1942 года?

Днем раньше партизанскому командованию стало известно, что гитлеровцам удалось пронюхать, где расположен лагерь народных мстителей. В ближайших к лесу деревнях появились каратели. Надо было срочно узнать, на какой день и час у них намечено прочесывание леса. Сведения эти могла дать только Зина. И командир отряда И. В. Ковалев (Я. А. Цветков за десять дней до того был убит в стычке с карателями) послал к подпольщице связного Терентьича. Напутствуя его, Иван Васильевич с особым нажимом сказал:

— Имей в виду: вернешься без сведений — отряд может погибнуть.

Дождавшись темноты, Терентьич отправился в Сватково.

Он лесом подошел к деревне и, увидев в условленном месте тревожный огонек, стал дожидаться, когда появится Зина. «Волчий глаз» сверлил ночную тьму. Значит, навещать Зину было опасно. Вдруг огонек замигал и погас. Это смутило связного. В «почтовом ящике» он не нашел ничего, Зина не появлялась. Потом поблизости от него хрустнула ветка. Терентьич осторожно двинулся на звук и услышал Зинин голос:

— В деревне полно карателей. С трудом выбралась — Зина сунула в руки Терентьичу пакет.— Вот, передай командиру.

Они еще немного поговорили, потом Зина сказала:

— Ну, я пошла. Ты подожди немного. Если вернусь благополучно — увидишь в окне огонек.

Терентьич еще долго стоял на том месте, где они расстались с Зиной, и смотрел в сторону ее дома, но огонек в окошке так и не появился. Не найдя этому подходящего объяснения, Терентьич вздохнул и двинулся в обратный путь: надо было спешить, ведь от пакета, который передала ему Зина, зависела теперь судьба всего отряда.

Что же случилось с Зиной?

Кое-что об этом стало позже известно из показаний Баранкина — бывшего начальника районной полиции. Он в чем-то проштрафился перед оккупантами и, чтобы ускользнуть от наказания, перебежал к партизанам. Так вот, если верить Баранкину, уже в конце 1941 года Зина Алексеева значилась в гестаповских списках как красная разведчица. За ней следил тайный агент— переводчица Осьминской хозяйственной комендатуры Федорова. Предательница по приговору партизанского суда в июне 1942 года была расстреляна.

Расследование обстоятельств ареста и гибели Зины Алексеевой вел районный прокурор П. П. Пугач. Факты, выявленные при этом расследовании, позволяют с большой долей достоверности восстановить ход событий, происшедших после того, как Зина Алексеева рассталась с партизанским связным.

Когда подпольщица, возвращаясь из лесу, подходила к своему дому, ее задержал патруль карателей. Ведь по правилам, установленным оккупантами, жителям деревень запрещалось в ночное время без специальных пропусков уходить куда бы то ни было из своей деревни. Зина такого пропуска не имела. К тому же, она была на особом подозрении у гестапо, которое стремилось контролировать каждый ее шаг. По следам на снегу каратели и полицаи без труда могли установить, куда отлучалась их поднадзорная глубокой ночью. И если даже обыск в ее доме не дал бы им каких-либо серьезных улик против нее, одной этой улики — цепочки следов ее валенок на снегу — для гитлеровцев было вполне достаточно. Уже на первом допросе Зины в ее доме они попробовали применить к ней насилие: стали ухватом выкручивать ей ру-ки. Зина вырвалась и в головы фашистских инквизиторов полетело все, что попалось ей под руку. Разъяренные каратели зверски избили ее, а затем, сорвав с нее одежду, вытолкали девушку на улицу, на мороз. Было уже светло, и многие сватковцы стали свидетелями издевательств, которым подвергли девушку фашисты.

Утром Зину в одном платье доставили в деревню Чудиново, где в двух домах, имевших большие каменные подвалы, размещалось гестапо. Никто не знает, что она перенесла после того, как за ней захлопнулась железная дверь гитлеровского застенка.

На следующий день труп Зины Алексеевой был обнаружен на местном кладбище. «Когда нам это сказали, — вспоминает Зинина сестра Зоя,— мы все сразу бросились туда... Бежим с мамой между могил, и вдруг я вижу вдалеке красное Зинино платье. Подбегаем к тому месту. А она лежит мертвая, - босая, лицо разбито, в крови, на теле много синяков и ссадин. Мама упала на Зину и до бессознания плакала. С большим трудом мы с папой оттащили ее...»

Не сразу осьминская районная подпольная партийная группа и партизанское командование подобрали замену Зине Алексеевой. Наконец после ряда специальных проверок руководителем сватковского подполья был утвержден Иван Федоров.

К осени 1942 года возглавляемая Федоровым группа выросла до семи человек. В нее входили К. Алексеева, И. Григорьев, Е. Иванова, Т. Алексеев, П. Прокофьев, И. Алексеев.

Федоров успешно координировал и направлял всю работу подпольщиков. Еще когда обсуждалась его кандидатура на роль руководителя подполья, имелось в виду, в частности, и то обстоятельство, что он как деревенский староста меньше, чем кто-либо другой, подвергается опасности навлечь на себя подозрение оккупантов. Однако оказалось, что и за ним велась слежка. Это выяснилось в феврале 1943 года. Как-то поздним вечером Федоров узнал о назначенной на утро операции по разгрому партизанского лагеря. Времени оставалось в обрез. Как предупредить партизан? Послать было некого, и Федоров сам отправился в лес. Отлучка старосты не осталась незамеченной. Но прямых улик у гестаповцев против него не было, и однажды, в отсутствие Федорова, они буквально перетрясли все в его доме. При этом обыске в их руки попали паспорта Ивана Терентьевича Алексеева и Ивана Александровича Сергеева, партизан, которые перед уходом в лес оставили эти свои документы у Федорова.

Фашистские палачи подвергли отважного советского патриота страшным, изуверским пыткам. Он погиб, но не выдал своих товарищей по подполью.

Осьминские партизаны тяжело переживали гибель Ивана Федорова, но борьба продолжалась, и надо было найти нового руководителя для сватковского подполья.

Сватково располагалось па трассе, по которой оккупанты, находившиеся в Осьмине, получали продовольствие, почту, боеприпасы, поддерживали связь с гарнизонами, расположенными в Сабеке, Редкине, Молосковицах, Кингисеппе и Волосове. Поэтому сведения, поступавшие из Сваткова, имели особую ценность.

Кому же из подпольщиков поручить возглавить группу? В отряде над этим долго думали, отвергая одну кандидатуру за другой, и наконец остановились на подпольщице по кличке Сестренка. Так осьминские партизаны знали Тоню Иванову — комсомолку из деревни Липы, помогавшую им с первых дней создания отряда.

Тоня была очень молода, а выглядела совсем ребенком: личико нежное, пухленькое, взгляд простодушный, беспечный. Свою озабоченность, сосредоточенность, пристальное внимание ко всему, ее окружавшему, юная подпольщица как-то умела прятать очень глубоко. Ко времени, когда встал вопрос о том, чтобы поручить ей руководство сватковским подпольем, Тоня выполнила уже не одно партизанское задание. Со связными она встречалась то в Липе, то где-то между Липой и Сватковом. Ни у односельчан, ни у гитлеровцев Сестренка не вызывала ни-каких подозрений. В то же время она была человеком, абсолютно надежным, ей можно было безоговорочно, доверять.

Вот случай, из которого видно, как эта девушка понимала свой гражданский долг. Было это еще до прихода оккупантов. Тоня работала тогда секретарем Сватковского сельсовета. Как-то на деревенской улице появилась нищенка, показавшаяся Тоне подозрительной. Приметив, в какой дом та вошла, Тоня позвонила в отделение милиции, а па вопрос «Кто звонит?» ответила: «Комсомолка». Нищенка в самом деле оказалась переодетым в женское платье вражеским лазутчиком.

Как только фашисты заняли Осьмино, Тоня спрятала в надежном месте сельсоветские документы и печать, сумела сберечь их в тяжелые дни вражеской оккупации, а когда район был освобожден, передала в целости и сохранности органам Советской власти.

В декабре 1942 года партизанское командование поручило Топе Ивановой разведать, как охраняется Сабский мост, который предполагалось под Новый год взорвать. Тоня отлично выполнила это задание. Она оказала содействие партизанам и в осуществлении самой диверсии. Толя Лукин— партизан из деревни Сорокино и Коля Муд-ров — моряк, бежавший из гитлеровского плена, которым было поручено взорвать мост, перед началом операции встретились в Липе с Тоней Ивановой. Она рассказала им, как организована охрана моста, где стоят часовые, откуда можно незаметно подобраться к постам, как это лучше сделать. 31 декабря около пяти часов вечера Сабский мост взлетел на воздух. «Мы поступили в точности так, как советовала девушка»,—докладывал командиру после выполнения задания Мудров.

В 1943 году осьминские коммунисты готовили вооруженное восстание. Тоне Ивановой и ее товарищам было поручено создать в окрестных деревнях отряды самообороны и вооруженные дружины для захвата мостов, разгрома волостной управы, хозяйственных и охранных подразделений гитлеровцев. Оружие следовало раздобыть самим (его собирали на местах боев, а кое-что — мины, пистолеты и даже винтовки — изготовляли собственными руками). Кроме того-, предстояло путем тщательной разведки уточнить численность и вооружение вражеских гар-низонов, а также ближайшие планы оккупантов.

Сватковские подпольщики горячо взялись за дело. Почти во всех деревнях Осьминского сельсовета возникли свои подпольные группы. Партизаны имели верных друзей, свои надежные «глаза» и «уши» в Сваткове, Липе, Глубоком, Луговском, Чудинове, Сара-Горе, Псаеди, Новоселье.

Подпольные группы теперь кольцом окружали Осьмино, и в отряд стали поступать более точные и полные сведения о действиях оккупантов.

Особенно ценную информацию передавало сватковское подполье. Оно получало ее непосредственно от волостного старшины Ф. К. Баранова и писаря В. Е. Медведева, а также от беженки из Петергофа Дины Перфильевны (фамилии ее Тоня не запомнила) и бывшей жительницы города Пушкина Зои Николаевны Тимчак, работавшей в хозяйственной части осьминской комендатуры. Зоя имела доступ к некоторым документам и вдобавок многое узнавала из разговоров, которые при ней вели фашист-ские офицеры.

В октябре ударная группа партизан 9-й бригады вышла на уничтожение Сабского моста через реку Лугу. Осьминским партизанам было поручено уничтожить охрану моста, находившуюся на противоположном берегу. Партизанами командовал Е. И. Орешонок. Прежде чем приступить к выполнению задания, он поручил Тоне собрать в Липе дружинников и выставить засаду на осьминской дороге — на случай, если охране моста подбросят подкрепление из Осьмина.

Близ дороги залегли два десятка бойцов во главе с Тоней (все они были вооружены винтовками). Но партизанам помощь не потребовалась. Со стороны Сабского моста послышались сперва выстрелы, затем взрыв. Жен-щины перевязали раненых партизан, уложили их на повозки и отправили в госпиталь. Выполнив боевое задание, рота могла возвращаться в свой лесной лагерь. Однако надо было позаботиться и о безопасности деревни. Все знали, чего можно ожидать от оккупантов. Разъяренные потерей моста и разгромом его охраны, гитлеровцы способны были выместить свою злобу на жителях Липы. И Егор Иванович, отдавая приказ о возвращении в лес, оставил в деревне один из взводов— для усиления отряда самообороны.

На другое утро к Липе подъехали каратели из Осьмина. Встретив вооруженное сопротивление, они стали обстреливать деревню из минометов, выпустили несколько очередей зажигательных пуль. В деревне начались пожары. Как быть? Тоня принимает решение отпустить партизан и дружинников, и им удается незаметно отойти к лесу. В то же время бойцы отряда самообороны попрятали оружие и принялись гасить огонь, спасать горящие избы.

Каратели ворвались в Липу и, не обнаружив в ней партизан, потребовали от жителей выдать им тех, кто стрелял. Всех липчан — а это были только старики, женщины и дети — выстроили в одну шеренгу посередине улицы. Топя и ее подружки стояли рядом с односельчанами, пс предателей среди жителей Липы не нашлось. Люди молчали и, понурив головы, глядели себе под ноги. А гитлеровцы шарили по уцелевшим избам и укладывали в повозки все, что только попадалось им па глаза. Тоня видела, как они вошли в ее дом. Сердце девушки сжалось: в сенях под полом был тайник, в котором хранились листовки и газеты. Но солдаты до него не добрались. Она вздохнула с облегчением. Кто-то из ее соседей по шеренге негромко заметил:

— Опять начали шакалить по сундукам. Не мы им нужны, а наше добро...

Вглядываясь в лица жителей Липы, вдоль строя прошел начальник осьминской полевой комендатуры Рудегель. Тоня увидела его впервые. Лицо фашистского офицера было искажено злобой. Он кричал, что за укрывательство партизан каждого ждет виселица...

Наконец каратели ушли. И хотя они пока не тронули никого, все понимали, что оставаться в деревне больше нельзя. Сразу же после ухода гитлеровцев жители Липы с помощью вернувшихся в деревню партизан и дружинников перебрались в лес, где уже давно' были вырыты па всякий случай землянки и хранился некоторый запас продовольствия. Туда же перегнали оставшийся скот, перенесли вещи и продукты. Охрану лесного лагеря взяли на себя бойцы отряда самообороны. А вся остальная молодежь во главе с Сестренкой ушла в партизанский отряд.

Именно тогда приняли партизанскую присягу липчане Топя и ее брат Иван, В. П. Круглов, Т. Н. Круглова, П. И. Панцов, В. Д. Исаков, Ю. А. Яковлев, Н. А. Яковлева, К. В. Баранова, 3. С. Веселова и сватковцы К. Т. Алексеева и В. Д. Тихомирова. В те дни пришло в отряд пополнение и из других осьминских деревень. Из новичков были сформированы взводы и роты.

После налета карателей на Липу партизанское командование решило положить конец бесчинствам оккупантов и блокировать их в Осьмине. Все необходимые условия для этого уже были. Райцентр кольцом охватывали деревни, в которых действовали подпольные группы, вооруженные дружины и отряды самообороны. В дополнение к ним партизанские заслоны оседлали все дороги, отходящие от Осьмина. Эти заслоны пресекали любую попытку карателей выехать или что-либо вывезти из поселка, так же как и ввезти туда.

Обстановка в районе изменилась, и Тоня Иванова с ноября 1943 года стала выполнять поручения осьминской оргтройки, которую возглавил бывший комиссар партизанского отряда И. В. Скурдипский. Вместе с К. Т. Алексеевой Сестренка заботилась о регулярном снабжении партизан продовольствием, одеждой и обувью. Она раздавала жителям газеты и листовки, беседовала с ними па политические темы.

Обо всем этом мы вспомнили вместе с Антониной Ефимовной Ивановой (по мужу она Терентьева) на празднике двадцать четвертой годовщины со дня освобождения Осьмина от фашистской оккупации. Встретились тогда мы в регистратуре осьминской поликлиники: Антонина Ефимовна там работала. Трудовой день подошел к концу. Сняв белый халат, она оделась, и мы вышли на улицу.

Осьминцы шли с работы домой, некоторые уже спешили в клуб, в кино, в гости. А перед нашими глазами вставали картины четвертьвековой давности. И я снова видел в шедшей рядом со мной уже немолодой женщине ту хрупкую девчушку-комсомолку, которую в свое время коммунисты-партизаны без колебаний поставили во главе важнейшей подпольной организации.

Мы сейчас переписываемся, а изредка и встречаемся. Поэтому я в курсе всех ее дел. Антонина Ефимовна— такая уж у нее натура — все силы своей души отдает работе. Она несколько лет достойно носила почетное звание ударницы коммунистического труда. За плечами у бывшей подпольщицы большая трудовая жизнь. Антонина Ефимовна была председателем исполкома сельсовета, бухгалтером МТС. А теперь вот вышла на пепсию. Время летит. Незаметно подросли и повзрослели дети — дочь и сын. Они выучились, получили рабочие специальности, переехали в Лепинград.

Так же незаметно Сестренка стала бабушкой. Одной из ее внучек — третий, другой — уже шестой год.

Хлопот у Антонины Ефимовны хватает и на работе и дома. Но, конечно, неугомонная Сестренка не может жить без того, чтобы не заниматься какими-либо общественными делами. Земляки избирали ее депутатом сельского Совета, членом местного комитета профсоюза, на-родным заседателем. Не раз была она агитатором во время кампаний по выборам в Советы. По поручению Лужской секции ветеранов партизанского движения Антонина Ефимовна выступает перед молодежью с рассказами о боевых делах народных мстителей, встречается с товарища-ми по оружию.

Низкий, земной поклон тебе, Сестренка, за все, что ты сделала и делаешь для людей.