Для людей нашего возраста почти двое суток пути в немецком вагоне старого образца (трехместное купе) конечно же тяжеловато. Когда же в Берлине нам объявили, что до места назначения предстоит добираться еще более трех часов местным электропоездом, мы и вовсе заскучали, представив себе нашу вечно перегруженную электричку.
И как же мы были приятно удивлены, войдя в их электропоезд: отдельные четырехместные купе из стекла и пластика, сверкающие первозданной чистотой, с удобными, мягкими, откидывающимися, как в самолете, креслами.
Организаторы торжеств учли наш возраст и длительность пути, в вагон были доставлены соки и фрукты. Мы вначале смущенно переглянулись, так как денег у большинства из нас не было, но мужчина, принесший эти угощения, пояснил нам, что это гостинцы, которые уже оплачены.
В Веймар прибыли глубокой ночью.
Нас заранее предупредили о том, что город маленький, всем мест в отелях не хватит, поэтому мы будем размещены по частным домам. Несмотря на ночное время, в зале вокзала нас встречали немцы, у которых нам предстояло жить. Ко мне подошел интеллигентного вида немец лет пятидесяти, который радушно предложил мне свой кров. Вместе с ним была молодая женщина, отлично владеющая русским языком и оказавшаяся его дочерью. Когда мы подъехали к их дому, я невольно тихонько охнул, увидев уже две припаркованные автомашины. Обеспокоенная молодая хозяйка спросила: что случилось? Я ответил, что, судя по машинам, у них уже есть гости, на что моя хозяйка с милой улыбкой успокоила меня, сказав, что машина, на которой мы приехали,— ее отца, а стоящие у дома—машины ее и мужа.
Около 3 часов ночи, выпив по стакану чая, улеглись спать. Хотя о сне конечно же не могло быть и речи. Ведь уже через несколько часов предстояла встреча с моим кошмарным прошлым. Нервы были натянуты до предела.
Около 8 часов утра, услышав шаги хозяев дома, я тоже поднялся. Помылся, побрился в роскошной ванной и вскоре оказался за столом. Завтрак был обычным — сыр, масло, сливки, яйца, кофе. За столом познакомились. Хозяин дома— Клаус Уллрих, 53-летний инженер, его дочь — Грит Конрад, 23-летняя учительница русского языка, и ее муж — Эрг Конрад. Рабочий день этой семьи не ограничивается восьмью часами. Работая на предприятиях и в школе, они одновременно построили большой, добротный дом. И не только построили, но еще и отлично его отделали. И все это своими руками, не прибегая к сторонней помощи. Этот дом расположен в пригороде Веймара—Берлштедте, где они и принимали меня.
После завтрака хозяева вручили мне холщовый мешок — сумку с надписью: «50 лет со дня освобождения концлагеря Бухенвальд». В этой сумке находилась черная кожаная папка с такой же надписью. Папка содержала блокнот и ручку для записей, план торжественно-праздничных мероприятий с указанием времени и места проведения мероприятий, план лагеря, план города Веймара и другие справочные материалы. Там же находилась памятная медаль в честь 50-летия закладки первого памятника жертвам фашизма. Кроме всего прочего в папке находилось также 150 немецких марок — на мелкие расходы в период нашего пребывания в Веймаре (все расходы на питание, проживание и транспорт обеспечил комитет по проведению этих торжеств).
В 10 часов отправились в Бухенвальд. За рулем сидел Клаус, рядом со мной села Грит. В дороге мое внимание привлекли немецкие гаишники. Они не прятались, как наши, за деревьями и опорами мостов, карауля нарушителей, а, наоборот, находились на самых видных местах, да к тому же одеты были в яркие бело-оранжевые плащи, которые были отлично видны издалека. В пути хозяева сказали мне, что они специально выехали на полчаса раньше, с тем чтобы показать мне Бухенвальд и его окрестности с верхней точки горы.
Кстати, Бухенвальд в переводе с немецкого означает «буковый лес». До строительства лагеря вся эта гора была покрыта прекрасным буковым лесом. Только фашисты такое живописное место могли обезобразить сооружением концентрационного лагеря.
Мы остановились на автостоянке, у верхней смотровой площадки. Подъезжая, занятый разговором с хозяевами, я не очень внимательно следил за дорогой. Поэтому, выйдя из машины, я испытал шоковое состояние. Неподдельный ужас. Прямо передо мной находилось оцепление из полицейских с огромными собаками. Молниеносно в мозгу возник прежний концлагерь. Пронеслась мысль: сделай я еще несколько шагов, возврата назад уже до смерти не будет. Конвульсивно дернувшись назад, к машине, я наткнулся на вышедшую вслед за мной Грит. Видя мое состояние, она поспешила извиниться и успокоить меня, сказав, что это конечно же незапланированное мероприятие. Дело в том, что за три недели до нашего приезда группа фашиствующих молодчиков напала на автобус с туристами. Поэтому, чтобы обеспечить порядок на празднике и нашу безопасность, из близлежащих городов были привлечены дополнительные полицейские отряды. Забегая вперед, скажу, что за все время нашего нахождения в Веймаре и Бухенвальде был безукоризненный порядок. Немцы к нам относились как к самым дорогим гостям, если не сказать больше — как к родным.
Нагулявшись на верхних смотровых площадках, сфотографировавшись у скульптурной группы, расположенной у основания колокольной башни, мы наконец поехали вниз, к центральному входу.
На нижней автостоянке, договорившись с хозяевами о времени и месте встречи, я отправился в лагерь или, вернее, в мемориальный музей, созданный немецкими патриотами на месте бывшего концлагеря.
Подойдя к главным воротам лагеря, я был буквально ошеломлен увиденной картиной: нарядные, ласково улыбающиеся юноши и девушки всем входящим бывшим узникам лагеря вручали роскошные, благоухающие розы, которые, как оказалось, были специально для этих торжеств привезены из Франции. И без этого взбудораженные, мы после такой трогательной встречи на территорию лагеря входили уже со слезами на глазах. И первое, что мы увидели, были квадраты, выложенные кусками черного промышленного шлака. Каждый квадрат по месту расположения соответствовал стоявшим на их месте блокам (баракам). Из бывших строений концлагеря остались сохраненными только крематорий, карцер с пыточными камерами и здание вещевого склада, превращенное в музей. Черный шлак квадратов символизировал как бы останки обугленных трупов казненных узников.
Проходя по территории лагеря, мы бережно возлагали свои розы к основаниям памятников, воздавая таким образом дань памяти погибшим.
В 12 часов дня по программе был организован обед. Под столовую было смонтировано строение типа и размера самолетного ангара. Все помещение столовой буквально утопало в цветах. Организаторы торжеств, видимо памятуя о том, что во время войны мы находились в аду, в дни торжеств решили устроить для нас рай. На столах практически в неограниченных количествах находились лучшие рейнские и мозельские вина, баварское и чешское пиво и масса других фруктовых напитков и соков. Столь же разнообразно и обильно было количество горячих и холодных блюд и всевозможных закусок. Десерт представляли всевозможные экзотические фрукты и сладости. Такие пиршества в обед и ужин для нас устраивались во все дни нашего там пребывания.
Ровно в 14 часов 8 апреля 1995 г. начался торжественный митинг, посвященный открытию торжеств. На этом митинге выступали: д-р Бернхард Фогель — министр-президент земли Тюрингия, д-р Пьер Дюран — президент Интернационального комитета Бухенвальд—Дора, Рудольф Заркеци — председатель культурного объединения австрийских рома и другие ораторы.
Переводчиков не было. Но нам они были и не нужны. Ведь все выступающие говорили о тех ужасах, которые мы сами пережили в военные годы. От России на торжествах присутствовал генеральный консул в Мюнхене Павел Лядов. Все речи ораторов перемежались выступлением скрипично-струнного квартета, исполнившего реквием и другие торжественно-траурные мелодии. И снова у большинства собравшихся на глазах были слезы.
В 14 часов 45 минут состоялось торжественное открытие памятника узникам-цыганам синти и рома. В 16 часов 30 минут— открытие новой, постоянной исторической экспозиции по истории национал-социалистического концентрационного лагеря Бухенвальд.
А вечером Клаус пригласил меня в свою гостиную, где уже был накрыт стол с бутылкой шампанского, фруктами и сладостями. И, несмотря на все мои возражения, что я сыт и больше ничего не хочу, меня все же усадили за этот стол.
После бокала шампанского завязалась очень интересная беседа, которая закончилась только с наступлением ночи. И такие теплые, дружеские беседы за бутылкой отличного вина у нас были во все вечера нашего у них пребывания. Ни хозяев, ни меня в те вечера абсолютно не интересовала политика, мы торопились как можно больше узнать друг о друге.
На следующий день праздничные мероприятия начались в Веймарском городском национальном театре, где нас приветствовал министр-президент земли Тюрингия д-р Бернхард; Фогель и выступал Веймарский государственный оркестр.
Никогда не исчезнут из памяти эти предельно насыщенные впечатлениями дни. И встречи, встречи, встречи. С бывшими узниками из других стран, с немецким народом. И казалось, не будет конца взаимным расспросам и рассказам. Но всему бывает конец. Наступил и последний день нашего пребывания на гостеприимной немецкой земле.
Днем с Клаусом и Грит знакомились с достопримечательностями Веймара, потом пообедали в маленьком, уютном ресторанчике. А вечером у нас получился неожиданный литературный концерт. Грит, желая похвастать знанием русского языка, начала читать знаменитое пушкинское письмо Татьяны, потом Лермонтова и Некрасова, а я ей читал Есенина, Щипачева и Симонова. А под конец я прочел ей два своих лирических стихотворения, которые ей так понравились, что она тут же потребовала, чтобы я переписал их для нее. Так закончился этот волнующий, незабываемый вечер. А на следующее утро Клаус и Грит провожали меня на вокзал.
Последний, прощальный взгляд на Бухенвальд.
Квадраты, квадраты,
Квадраты, квадраты...
Стояли тут страшные
Блоки когда-то.
Здесь муки и смерть
Злую волю вершили,
Здесь лучшие люди
Казненными были.
Немцы, французы,
Евреи, цыгане,
И наши с тобой Земляки — Россияне.
| << Назад | Вперёд >> |