Фашистский концлагерь Бухенвальд был одним из мест массового заключения и истребления политических противников германского фашизма, являвшегося надежным орудием в руках германских монополий.

Летом 1937 г. германские фашисты готовились к захватническим войнам, и в первую очередь против Советского Союза, непримиримого врага гитлеризма. Один из крупнейших немецких писателей, Генрих Манн, призывал: «Люди! Остановите войну!» В тот период гитлеровское правительство вслед за созданием первого концлагеря Дахау приступило к строительству других концлагерей, в том числе и Бухенвальда.

Первыми заключенными этого лагеря стали немецкие антифашисты. И уже с осени 1937 и особенно с весны 1939 г. в Бухенвальде немецкие антифашисты создают подпольные группы, во главе которых были Вальтер Штекер, Альберт Кунц и Тео Нейбауэр, а после их смерти—товарищи Эрнст Буссе, Август Тене, Вальтер Бартель и Гарри Кун. Впоследствии Вальтер Бартель был до дня освобождения Бухенвальда председателем подпольного Интернационального лагерного комитета.

Когда германские фашисты развязали войну в Европе, они арестовывали и бросали в Бухенвальд борцов против нацизма из Австрии, Чехословакии, Польши, Бельгии, Франции и других стран Европы, подвергшихся оккупации гитлеровскими войсками.

К моменту вероломного нападения фашистской Германии на СССР в Бухенвальде содержалось более 7 тыс. политзаключенных. Первую партию офицеров и политработников Советской Армии в количестве 300 человек, пригнанных в Бухенвальд, гитлеровские палачи расстреляли в тире на терри-тории завода ДАВ 16 сентября 1941 г.

Позже для этих целей эсэсовцы перестроили комендантскую конюшню. В ней они оборудовали медицинскую комнату с ростомером, в подвижной части которого имелась щель — через нее эсэсовец из «Особой команды 99» производил выстрел в затылок жертве.

Таким образом до 11 апреля 1945 г. было уничтожено 8483 советских офицеров и политработников, партизан, коммунистов, комсомольцев и других борцов Сопротивления.

18 октября 1941 г. из шталага № 310 (близ Ростока) по железной дороге в Веймар, а затем пешком в Бухенвальд пригнали 2 тыс. советских военнопленных. Для них специально соорудили лагерь военнопленных. Крайний ряд бараков (№ 7, 13, 19, 25 и 30) огородили колючей проволокой— и получился лагерь в Большом лагере; каждый из этих бараков был изолирован друг от друга. Всем заключенным Большого лагеря строго-настрого запрещалось близко подходить к лагерю военнопленных или разговаривать. Барак № 7 служил санчастью для военнопленных, бараки № 13, 19, 25 и 30 предназначались для жилья, в каждом из них помещалось по 500 человек—по 250 в каждом флигеле (крыле барака). Смертность военнопленных была очень велика, и к весне 1942 г. лагерь состоял уже из трех бараков (№ 7, 13 и 19). Таким образом, за полгода погибло около тысячи советских людей. В 1942, 1943 и 1944 гг. в лагерь военнопленных прибывало и отправлялось из него несколько транспортов.

Со второй половины 1942 г. в Бухенвальд стали прибывать советские граждане — политзаключенные. Это были русские, украинцы, белорусы и др., насильно угнанные на работу в Германию с оккупированной Гитлером советской территории. Во время пребывания в Германии они совершили «преступления» (побеги, саботажи, антигитлеровская пропаганда, слушание советского радио, плохая работа и др.), за это они предавались суду и направлялись в лагерь.

В концлагере они носили полосатую арестантскую форму, как и заключенные лагеря, с красным треугольником на левой стороне груди, с латинской буквой «R» в середине его. Красный треугольник означал «политический», буква «R» — «русский». Военнопленные называли их полосатиками. Военнопленные из лагеря военнопленных носили свою военную униформу с желтым кругом на спине и буквами «SU» красного цвета. Красный и желтый цвета шестиконечной звезды (два треугольника, наложенные друг на друга) носили на одежде евреи. После разгрома фашистов под Москвой, зимой 1942 г., изоляция и дискриминация лагеря военнопленных несколько ослабла. Этот процесс продолжался и в последующие годы по мере продвижения советских войск на запад.

Над советскими людьми в Бухенвальде проводили различные медицинские эксперименты: опыты с сыпным тифом, с ожогами фосфором, с туберкулезом легких и авитаминозом, опыты судебно-медицинского характера. После окончания опытов выживших пристреливали и сжигали.

В блоке № 2 и крематории фашисты организовали производство наглядных медицинских пособий из частей человеческих тел и рассылали их в германские учебные заведения; среди таких наглядных пособий были и засушенные головы людей. Эсэсовцы умертвляли заключенных, которые имели оригинальные татуировки. Особенно изощрялась в этом жена коменданта лагеря Эльза Кох. Татуированные куски человеческой кожи, выделанные в специальной лаборатории, можно было найти у многих жен высокопоставленных начальников лагерей. После падения фашизма Эльза Кох была приговорена к пожизненному тюремному заключению и несколько лет спустя повесилась в тюремной камере. Особым издевательствам подвергались в Бухенвальде советские люди в дни таких праздников, как 7 ноября, 1 мая, 23 февраля. Так, 1 мая 1943 г. в эсэсовском огороде при переноске навоза (это делалось только бегом) было убито и затравлено собаками 10 советских пленных; среди них был Володя Жезняк, которого эсэсовцы превратили в мишень для стрельбы из пистолетов. Много советских людей уничтожено в каменоломне и других местах этого лагеря.

За семь лет фашисты подвергли мучениям более 238 тыс. граждан из 18 стран Европы. В период с 15 июля 1937 и по 11 апреля 1945 г. свыше 56 тыс. антифашистов были замучены эсэсовцами в концлагере Бухенвальд и его внешних командах.

Уже в декабре 1941 г. среди советских военнопленных, находившихся в Бухенвальде, возникли первые подпольные группы. Позднее эти группы объединились под руководством, комитета во главе с сержантом-пограничником Н. С. Симаковым и офицером Советской Армии С. М. Баклановым. За патриотическую деятельность в фашистском концлагере Бухенвальд Н. С. Симаков был награжден советским правительством орденом Славы I степени, а правительством ГДР—медалью «Борец против фашизма 1933—-1945 гг.».

Организаторами первых подпольных групп стали Иван Ногаец (13-й барак), Александр Павлов и Алексей Лысенко (1-й барак). В 30-м бараке сформировалась группа в составе Григория Екимова, Виктора Попова, Василия Башлыкова, Александра Головко, Константина Руденко. Позднее в нее вошли Иван Степченков, Павел Бабкин, Виктор Пименов и Семен Карпов. Руководящим ядром этой группы были Екимов, Попов и Левшенков.

Организатором одной из групп стал Николай Семенович Симаков, возглавивший позже Русский подпольный политический центр.

В начале 1942 г. он тяжело заболел. Неотложную помощь Симакову оказал врач-антифашист австриец Густав Бозе. Затем Симакова и некоторых других смертников переодели в полосатые костюмы и перевели в главный лагерный лазарет. Густав Бозе говорил по-русски. Его поведение и тон речи свидетельствовали о том, что он ненавидит фашизм и верит в победу Красной Армии. На вопрос Симакова, почему и кто спас ему жизнь, Бозе ответил: «Есть товарищи, заинтересованные в спасении жизни всем советским военнопленным».

Находясь в лазарете, Симаков обсудил с доверенными товарищами вопрос о создании подпольных групп среди советских военнопленных. Переселившись из главного лагерного лазарета в 7-й барак для «продолжения лечения», он получил возможность поддерживать связи с нужными людьми, в том числе и с политзаключенными Большого лагеря. Изучив положение среди военнопленных, он установил, что там в каждом бараке независимо одна от другой возникли подпольные группы.

Весной 1942 г. в Бухенвальд попал лейтенант Степан Михайлович Бакланов. Своей честностью и человечностью С. Бакланов снискал среди военнопленных уважение и доверие. Бакланов становится одним из ближайших помощников Н. Симакова, сыгравшим заметную роль в создании советской подпольной организации и подготовке вооруженного восстания.

Эти группы еще не имели четкого представления о задачах и планах, которые можно было бы поставить на обсуждение. Но постепенно зачаточные подпольные группы начали выдвигать следующие конкретные задачи, вытекавшие из обстановки: 1) оказание продовольственной помощи ослабевшим; 2) сплочение советских людей в единый коллектив; 3) противодействие фашистской пропаганде, т. е. выработка форм и методов контрпропаганды; 4) патриотическое воспитание, укрепление авторитета советских военнопленных и Советского Союза среди заключенных, отравленных угаром ложной, антисоветской пропаганды; 5) установление; интернациональных связей; 6) организация саботажа.

Бакланову принадлежит идея объединения отдельных групп в единую подпольную организацию. А. Е. Лысенко по этому поводу писал: «Он предложил мне объединиться с другими группами. Подпольными мы их тогда не называли. Я тогда еще не понимал значения такого объединения, а когда на первом «объединенном» заседании прозвучали слова о подготовке к вооруженному восстанию, это показалось мне чем-то несерьезным, хотя я был за любое предложение Степана Бакланова... О восстании в моей группе речи не было. Слишком велика была ошеломленность пленом, потом изощренным издевательством немцев голодом, изнурительной работой. Надо было прийти в себя после пережитого кошмара...»

Работа по объединению длилась медленно, и только к концу 1942 г. группы влились в организацию с руководящим Русским подпольным центром во главе с Н. С. Симаковым. В состав центра вошли С. Бакланов (военный сектор И. Ногаец (помощник Бакланова), А. Павлов (сектор безопасности), М. Левшенков (сектор пропаганды и редактор подпольной рукописной газеты).

Н. Симаков и С. Бакланов изучили возможность создания подпольной организации в Большом лагере, среди политзаключенных. Это была нелегкая миссия. Трудность ее заключалась в том, что в отличие от лагеря для советских военнопленных в этом лагере находились люди различных политических убеждений. В едином людском потоке в лагерь попадали националисты, полицаи, власовцы и другие предатели, чем-то не угодившие своим новым хозяевам. В лагерь засылались также агенты гестапо, перед которыми ставилась цель выявления противников «третьего рейха». В работе с таким людским конгломератом подпольщики не имели права на ошибку. Ошибка могла стоить им жизни.

Но, несмотря на чрезвычайно запутанный и пестрый в политическом отношении состав узников Большого лагеря, в 1942 г. в отдельных бараках возникают подпольные ячейки. Их возглавляли Василий Азаров, Иван Ашарин, Адам Васильчук, Владимир Холопцев, Борис Даниленко, Григорий Крохмалев, Владимир Орлов, Александр Купцов.

В 25-м блоке создается группа, в которую вошли Н. Воевода, М. Переверзев. и др. В Малом лагере подпольные группы сложились вокруг Г. Пузакова, В. Жданова, С. Бердникова, С. Лукашева, С. Пайковского.

Задачи и цели этих подпольных групп были идентичны с задачами и целями подпольных групп, созданных среди военнопленных,— различными средствами и методами бороться против фашизма с учетом конкретных условий. Василий Жук, с присущей ему энергией, пытался установить контакты между разрозненными группами, и вскоре некоторые из них были объединены. Возглавили организацию В. Орлов, А. Васильчук и В. Азаров.

«Немецкие антифашисты информировали нас,— вспоминает В. Холопцев,— что у советских военнопленных существует подпольная организация».

Таким образом, в Бухенвальде наряду с конспиративными группами немецких политзаключенных существовали две самостоятельные советские подпольные организации. Однако существование двух центров усложняло подпольную работу, нередко дезориентировало рядовых узников и могло привести к провалу. Созревала необходимость объединения...

Бывший активный участник советской подпольной организации Н. П. Тычков (Иваново) вспоминал: «Николай Симаков поставил передо мной следующую задачу: переговорить с Василием Жуком и Василием Азаровым по вопросу централизованного руководства подпольной деятельностью в Бухенвальде, подобрать других надежных и способных товарищей, которые могли бы развернуть работу по сколачиванию подпольной организации.

Я немедленно приступил к выполнению задания. Обратился к Ивану Ашарину, которого знал по кадровой армии. С его помощью познакомился с Александром Купцовым — лейтенантом военно-морского флота и другими товарищами. Вскоре доложил Симакову о проделанной работе. Выслушав меня, Симаков предложил оповестить всех предварительно намеченных товарищей о первом объединенном заседании русского подпольного актива. В намеченный день (в марте 1943 г.) я всех оповестил о месте и времени заседания. Заседание проходило ночью в бараке № 7. На заседании присутствовали Василий Азаров, Александр Купцов, Иван Ашарин, Николай Симаков, Григорий Крохмалев, Владимир Холопцев, Даниленко и я».

Участники совещания одобрили решение объединить два руководящих органа и избрали русский объединенный подпольный политический центр (ОППЦ), в состав которого вошли четыре человека от военнопленных и четыре — от заключенных Большого и Малого лагерей. Руководителем центра был утвержден Н. С. Симаков.

Фактического же объединения двух советских подпольных организаций в силу их территориального размежевания произойти не могло, но то, что они действовали под руководством единого центра, имело в дальнейшем большое значение для деятельности как советских подпольщиков, так и других национальных подпольных групп, которые ориентировались на советских товарищей. Как свидетельствуют» немецкие коммунисты, советская организация была «сильной» и в ней господствовала железная дисциплина.

На совещании была принята и разработана программа действий: усиление антифашистской пропаганды; расширение и укрепление интернациональных связей; активизация вредительства и саботажа на промышленных предприятиях, строительстве и других объектах; подготовка вооруженного восстания.

Советские подпольщики ставили перед собой на первый взгляд, казалось бы, неосуществимую задачу в Бухенвальде — освободиться путем вооруженного восстания. Но она, такая задача, исходила из самого существа советских людей. Подполковник Советской Армии И. Смирнов впоследствии писал: «Истощенные физически до последней степени, но не сломленные духовно, мы готовили освободительное восстание».

Ни одно серьезное решение не принималось с этого момента без ведома и согласия центра. Ни один из участников подполья не имел права самовольно привлечь к подпольной работе нового товарища. Соблюдение установленного порядка стало для всех незыблемым законом.

Распределение обязанностей в комитете было следующим:

1. Н. Симаков — политический руководитель.

2. С. Бакланов — ответственный за военную работу.

3. А. Павлов — руководитель отдела безопасности лагеря советских военнопленных и ответственный за хранение запасов подпольного оружия.

4. Н. Кюнг — руководитель отдела безопасности среди советских политзаключенных.

5. М. Левшенков — руководитель отдела агитации и пропаганды среди советских военнопленных.

6. С. Котов — руководитель политотдела военных формирований советских политзаключенных.

7. В. Азаров — комиссар бригады.

Когда из Бухенвальда направляли большой транспорт в одну из самых крупных рабочих команд, в Кассель, по решению комитета в него были включены А. Купцов и И. Ашарин для создания там группы по осуществлению массового саботажа.

Несколько позже комитет пополнился И. И. Смирновым, назначенным командиром военных бригад политзаключенных Большого лагеря. Комитет установил братские связи с находившимися в Бухенвальде немецкими, чешскими, французскими и другими антифашистами.

С прибытием в Бухенвальд (1942—1943) больших групп заключенных многих национальностей формы взаимоотношений между подпольными организациями уже не отвечали требованиям текущего момента. Чтобы иметь возможность оказывать более действенную помощь заключенным и вести борьбу против фашизма в более широком масштабе, необходимо было объединить силы национальных групп, т. е. создать единое интернациональное руководство и выработать новый план антифашистской борьбы.

Летом 1943 г. по инициативе немецких антифашистов на заседании представителей подпольных национальных групп был избран Интернациональный лагерный комитет (ИЛК) в составе В. Бартеля — руководителя, Гарри Куна, Эрнста Буссе (Германия), Светослава Иннемана (Чехословакия), Яна Хакена (Голландия), Марселя Поля (Франция), Николая Симакова (СССР).

Спустя несколько недель в комитет были приняты югославы, бельгийцы, испанцы и люксембуржцы. Для сохранения конспирации и улучшения связи между организациями члены лагерного комитета решили поделить национальности, представленные в лагере, на два сектора: романский и славяно-немецкий. К романскому сектору принадлежали антифашисты Франции, Бельгии, Италии, Испании; к славянонемецкому— антифашисты Советского Союза, Австрии, Чехословакии, Польши, Голландии, Люксембурга, Венгрии, Югославии и Германии.

С антифашистами Болгарии, Румынии, Англии, Дании, Норвегии и Швейцарии ИЛК поддерживал лишь непостоянные, исключительно личные связи.

Основными задачами ИЛК были: улучшение условий жизни узников, сохранение кадров подпольщиков, воспитательная работа с целью устранения недоразумений между отдельными представителями разных национальностей, распространение политической и военной информации и главное — саботаж строительства военных объектов, предприятий и выпуска продукции на них, консолидация сил антифашистского подполья на борьбу с фашистским режимом и подготовку к вооруженному восстанию.

Главными задачами советской организации, как и всей интернациональной, были подготовка и проведение вооруженного восстания с целью нанесения посильного удара по врагу изнутри в самой Германии и освобождение узников концлагеря в благоприятный для открытого выступление момент или с целью самообороны, при попытках эсэсовцев уничтожить заключенных.

Составной частью международной подпольной организации являлась Интернациональная военная организации (Интернационале милитерорганизацион, сокращенно: ИМО которая объединяла 11 национальных военных организаций Советских подпольщиков в ИМО представлял С. М. Бакланов.

Наши офицеры-подпольщики готовили боевые группы из наиболее смелых и опытных членов организации. Боевые группы были объединены в роты, батальоны, а батальоны были сведены в подпольные бригады. Первая подпольная бригада была создана осенью 1943 г. из советских военнопленных. Она получила название «ударной».

* В ударной бригаде было четыре батальона, в них по четыре роты, в каждой по четыре взвода с четырьмя отделениями в каждом, в отделениях были бойцы (три — пять человек).

Приводим ее структуру, состав и командование:

командир — С. М. Бакланов,

комиссар—И. П. Ногаец.

1-й батальон:

командир — И. Степченков,

комиссар — В. М. Пименов,

командиры рот пока неизвестны.

1-й взвод:

командир — С. С. Карпов.

1-е отделение:

командир—С. Б. Шафир,

зам. командира — С. Ф. Яничкин,

бойцы — Е. Стебеньков, Ясинский, В. Остапец, А. Иванов.

3-е отделение:

командир — К. И. Леонов,

зам. командира —В. Я. Трудолюбов,

бойцы пока неизвестны.

4-е отделение:

командир—А. Н. Нехлюдов,

зам. командира —Башлыков,

бойцы — Н. Апполонов, М. Голичников, Н. Данишев, П. Зыанов Н Петров, Г. Шелехов.

в 1-й батальон входили также П. А. Чаусенко-командир взвода; С.Токарев, И.Романов, А. Трофимов-командиры отделений.

2-й батальон:

командир—А. Е. Лысенко, комиссар—П. А. Бабкин.

1-я рота:

командир —Б. Н. Сироткин,

комиссар неизвестен.

2-я рота:

командир—Ф. А. Девкин,

комиссар —Н. А. Баюнов,

командиры взводов 2-й роты-Н. Д. Груздев, Е. Ф. Каплан, С. Смолко. 3-я рота: командир —И. Чудин.

4-я рота:

командир —Н. Рубцов,

комиссар неизвестен.

Командирами отделений пока не уточненных взводов и рот были Ю. С Федоров, Ф. С. Баум, 3. Насибулин, П. Н Лысенко, Г. Ф. Рогачев, И. И. Романенко.

3-й батальон: командир —В. С. Попов, комиссар—И. Ногаец. 1-я рота: командир—В. Бахолдин.

1-й взвод:

командир —Ю. А. Сапунов.

1-е отделение:

командир—Г. Д. Моссе.

2-е отделение:

командир—Н. Николаенко,

бойцы-В. Трифонцев, А. Ретюнокий, М. Пименов А. Карпухин Фомин, Любимов, Н.Лифу, К.Гуржоо, Бобринев А Роганов, Г.Карогодин (разбивка бойцов по отделениям пока неизвестна).

2-й взвод:

командир — П. Ф. Золотухин.

В 1944 г. были созданы еще три бригады: лагере и одна в Малом лагере.

Бригады из Большого лагеря получили «Деревянная» и «Каменная». «Деревянная» была составлена из заключенных, живших в деревянных барака «Каменная» — из заключенных, живших в каменных бараках.

Бригада из Малого лагеря получила название «Малая; бригада». Командирами и комиссарами бригад были:

в «Деревянной бригаде» — Б. Г. Назиров и Г. Давыдзе,

в «Каменной бригаде» — Б. Г. Бибик и В. Н. Азаров,

в «Малой бригаде» — С. Пайковский (по лагерю Швецов) и С. А. Бердников.

Командирами батальонов, рот, взводов и отделений «Деревянной бригады» были следующие товарищи:

командир 1-го батальона—С. М. Харин,

комиссар 1-го батальона—Г. М. Миронов,

командир 1-й роты

A. И. Войт,

B. А. Жуйко, Хохлов, Телин, М. С. Черевко, М. Г. Шо

командир 2-й роты-командир 3-й роты-командиры взводов Казак,

командир отделения — С. А. Приходько.

Политруков в роте не было. Остальных командиров взводов и отделений уточнить пока не удалось.

Командирами батальонов пока еще не уточненных бригад были также В. Логунов, В. Л. Хазан, В. И. Черный, И. И. Певнев, а также командиры рот Д. Малыш, И. Харламов, Ф. Богомолов, Н. Панич.

Командиры батальонов «Малой бригады»:

1-й батальон — Василий (фамилия неизвестна),

2-й батальон — В. С. Рачковский.

Все четыре бригады составляли один боевой отряд. 10 апреля 1945 г., после эвакуации военнопленных из Бухенвальда, командование тремя бригадами было поручено подполковнику И. И. Смирнову.

Начальником штаба этого отряда был назначен полковник К. Карцев.

Аналогичные военные формирования были созданы и среди заключенных других национальностей.

Разработка общего плана восстания была поручена советским офицерам — полковникам К. Карцеву, П. Фортунатову, В. И. Хлюпину, И. И. Смирнову.

Предусматривалось два варианта восстания: наступательный— «план А» и оборонительный — «план Б».

По наступательному («плану А»), в случае восстания в Тюрингии либо приближения фронта, члены организации с оружием выходят на работу, уничтожают конвой, внезапным нападением на эсэсовские подразделения парализуют их действия, захватывают склады оружия и соединяются с восставшими.

Оборонительный («план Б») вводился в действие при угрозе массового уничтожения заключенных. Согласно этому варианту, восставшие, прорвав заграждения, следуют в район сосредоточения вблизи чешской границы и действуют в зависимости от обстановки.

Планом восстания концлагерь Бухенвальд был разделен на четыре сектора: «красный», «зеленый», «синий» и «желтый». В «красный» сектор входили советские, чешские и словацкие заключенные; в «зеленый» — югославы и поляки; в «синий» — французы, итальянцы, испанцы и бельгийцы; а «желтый» — немцы, австрийцы и голландцы.

По «плану А» «красный» сектор должен был штурмовать район казарм СС, жилые помещения обслуживающего персонала и склады оружия и боеприпасов. Для успешного захвата этих объектов предусматривались все необходимые мероприятия и повреждение связи между лагерем, городом Веймаром и аэродромом Нора.

Для выполнения этой наиболее ответственной задачи «красному» сектору выделялось 77 боевых соединений из 178 сформированных ИЛК. Каждый сектор имел заблаговременно предусмотренные места выхода из лагеря и по специальному сигналу должен был организованно приступить к выполнению задач, намеченных «планом А».

Важной задачей была разработка карт боевых действий. Рекогносцировку местности и получение необходимых данных обеспечивала разведка, которая проникла во все фашистские официальные службы: в первую очередь в рабочие команды, команды носильщиков, пожарные команды, санитарные группы. На основании наблюдений разведчиков Н. Сахаров, Ю. Жданович составили топографические карты прилегающей к лагерю местности.

Но самым смелым предприятием бухенвальдских подпольщиков являлась добыча оружия, без которого вооруженное восстание было бы невозможным.

Первые 12 немецких карабинов появились у советских подпольщиков и были спрятаны в блоке № 7 летом 1944 г. Их добыли немецкие товарищи, возглавляемые смелым подпольщиком Гельмутом Тиеманном. Большую роль в добыче частей оружия, переноске их в лагерь и сборке сыграли советские подпольщики Б. Н. Сироткин, Л. Я. Иосем, С. С. Карпов, Н. В. Муравьев, П. Чеберяков, Л. Б. Драпкин, Д. Рогачев, И. И. Романенко, Ю. Федоров, Ф. А. Девкин и др.

Ручной пулемет, который был доставлен Тиеманном в лагерь, был закреплен за Д. Рогачевым персонально. Он его и освоил, так как был пулеметчиком Советской Армии. А. Е. Лысенко при участии Ф. К. Почтовика и В. Я. Железняка организовал изготовление стилетов, их было сделано около 70 штук. Б. Н. Сироткин и П. Н. Лысенко (в лагере Олег Миронов) разработали конструкцию ручной гранаты.

Организацию изготовления ручных гранат А. Я. Павлов поручил А. Е. Лысенко. Последний заказывал Н. П. Бобову, который работал в литейном ДАВа, отливку из чугуна болванок нужного размера.

Болванки А. Е. Лысенко передавал Илье—Токарю (фамилия пока не установлена). После токарной и фрезерной обработки литых болванок корпуса гранат на некоторых из них из-за плохого литья обнаруживались газовые раковины. Выкинуть было жалко, ибо каждая граната была на вес золота. Было поручено С. Б. Шафиру заваривать их автогеном. Таким образом были исправлены десятки гранат. При заварке присутствовал и помогал Шафиру С. Карпов. Заварка раковин делалась утром, в токарном отделении ДАВа. Илья—Токарь токарной мастерской ДАВ стоял на страже, чтобы дать сигнал в случае внезапного появления эсэсовца-надзирателя. Готовые детали гранат Илья относил в заранее обусловленное время обратно А. Е. Лысенко. Взамен он у А. Я. Павлова получил комплект (или два комплекта) деталей от немецкой винтовки (боек, пружину и гильзу от разряженного винтовочного патрона). Завершающие операции по доделке и сборке ручных гранат осуществляли А. Е. Лысенко, Ф. К. Почтовик, А. Виноградский и В. Я. Железняк. Собранные ручные гранаты А. Е. Лысенко передавал П. Н. Лысенко в кантину.

Взрывчатку для гранаты разработали П. Н. Лысенко и поляк Э. Левандовский, работавшие в парфюмерной лаборатории лагеря.

Большое содействие по изготовлению ручных гранат оказали немецкие товарищи — работники кантины К. Гёртиг, X. Гронау и В. Файгель.

За участие в создании ручной гранаты и ранении при ее испытании в Бухенвальде П. Н. Лысенко Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 ноября 1977 г. был награжден медалью «За боевые заслуги».

При тесном внутрилагерном сотрудничестве узников многих национальностей проводилось также изготовление бутылок с горючей смесью.

Так, рецепт самовоспламеняющейся жидкости помог составить советский полковник химической службы Николай Тихонович Потапов, сырье доставали Александр Карнаухов и Николай Сахаров. Немец Гельмут Тиеманн проводил эксперименты и организовывал изготовление бутылок с горючей смесью. В этом ему помогали соотечественники X. Гронау, Отто Кипп и Курт Келер, австриец Франц Мейкснер и наши товарищи Николай Симаков и Степан Бакланов.

Было изготовлено и передано в арсенал подпольной военной организации 200 литровых бутылок с горючей смесью.

В результате четкой организованности и мужества подпольщиков международной организации к моменту вооруженного восстания удалось заготовить:

91 винтовку и 2500 патронов к ним;

1 ручной пулемет и 2 тыс. патронов к нему;

16 ручных гранат (немецких) заводского производства;

107 гранат собственного изготовления;

200 бутылок с горючей, самовозгорающейся жидкостью;

более 150 штук холодного оружия;

более 100 пистолетов и др.

Значительная часть этого оружия хранилась у наших подпольщиков в блоке № 7.

По данным подпольной военной разведки, которую возглавлял советский полковник К. Е. Карцев, эсэсовская охрана к моменту восстания располагала:

станковых пулеметов —15, ручных—63, более 400 фаустпатронов и 2900 вооруженных эсэсовцев, кроме того, на складах СС было 550 винтовок, 200 автоматов и 32 ящика с боеприпасами (гранаты, фаустпатроны и др.).

Подпольная военно-политическая организация занималась не только накапливанием запасов оружия, продовольствия и медикаментов (на случай ранения заключенных было запасено 20 тыс. индивидуальных пакетов с эсэсовских складов), одновременно она планировала эвакуацию раненых, для чего создавались специальные санитарные дружины. Они формировались главным образом на базе санитарных групп, которые комендатура лагеря сколачивала в конце 1943—начале 1944 г. для ликвидации последствий бомбардировок авиацией союзников. Санитарные группы проходили подготовку под видом тренировочных занятий н случай налетов авиации. Санитарные дружины (роту) возглавлял Н. П. Тычков.

Группу летчиков возглавлял Е. Э. Кирш. К марту 1945 в ней было около 30 человек. Незадолго до вооруженного восстания основная часть группы была передана в батальоны Большого лагеря. Она приняла участие в захвате складов оружия и боеприпасов в эсэсовском городке во время восстания.

В группе Е. Э. Кирша на всякий случай оставили несколько летчиков, в том числе Героя Советского Союза Н. Л. Часных и Кравцова.

Существовала также авторота, которой командовал Г. Щелоков. Рота предназначалась для использования автотранспорта после захвата восставшими гаражей лагеря.

Большой успех советская подпольная организация имела в политической работе. Эту работу возглавляли члены подпольного комитета советских граждан М. В. Левшенков и С. Д. Котов, они создали законспирированную сеть полит-информаторов. В своей работе они использовали подпольный радиоприемник.

Первоначально подпольщики получали нерегулярную информацию только от рабочей команды электромастерских лагеря, куда эсэсовцы приносили на ремонт свои радиоприемники, а также от доверенных лиц тех команд, которые обслуживали объекты, где эсэсовцы имели радиоприемники (хозяйственные здания СС, жилые помещения эсэсовских врачей лазарета и др.). Но подпольщики здесь подвергали себя опасности быть застигнутыми эсэсовцами или подвергнуться наказанию по доносу их агентов из заключенных, так как в электромастерских работало несколько десятков человек. Чтобы не подвергать себя опасности быть раскрытыми, было решено смонтировать свой нелегальный радиоприемник.

По заданию ИЛК немецкий товарищ Отто Рот привлек к выполнению этого важного дела польского радиоинженера Гвидона Дамазина. Сначала они соорудили детекторный приемник для прослушивания передач иностранного радио, а в июне 1942 г. смонтировали в радиомастерской коротковолновый приемник.

К созданию своего радиоприемника подпольная организация наших военнопленных приступила в начале 1943 г. Это ответственное дело поручили Льву Драпкину (в лагере он числился как Леонид Кравченко). Вместе с Алексеем Лысенко он работал в электромастерской. В сборе деталей им помогали немцы Рейнгольд Лохманн и Ган Леманн. Отдельные детали изготовил Вячеслав Железняк. Радиоприемник монтировали в каморке лагерной котельной, где капо (старший) этой команды был немец Герман Краузе. Он же и дежурил во время монтажа радиоприемника. Большую помощь в этом оказал Гельмут Вагнер, а в окончательной настройке помог французский заключенный, бывший главный инженер радиозавода Жюльен. Но когда приемник был смонтирован, эсэсовец обнаружил исчезновение деталей. Перед угрозой обыска по решению подпольного комитета приемник был демонтирован и детали возвращены на место.

Летом 1943 г. при помощи польского инженера Гвидона Дамазина был смонтирован радиоприемник, замаскированный в ведре с двойным дном, которое заполнялось солидолом для смазки кирзовых сапог. Ведро стояло на самом виду, у входа в блок № 7, где размещалась санчасть для советских военнопленных. Запись радиопередач производил А. Павлов, который передавал их М. Левшенкову. После обыска эсэсовцами в блоках № 1 и 7 прием передач производил Л. Драпкин.

Было и такое событие: в лагере оказался «Краткий курс истории ВКП(б)» на украинском языке. Он был принесен в лагерь одним украинским патриотом. Фамилия его осталась неизвестной.

По просьбе немецких товарищей некоторые главы из этой книги были переведены на немецкий язык С. Е. Богдановым и Я. П. Тадеушем.

Выпускалась подпольная газета «Правда пленных», редактируемая нашими узниками-военнопленными.

Безопасность организации обеспечивал сектор безопасности под руководством члена Советского комитета А. Я. Павлова, а с мая 1944 г.— и Н. Ф. Кюнга.

Боевые группы этого сектора действовали во всех звеньях лагерного организма. Их возглавляли преданные, в меру осторожные подпольщики. Это К. Крокинский (Бородаенко), К. Руденко, Н. Соловьев, Г. Маликов, М. Хохлов, Н. Руденко (Худоман), Н. Иванов, П. Саенко, А. Павлов, С. Кетиладзе и др.

Усилиями этого сектора совместно с работниками отдела рабочей статистики и с заключенными врачами-антифашистами из лагерной больницы было спасено много советских патриотов, приговоренных к смертной казни, а также удавалось избегать отправки на транспорт в филиалы Бухенвальда товарищей—членов подпольной антифашистской организации. В результате не было ни одного провала в работе.

Большую помощь в этом оказывали немецкие товарищи В. Зайферт, капо (старший) «Рабочей статистики» концлагеря Бухенвальд, и его заместитель X. Вайдлих, а также старший лагеря № 1 Э. Решке и старший лагеря № 3 Цинканд, заключенные Э. Буссе, О. Кипп, Г. Рульф, К. Келлер и Тиеманн.

Контакты с «Рабочей статистикой» велись через связных советских военнопленных С. Е. Богданова, а с Э. Решке- через его помощника Н. П. Потоцкого. Сектор безопасности организации помогал руководству подпольной организации в подборе кадров.

Большое значение в безопасности организации имела внутрилагерная охрана из заключенных (лагершутцы). Во второй половине 1942 г. в концлагере по заданию ИЛК антифашистам удалось убедить эсэсовское лагерное начальство в необходимости создать внутрилагерную охрану из заключенных — команду лагершутцев. Их капо был Карл Кайм, его заместителем — Вилли Шмидт. Это мотивировалось необходимостью поддержания чистоты и порядка, а также охраны вещевых и продовольственных складов в лагере. Получив разрешение на создание внутрилагерной охраны, подпольщики подобрали в нее нужных товарищей-антифашистов, которые готовы были исполнять эту службу в интересах заключенных.

Создание внутрилагерной охраны из заключенных имело большое значение для облегчения жизни узников, так как эсэсовцы стали реже появляться в лагере. Строгая охрана продовольственных и вещевых складов обеспечивала сохранение продуктов и вещей от воров, что способствовало лучшему снабжению заключенных. Лагершутцы занимались также приемом и размещением транспортов новоприбывших узников. Благодаря этому новички были избавлены от многих наказаний, избиений и издевательств со стороны эсэсовцев. Большое значение этой команды объяснялось и тем, что лагершутцам разрешалось свободное передвижение по лагерю днем и ночью. Это обстоятельство способствовало выполнению отдельных поручений подпольной организации. ИЛК использовал их в качестве связных, а также для выявления и задержания доносчиков и агентов гестапо. Под предлогом устранения недоразумений при задержании вследствие незнания заключенными немецкого языка антифашисты стремились получить разрешение на включение в команду лагершутцев представителей всех национальностей, имеющихся в Бухенвальде. Это удалось.

К концу 1944 г. в команде лагершутцев кроме немцев были уже представители чехов, австрийцев, поляков, французов, бельгийцев, югославов, итальянцев, советских граждан. (Команда лагершутцев состояла из 100 человек, из которых 30 были немцы, а остальные 70 — заключенные других национальностей.)

Из советских граждан лагершутцами были Аршаткин, Бычков, Машков, Саенков, из французов—Бленио, Симона, Фердинанд де Греве, Саммерс, Маннар, Жан Леман.

Большую роль в получении необходимой медицинской помощи заключенными играла команда врачей.

Эрнст Буссе — антифашист бухенвальдского лазарета (ревира) привлекал заключенных-врачей к лечебной практике. В лазарете скоро сплотился дружный коллектив врачей и санитаров, первоклассных специалистов: немцы Отто Кипп (заместитель старосты лагеря), Генрих Зудерланд, Херберт Стробель, Гельмут Тиеманн; чехи Миласлав Матушек и Вацлав Горн, австриец Густав Вегерер, француз Виктор Дюпон, советские врачи и санитары Алексей Гурин, Леонид Суслов, Григорий Бойко, Орест Дворников, Александр Карнаухов, Николай Тычков, Григорий Ткачев; югославы Стане Макота, Бела Кон; поляки Роман Горбачевский, Генри Соколак, Алоиз Гповка, Андрей Миллак, Андрей Вечлинский, Станислав Но-вацкий и др. Они были также активными членами интернационального подполья лагеря.

Постоянно рискуя жизнью, эти люди спасали от неминуемой смерти десятки узников. Эрнст Буссе, например, нарочно задерживал известие о количестве умерших, чтобы получить на их счет дневные порции пищи, которую затем делили между детьми, больными и истощенными заключенными. Многим смертникам спасли жизнь путем замены их номеров номерами умерших узников. В этом большую роль сыграл Рихард Гросскопф, который разными путями узнавал от работающих в политическом отделе лагеря, кого обрекали на смерть, и передавал это представителям отдельных национальностей.

Работники лазарета—немцы О. Кипп и Г. Тиеманн — шли на большой риск, когда по просьбе подпольных национальных комитетов в лазарет помещали обреченных на смерть, заменяли их номера номерами умерших и при помощи подпольщиков из отдела рабочей статистики отправляли во внешние команды (филиалы Бухенвальда), чтобы те не были узнаны.

Таким способом только с 1 сентября 1944 г. по день освобождения (11 апреля 1945 г.) были спасены 26 советских граждан. Среди них—А. Цыганов, Г. Чеванский, И. Логатов, И. Семенков, Т. Соланцов, В. Соловьев, Г. Ковалев, А. Будовский, С. Опыщенко, П. Кравченко, Б. Смирнов, Егоров. Работники лазарета спасли также много заключенных другие национальностей. Среди них—докторов медицины Пауля Шнобеля, Мариана Ципеловского, Иосифа Дуду (Польша), Пауля Галлера (Прага), Альфреда Кана (Кельн) — всего около 130 человек. Опасность риска состояла в том, что при проведении такой операции — замена номера заключенного — принимало участие семь-восемь человек разных нацио-нальностей. Ни одно из этих рискованных действий мужественных медиков-заключенных не было раскрыто эсэсовцами.

Давая оценку этому факту, бывший руководитель интернационального подполья в концлагере Бухенвальд В. Бартель писал: «Хотя это мало из 56000 погибших... но и они были спасены благодаря готовности других заключенных рисковать своей жизнью, благодаря интернациональной солидарности».

В результате интернациональной взаимопомощи таким путем удалось сохранить жизнь многим выдающимся деятелям рабочего движения и представителям передовой культуры, многие из которых впоследствии стали во главе возникших социалистических государств или возглавили рабочее движение в капиталистических странах.

Многим больным и очень истощенным узникам, которых не удавалось положить на лечение, выдавалось освобождение от работы. Так, бывший руководитель политотдела военных формирований советских политзаключенных С. Д. Котов сообщает, что связной лазарета А. Карнаухов ежедневно передавал ему освобождения от работы до 7—10 дней на 20—25 узников. Кроме того, через старост бараков под предлогом дезинфекции он получал однодневные освобождения на 100—150 человек.

Для укрепления мужества и боевого духа заключенных было много средств. Но одним из главных средств были искусство и литература. Они смягчали боль обездоленных, давали силу и жизненную энергию, подбодряли павших духом, звали на совместную борьбу.

Для идеологической и психологической подготовки товарищей к восстанию большую роль сыграли нелегальные концерты. Эти концерты организовывались для товарищей из лагеря военнопленных и русских активистов бухенвальдского подполья из Большого лагеря в блоке № 1 и для узкого круга иностранных заключенных в большом ревире.

Для этих концертов готовилось всегда две программы: одна — злободневно политическая и другая — шуточного типа, клоунада на случай появления офицера СС.

Сценарии для концерта писали В. В. Железнов, Е. Ф. Соловьев, К. Г. Брендючков, В. С. Ермакович. Деятельными артистами были Я. С. Гофтман (до войны — профессиональный артист цирка), Д. Филатов — баянист, М. Беляев, В. Я. Трудолюбов, М. А. Кутыркин, Ю. Сапунов, М. Бацула, Н. Лобанов, Ю. Моссе, Н. Байюнов, В. Зубов и др.

Костюмы для артистов шил портной А. С. Разумовский, до войны — профессиональный закройщик.

В. В. Железнов по заданию руководителя секции агитации и пропаганды М. В. Левшенкова многократно ходил в русские гражданские бараки с рассказами о советской героике (под охраной товарищей из сектора безопасности М. Н. Беляева и Г. И. Жирова). Постановки концертов и спектаклей приурочивались, как правило, к знаменательным праздникам, датам, усиленно охранялись членами сектора безопасности.

Во второй половине 1943 г., когда стало ясно, что крах фашистского рейха неизбежен, ИЛК решил подготовиться ко всяким неожиданностям, в том числе и к попытке эсэсовцев уничтожить заключенных. С этой целью было решено собрать радиопередатчик, чтобы в случае надобности иметь возможность запросить помощь. Это стало возможным благодаря объединению сил и знаний специалистов разных национальностей. В монтаже узлов радиопередатчика участвовало, по словам бывшего заключенного—радиста К. И. Леонова, четыре человека: он, Л. Драпкин, Г. Дамазин и чешский радиоинженер, фамилию которого он не запомнил.

В сборе деталей принимали участие советские патриоты А. Лысенко, Ф. Шаповал, В. Железняк, немецкие антифашисты Эрих Бауэр, Отто Дамбахер, Хайнц Гронау, Рейнгольд Лохманн, Херберт Моргенштерн, Отто Рот, Герберт Тиле, Артур Ульрих, Гельмут Вагнер, Армии Вальтер.

Начиная с 1942 г. гитлеровцы в массовом порядке стали использовать заключенных в военной промышленности. Поэтому главной задачей антифашистского подполья был саботаж производства военной продукции всевозможными методами. Это делалось снижением производительности труда и качества продукции, выпуском брака, исключением квалифицированных специалистов из производства и прямым вредительством— порчей оборудования и техники, а также диверсиями.

Успешное выполнение этих мероприятий было возможным только при тесном сотрудничестве антифашистов разных стран.

Задача подпольщиков состояла в том, чтобы организовать саботаж технически грамотно, с целью не допускать отдельных стихийных актов и не подвергать организацию опасности разоблачения. Для этого комитеты национальных подпольных организаций выделяли уполномоченных, ответственных за саботаж; например, ответственными за саботаж наших заключенных от советского военно-политического комитета были Б. Н. Сироткин и Б. Даниленко, от югославов—Джеко Николич, от поляков — Евстахий Рудзинский.

ИЛК направлял на военные предприятия надежных политзаключенных на должности капо, бригадиров, чтобы иметь возможность лучше организовать саботаж.

На территории лагеря было два военных завода. Это филиал Густлов-Верке и ДАВ (немецкий завод вооружения). Завод Густлов-Верке начал производить продукцию с марта 1943 г. В 13 огромных цехах Густлов-Верке работало в среднем 5—6 тыс. заключенных разных национальностей. Здесь изготовляли орудийные лафеты, винтовки, полуавтоматы, револьверы в засекреченном цехе Мибау—отдельные детали для ракет Фау, их корпуса и ракетные ящики.

Для осуществления саботажа на этом крупном предприятии национальные антифашистские организации выделили доверенных лиц, которые сотрудничали между собой. Так, подпольная организация советских заключенных направила туда ответственными Бориса Сироткина и Леонида Иосема (в лагере он носил фамилию Орлов). Леонид Иосем был прекрасным специалистом. Он сумел войти в доверие к вольнонаемному мастеру и, став бригадиром, мастерски руководил саботажем. Несмотря на эсэсовский надзор, ему удалось создать оперативные руководящие группы по всем цехам, которые повседневно и последовательно проводили саботаж.

Б. Сироткин выпускал брак очень квалифицированно, но как не хотел он идти работать на оружейный завод «против своих»! Он подчинился только решению подпольного комитета. От польских заключенных там действовал Бронислав Фелькенберг, от немцев — Адольф Френцель, участник войны в Испании, а также немецкие товарищи Эмиль Бенц, Адольф Шварц и Якоб Кинденгер. Среди чехов старшим по саботажу был Карел Хорник.

Заключенные пережигали детали, сбивали прицельные мушки винтовок, незаметно искривляли стволы. В масло полуавтоматов добавляли соляную кислоту, которая быстро переедала зуб отражателя, и он выходил из строя.

Поляк Станислав и русский Николай Соловьев научились искусно сбивать нарезку внутренних поверхностей стволов. а старший команды австриец Ганс покрывал брак, объясняя его недоброкачественностью материала.

По совету Л. Иосема токарь Владимир Дубровин добавлял в смазку станка толченое стекло. В результате дорогой уникальный станок терял точность и выходил из строя.

Активная деятельность подпольщиков по саботажу производства и тесное интернациональное содружество при этом привели к резкому снижению производительности. Так, ежемесячно должно было производиться 55 тыс. автоматических карабинов, а фактически в марте 1944 г. было произведено лишь 3 тыс., в апреле—6 тыс., в мае — 9 тыс., а в июне— 600. Кроме того, фирме было возвращено обратно 25 тыс. забракованных полуавтоматов.

Такая же солидарность антифашистов в саботаже производства военной продукции была в цехе Мибау, где изготовлялось электро- и радиооборудование для управления самолетов-снарядов Фау-1 и ракет Фау-2.

Здесь группу саботажников создали В. Ковалев, Д. Михайлов, Б. Тавадзе. Они припаивали провода настолько слабо, что те выдерживали только проверку при приемке, а при дальнейшем использовании разъединялись. В итоге 80% продукции шло в брак. В середине 1944 г. продукция нескольких месяцев — 300 аппаратов — была возвращена на завод. Нагрянула комиссия гестапо для раскрытия причин. Над подпольем нависла смертельная опасность, но, к счастью, 24 августа 1944 г. англо-американская авиация разбомбила завод.

На заводе ДАВ производились детали самолетов и боеприпасов. Наши военнопленные, получив от немецких товарищей из лазарета шприц с кислотой, спрыскивали середину чувствительных механизмов точных оптических при-боров и измерительной аппаратуры. Советский военнопленный Г. Пронушев вывел на пять суток компрессор патронного цеха.

Саботаж производства продукции проводили не только в основном лагере (Бухенвальд), но и во внешних командах. При формировании внешних команд принимались меры к тому, чтобы в них попадали и члены подпольной организации для налаживания саботажа на месте. Эти люди получали определенное задание, а также осуществляли связь с подпольным центром лагеря. Так, от Бухенвальдского советского подпольного комитета связь с подпольщиками внешних команд осуществлял Николай Сахаров. Он установил также тесное сотрудничество с французскими антифашистами. После освобождения Бухенвальда французы подарили ему медаль, изготовленную французским художником, бывшие заключенным Пьером Провостом, в память о совместной сопротивлении фашизму с надписью на одной стороне: «За заслуги, оказанные коллективу», с другой: «Бухенвальд - всегда объединенные и всегда единые».

Смертельному риску подвергали себя заключенные Миттельбаудоры (до 28 октября 1944 г.— филиал Бухенвальда при саботаже производства продукции. Учитывая опасность «оружия возмездия» терпящего поражение фашистского вермахта, ИЛК принял решение: считать главной задачей антифашистского Сопротивления в условиях лагеря Дора вредительство и саботаж.

В эту работу активно включились советские люди, а также заключенные других стран. Немецкий профессор Каулй вспоминает, что «вокруг советских военнопленных, составляющих ядро сопротивления, объединились антифашисты из других стран — немцы, французы, поляки, чехи, бельгийцы» Все они между собой поддерживали тесные связи.

Несмотря на постоянный эсэсовский надзор и угрозе смерти, заключенные ухитрялись не только саботировать производство, но и занимались диверсиями. Так, в августе 1944 г. по заданию ИЛК был взорван взрывчаткой, применяющейся при взрывных работах, один из уже готовых туннелей. Имена героев остались неизвестными, так как они погибли под сводами обрушившегося туннеля вместе с охранниками СС. Подпольщики выводили из строя на целые часы и дни паровозы внутризаводской железной дороги, подъемные краны, гидравлические прессы, насосы и другие важные для производства механизмы.

Как вредительство, так и саботаж надо было делать «качественно», чтобы в случае обнаружения не поставить под удар всю организацию. Наиболее «интеллигентным» саботажем занимались чех Ян Холупка и ленинградец Иван Маршев. Они работали на монтаже дистанционного оборудования и балансировке ракет, делали всю проводку радиоаппаратуры в этих аппаратах. Они припаивали провода к контактам на аппаратуре так, чтобы нарушалась схема и чтобы это не обнаружили при строжайшем контроле гражданские немецкие мастера и эсэсовцы. Часто при этом концы проводки перекрашивались в другой цвет и припаивались к другому номеру.

Михаил Забочень и командир группы французских франтирьеров Люсьен Летье часто вредили сообща и снимали с машин запасные свечи, из-за чего приостанавливалось производство. Они же выпускали газовую смесь из агрегата, останавливая работу на целый день.

При сварке частей корпуса ракеты подпольщики старались делать в отдельных местах некачественный шов или оставлять малозаметные отверстия. Этим, в частности, занимались наш советский подпольщик Евгений Хрошунов и французские товарищи. Из советских заключенных активное участие в саботаже принимали кроме уже упомянутых Иван Ерин, Александр Пономарев, Николай Денисов, Александр Кислый, Борис Соловьев, Владимир Соколов и др.

Об эффективности саботажа узников концлагерей Бухенвальд и Дора свидетельствует такой факт: из 10800 ракет Фау-2, запущенных гитлеровцами в сторону Лондона и Антверпена с 7 сентября 1944 до конца марта 1945 г., более 5 тыс. взорвались либо на земле, либо после старта в воздухе, либо вследствие недолета упали в море (каждая ракета стоила 306300 марок). Хотя в брауновских ракетах было еще много технических недоделок, значительную часть этих «осечек» следует объяснить и саботажем со стороны заключенных.

Организацией саботажа советских подпольщиков в Бухенвальде руководил Б. Ф. Даниленко. Он создал по заданию советского комитета большую группу саботажников (около 90 человек). Достойно отметить, что активными организаторами по проведению саботажа и выпуску бракованной военной продукции были следующие товарищи: Н. Азаров, М. Архипов, И. Багацкий, В. Багров, Батраков, С. Бердников, Е. Билин, Блезнюк, Д. Богданов, Я. Бондаренко, М. Борщов, Бреус, Г. Бухаров, Василенко, Воевода, Волохович, С. Гор-бан, В. Горнаев, М. Груздев, И. Дабели, И. Давида, А. Даниленко, П. Даниленко, Г. Демидов, Дергач, М. Дечек, П. Джимбуль, К. Дмитровский, А. Епишин, И. Еченко, В. Жуков, Л. Иосем (Орлов), И. Квасников, И. Квасов, Ф. Киселев, Е. Клочко, В. Ковалев, Коваленко, Е. Коренцвит, В. Коровин, Д. Котельников, В. Кудаленко, Г. Литвин, Т. Макаров, В. Мельник, С. Мельников, Ф. Михайличенко, Д. Михайлов, Николенко, Никонов, А. Отращенко, И. Остриков, Р. Парков, Пелипенко, В. Пенчук, А. Перектный, Петренко, Г. Петров, В. Печерица, А. Позывай, Ю. Понятов, С. Посов, Постников, Рома, Руденко, В. Рудов, П. Савенко, П. Савицкий, В. Сергеев, С. Совенко, И. Танищеу, П. Терницкий, А. Тишков, А. Тка-ченко, П. Трофанюк, Г. Трускол, Г. Феденко, И. Фурдак, И. Фуршов, Н. Худжомин, В. Цецура, Чайко, В. Черненко, А. Шевляеков, Шестакеров, В. Щолов.

За участие в подпольной работе в концлагере Бухенвальд в 1942—1945 гг. Указом Президиума Верховного Совета СССР от 10 мая 1965 г. Борис Федорович Даниленко был награжден медалью «За отвагу».

Одной из форм борьбы с фашистским режимом была одиночные или групповые побеги из концлагеря. ИЛК не одобрял эту форму борьбы, так как большинство побегов заключенных из Бухенвальда оканчивалось неудачей, послей чего бежавших обычно казнили.

Кроме того, за каждый побег эсэсовцы подвергали жестоким наказаниям заключенных всего лагеря. Трудности побега состояли не только в том, чтобы вырваться за колючую проволоку концлагеря, но и в том, чтобы пройти через территорию Германии. В условиях фашистской Германии это было тяжело, так как были созданы специальные отряды из гражданских нацистов, которые прочесывали леса и овраги, устраивали засады на перекрестках дорог, мостах, тропинках. Даже дети были заинтересованы в выдаче беглецов, потому что нацисты обещали им награду по 25 марок за каждую голову.

С 1942 г. гитлеровцы утвердили специальный план облав бежавших из лагерей. Такие облавы — «общеимперский большой поиск» — проводились регулярно. Только в одной облаве, которая проводилась со 2 июня 1943 г., приняло участие около 650 тыс. человек, включая 240 тыс. членов гитлеровской партии.

Руководство подпольщиков в августе 1944 г. решило подготовить побег советского подполковника, бывшего участника гражданской войны в Испании, командира танковой бригады П. С. Махуры. Его цель—сообщить советским людям о зверствах фашистов в Бухенвальде и о работе подпольной антифашистской интернациональной организации. Побег тщательно готовился. Антифашисты снабдили Махуру с пятью товарищами картой Германии, компасом и продовольствием, гражданской одеждой и оружием. С целью побега они были включены на транспорт во внешнюю команду Бухенвальда по восстановлению железных дорог. Побег был совершен во время следования по железной дороге. Побег удался. Махура и часть его группы перешли линию фронта. Побег Юрия Ломакина закончился трагично.

Решением райисполкома Люберецкого района Московской области от 14 января 1966 г. малаховской школе № 46 присвоено имя Ю. Ломакина. В этой школе Юрий учился до войны.

О Юрии Ломакине создан телевизионный фильм. Сергей Дмитриевич Ломакин, отец Юрия, хранит его фото, присланное ему из военного училища, где учился его сын. На обратной стороне карточки написано: «Если мне придется погибнуть, то хоть одного фашистского гада убью». Эти же слова Юрий сказал К. Крокинскому, уходя за главные решетчатые железные ворота Бухенвальда с циничной надписью: «Каждому свое».

В числе политзаключенных лагеря находились тысячи детей возрастом от 3 лет. Это были дети расстрелянных советских партизан, погибших офицеров, а также дети, принимавшие сами участие в борьбе против фашистов на нашей земле, или дети европейских антифашистов. Важнейшей задачей подпольщиков Бухенвальда стала забота о детях, об их спасении от неминуемого истребления. И это, к счастью, во многом удалось. Более того, по инициативе советского подпольного комитета и при поддержке немецких политзаключенных было решено для этих детей открыть специальную подпольную школу. Немецкие товарищи обосновали перед руководством лагеря необходимость создания для детей особого блока. СС приказала приспособить для этой цели блок № 8. Там и организовали школу. В программу обучения входили следующие дисциплины: математика, русский язык, история, география, физкультура. Были подобраны учителя и составлены программы занятий. Математику преподавал Н. В. Федосеенко, русский язык — А. Головко, историю и географию— Н. Ф. Кюнг, физкультуру — П. Авдеенко.

Воспитателями в школе были штубендисты (дневальные) Н. Задумов и В. Холопцев. Старшим воспитателем назначили большого друга детей Я. С. Гофмана (по лагерю Никифорова), старшим барака — австрийца Франца Лайтнера.

К. А. Руденко и Г. С. Екимов, которые работали на складе, при помощи немецких политзаключенных снабжали школу бумагой, карандашами и другими принадлежностями.

Занятия проводились в вечернее время, после поверки, за закрытыми щитами. Эта подпольная школа функционировала до дня освобождения. Контролировал работу М. Левшенков через Я. С. Гофмана. Несколько раз для детей давал сеанс одновременной игры в шахматы С. Е. Богданов.

4 апреля 3-я американская армия Паттона заняла Гота и прекратила свое дальнейшее продвижение в направлении Эрфурт—Бухенвальд—Веймар.

В ночь с 3 на 4 апреля 1945 г. Николай Симаков от имени русской подпольной организации на заседании ИЛК вносит предложение о немедленном начале вооруженного восстания в Бухенвальде. Подпольный ИЛК отклонил его предложение. Николая Симакова поддержали только чехи и французы. Восстание должно пройти с наименьшими потерями, и для этого необходимо ждать более благоприятной обстановки, например когда уменьшится количестве охраны СС.

6 апреля 1945 г. Симаков на заседании ИЛК вторично ставит вопрос о немедленном начале вооруженного восстания. Подпольный центр ИЛК вновь отклонил его предложение. Поддержали Симакова только представители ИЛКз Франции и Голландии.

4 апреля 1945 г. в 17.00 комендатура лагеря по радио трансляции приказала всем еврейским заключенным построиться на аппельплаце — этот приказ не был выполнен. Старший лагеря — политзаключенный Ханс Вайден, который был вызван в комендатуру в 18.00, узнал, что евреи в эту же ночь должны быть эвакуированы. Ханс Вайден объяснил, что из-за прибывших из внешних команд в лагерь заключенных стоит такой хаос, что невозможно установить, кто еврей, а кто нет.

Комендант приказал к следующему утру составить список всех евреев по баракам.

Старшие бараков списки не составили. В ответ на это в лагерь нахлынули эсэсовские проверяющие, чтобы отобрать евреев. ИЛК принял решение выступить в защиту еврейских товарищей и рекомендовал им сорвать с брюк и курток еврейскую звезду. Многие евреи были спрятаны в лагере, в каналах отопления под бараками.

После многих часов охоты эсэсовцам удалось собрать от 3 до 4 тыс. евреев в цехах ДАВа (немецкого завода вооружения). Несмотря на охрану СС, ночью многим евреям удалось бежать оттуда. Точно установлено, что только 1500 человек было послано на транспорт. Это был первый большой успех пассивного и активного сопротивления лагеря заключенных.

5 апреля в 12 часов капо канцелярии Ханс Ноймастер был вызван в комендатуру. Ему передали список 46 заключенных и приказали на следующее утро построить их перед воротами.

В этом списке были преимущественно лагерные функционеры. Так, среди других в нем значились капо Роберт Зиверт (команда каменщиков), Эрнст Буссе (лазарет), Отто Кипп — его заместитель, Вилли Зайферт («Рабочая статистика»), Карл Гертиг (лагерный магазин), Пауль Грундель (дровяной склад), староста барака Эмиль Карлебах, Бруно Апит и др. Из ИЛК, кроме Э. Буссе, никого не было. В этом списке находился и капо канцелярии Ханс Ноймастер. Он информировал тотчас же старшего лагеря Ханса Айдена. Состав заключенных в этом списке означал, что эсэсовцы решили иХ ликвидировать как опасных противников.

СС ошибалась, предполагая, что в списке значатся организаторы сопротивления. Но он касался товарищей, которые пользовались большим авторитетом благодаря своей мужественной, самоотверженной борьбе против фашизма.

Предполагалось, что этот список — дело подлого доноса одного шпиона, который знал имена функционеров среди заключенных, но не имена членов ИЛК.

На заседании ИЛК в ночь с 5 на 6 апреля сделал следующие выводы:

1. Вызванных 46 узников предполагалось убить для устрашения.

2. Немедленное вооруженное восстание, как это предлагалось некоторыми представителями национальных комитетов, отклонить (оружия у заключенных было недостаточно, чтобы противостоять хорошо вооруженным эсэсовским соединениям вокруг лагеря).

3. Не выдавать своих 46 товарищей. Они будут под охраной ИЛК. Товарищей спрячут в лагере. Кто поможет СС найти хотя бы одного, будет объявлен предателем и уничтожен.

4. Если СС попытается хотя бы одного из них силой вытащить к воротам, им будет оказано сопротивление.

5. Еще ночью это решение зачитать по всем баракам.

С этого момента началось открытое неповиновение приказам СС. Ночь с 5 на 6 апреля 1945 г. можно считать началом открытой подготовки восстания в фашистском лагере Бухенвальд. Этой ночью в первый раз ИЛК заявил о своем существовании всем заключенным лагеря.

Решение ИЛК, зачитанное в бараках, вызвало сильную дискуссию. Многие сомневались в существовании ИЛК. Некоторые не верили страшным намерениям СС. Может быть, все это лишь слухи? Каждый с нетерпением ждал утра.

Утром 6 апреля в 8.00 к воротам явился только один из 46 заключенных—французский еврей Блох (Блох сотрудничал с гестапо). При его прибытии в лагерь комендант лагеря заявил Хансу Айдену — старшему лагеря: «Еврей Блох стоит под моим покровительством. Все, что случится с ним, случится с тобой».

СС ревело по радиотрансляции, требовало выдачи старшего канцелярии (он был в списке). Приказали старосте лагеря явиться к воротам. «О списке я ничего не знаю»,— сказал тот. Вместе с председателем ИЛК В. Бартелем ночью он обговорил все варианты намеченной тактики. Заверения руководства СС, что 46 человек будут находиться в безопасности от возможных насилий со стороны заключенных других национальностей, также не подействовали. Тогда комендант приказал явиться к воротам старшим бараков, в которых жили эти 46 спрятавшихся политзаключенных. Старшие бараков объяснили, что эти заключенные исчезли. Они действительно не знали, куда девались эти люди. Они были спрятаны по всему лагерю — в канализационных каналах под бараками, в карантинном лагере и других местах.

Вслед за старшими бараков комендант вызвал лагершутцев и приказал найти этих 46 заключенных. В случае, если они не будут найдены, некоторые из лагершутцев поплатятся жизнью. Лагершутцы никого не нашли.

Два дня позднее рота СС с собаками еще раз прочесала лагерь и никого не нашла. Тот факт, что никаких репрессий не последовало со стороны СС против лагеря и отдельных заключенных, показал страх фашистов. В то же время это означало, что между комендатурой и организацией Сопротивления возник открытый фронт борьбы. Стало ясно, что за ИЛК стояла подавляющая масса заключенных и следовала его указаниям.

7, 8 и 9 апреля коменданту удалось все-таки силой эвакуировать многих заключенных из лагеря, несмотря на то что заключенные отказывались от эвакуации, пытались остаться в бараках.

С 5 по 10 апреля 1945 г. было эвакуировано около 28 285 заключенных (подсчет сделан советским историком П. П. Брицким в 1979 г. на основании данных книги «Бухенвальд», с. 614—621). В ночь с 7 на 8 апреля интернациональная военная организация (ИМО) была приведена в состояние боевой тревоги.

8 апреля ИЛК с помощью подпольного радиопередатчика направил радиограмму 3-й американской армии, в которой говорилось: «Союзным войскам. Армии генерала Паттона. Здесь концентрационный лагерь Бухенвальд. «SOS». Мы просим о помощи—эсэсовцы хотят нас уничтожить».

Но помощь не пришла. Только два американских штурмовика несколько раз пролетели над лагерем. Радиопередачу вели советский военнопленный К. И. Леонов и польский специалист-радист Г. Дамазин. Текст радиограммы составили немецкие товарищи В. Бартель и Г. Кун (руководитель военной организации).

8 апреля 1945 г. состоялось заседание подпольного советского военно-политического комитета, на котором было решено, что Н. Симаков и С. Бакланов будут представителями в интернациональном штабе по руководству восстанием. Командиром подпольной ударной бригады военнопленных был утвержден полковник М. В. Хлюпин, а его заместителем— М. В. Левшенков.

Предлагалось осуществить восстание в ночь с 8 на 9 апреля 1945 г. Это заседание советского комитета было последним. Вечером 8 апреля на заседании ИЛК было решено перенести дату восстания на другое число, поскольку недалеко от лагеря стояли гитлеровские полевые воинские части.

На этом же заседании было принято решение об удовлетворении требования комендатуры лагеря по эвакуации лагеря советских военнопленных. Советские представители были вынуждены подчиниться этому решению и 10 апреля 1945 г. построились на эвакуацию.

Подпольная интернациональная организация (ИМО) лишалась самой ударной силы — 450 советских военнопленных. Под эвакуацию попали почти все члены военной организации поляков. Обстановка была такова, что восстание начинать преждевременно, вокруг лагеря было много войск СС, восстание было бы подавлено с большой жестокостью и с большими жертвами, а возможно, окончилось бы и уничтожением лагеря.

Николай Симаков, Степан Бакланов, Михаил Левшенков, Лев Драпкин, Вячеслав Железняк отказались остаться в лагере, как им было предложено ИЛК и немецкими подпольщиками. Они вышли на эвакуацию, хотя знали, что это им грозит смертью.

С. Бакланов и А. Павлов передали русской гражданской подпольной организации, «полосатикам» (Н. Кольчугину), все тайники радиоаппаратуры, имущество, пулемет и оружие (винтовки), кроме того, оружие, которое взяли с собой на эвакуацию еще 8-го, выданное Павловым и взятое из тайников.

С. Бакланов передал командование Красной дивизией Ивану Смирнову, который приступил к обязанностям командира Красной дивизии с 10 апреля 1945 г.

11 апреля положение в лагере оставалось очень напряженным. Между 10 и 11.00 руководитель ИМО объявил о боевой готовности № 2. Это означало—занять исходные позиции для наступления. В 11.00 планомерно была проведена раздача оружия. В 12.10 эсэсовцы получили приказ по радиотрансляции оставить лагерь заключенных. По радио подается резкая команда: «Всем службам СС срочно покинуть зону лагеря!» Команда повторяется несколько раз.

Ситуация в лагере достигает большого напряжения, «смене дант лагеря эсэсовец Пистер со своим штабом бежали. Но 23 сторожевые вышки вокруг лагеря находились в руках эсэсовцев. Эсэсовцы укрепили свои сторожевые цепи и заняли позиции в пограничном лесу вокруг лагеря. В 14.00 к лагерю приблизился американский танковый дозор. Этими воспользовалось руководство ИЛК.

Подпольный ИЛК дал указание раскрыть все тайники, вооружиться и быть наготове. Среди заключенных пошли слухи об уничтожении лагеря. Вдруг пронзительно взвыла сирена. Этот вой сирены был сигналом эсэсовцам. Узники приготовились к худшему. Победа или гибель — все будет зависеть от того, насколько правильно руководители восстания определят момент нанесения удара по фашистам. Узники все на исходных позициях ждут команду атаки. Сложившаяся ситуация благоприятствует началу восстания. В этой время слышится команда: «Вперед!» — и серая масса заключенных пришла в движение. Раздались первые выстрелы — это узники первого эшелона бьют по фашистам на вышках, по окнам, где могла бы находиться охрана эсэсовцев, из оружия, запасенного подпольем за долгие годы конспирации. Красная дивизия под командованием Ивана Ивановича Смирнова наступает. В проволочном ограждении появились проходы. Первый эшелон уже за проволокой. Эсэсовцы бегут, они в панике. Поступает указание действовать второму эшелону, мало оснащенному оружием. Со всех сторон слышны выстрелы, взрывы, но узники не отвлекаются, стремительно бегут к казарме № 14, где хранится оружие. В казарме тихо, эсэсовцев уже нет. Взломав двери, узники проникают в подвал, разбивают ящики с патронами и винтовками, спешно вооружаются.

Однако винтовки оказались разных марок, и патроны к ним были разные. Стали подбирать патроны к винтовкам, и это отняло некоторое время. Прихватили и мелкие гранаты, по 300—350 г. Выскочив из подвала, каждый стал стрелять, проверяя оружие, чем усилили панику. Побежали в сторону гаража и складов—там была наиболее интенсивная стрельба первого эшелона.

Боевые группы захватили помещение комендатуры и другие объекты; дополнительно вооружившись трофейным оружием, они заняли оборону вокруг лагеря, так как американский танковый дозор прошел мимо. 127 эсэсовцев были пленены и заключены в лагерь. К 15.00 этого же дня Бухенвальд стал свободным: 21 тыс. узников из 18 стран Европы вернулась к жизни.

ИЛК взял власть в освобожденном лагере и начал организацию жизни бывших узников по-новому.

Только через 48 часов, 13 апреля, в лагерь вошли передовые американские части. В Бухенвальде содержалось более 24 тыс. советских граждан, освободилось же из лагеря 4800 человек, половина из которых нуждалась в немедленном лечении.

19 апреля 1945 г. политические узники всех национальностей на траурном митинге, посвященном памяти 56 тыс. умерщвленных товарищей, дали клятву, известную всему миру: «...мы прекратим борьбу только тогда, когда последний фашистский преступник предстанет перед судом народов. Уничтожение фашизма со всеми его корнями — наша задача».

<< Назад

Вперёд >>