В первый день нового 1942 года летчики ПВО, как обычно, несли боевое дежурство на своих аэродромах. На аэродроме Бекетовки дежурила эскадрилья старшего лейтенанта Смирнова.

На КП полка поступали данные с постов ВНОС о полетах разведчиков противника. Отдельные его самолеты все ближе подходили к городу.

Гитлеровские стервятники еще ни разу не появлялись над городом, но мот ли прорваться. Поэтому ввели патрулирование в воздухе. «Следующим вылетает сержант Лямии», — оказал командир эскадрильи. Сержацт Лямин оделся и пошел к самолету. Все готово к вылету. Радиосвязь с КП хорошая. — «Смотрите за ракетой», — сказал он механику. — «Ракета», — крикнул механик. Сержант спокойно запустил мотор, вырулил для взлета и по сигналу стартера пошел на взлет.

Солнце поднялось к зениту — 11 часов дня. «Я Коршун 71. Иду в зону», — послышался доклад по радио на КП полка. Самолет ЯК-1 легко набирал высоту.

В это время на КП стало ясным, что один фашистский самолет летит к Волге. Он уже на удалении всего 200 километров.

На КП полка прибыл командир истребительного авиационного соединения войск ПВО страны генерал Евсевьев, Командир полка доложил обстановку. В это время летчик сообщил: «Я Коршун 71. В зоне, высота 7500 метров». — «С запада к вам подходит самолет противника, будьте внимательны», — сказал командир по-радио- — «Понял», — ответил летчик. Это был первый фашистский самолет, прорвавшийся в центр района ПВО. Он должен быть уничтожен. Так думали все, и это должен выполнить молодой летчик сержант Лямин. — «Берите курс на запад, противник впереди», — подана команда. — «Понял, смотрю внимательно».

В воздух взлетела еще пара истребителей. Она послана в этот район на всякий случай. «Вижу впереди самолет, захожу со стороны солнца», — послышался доклад Лямина. — «Сближайтесь», — ответил командир.

Прошла минута — и опять уверенный голос: «Впереди «Юнкерс», иду в атаку».

Генерал Евсевьев, до сих пор казавшийся спокойным, взволнованно взял микрофонную трубку: «Уничтожить противника»,—передал он в воздух. Летчики знали голос своего боевого командира. — «Вас понял», — ответил сержант. — «Атакую, — докладывает летчик через минуту. — Противник маневрирует высотой, его стрелки ведут сильный огонь...» — Прошло несколько минут воздушного боя. На КП — полная тишина. — «Противник разворачивается на северо-запад, — доложил летчик и почти тут же сказал: — Отказало вооружение». Все пали духом. Значит, враг сделает разведку и уйдет безнаказанно. Об этом думали все, но никто не произнес вслух.

Увлекшись перезарядкой пулеметов и слежкой за противником, летчик забыл отпустить кнопку запуска передатчика, и на КП было слышно все, что произносил летчик про себя, видя впереди уходящего врага.

«Не уйдешь», — повторил он несколько раз. Затем был слышен только шум передатчика, потом все стихло. Летчик выключил передатчик и на запросы КП не отвечал. Убедившись, что задержку оружия в воздухе уст-ранить нельзя, он решил идти на таран. Но об этом на КП не доложил. Наконец послышался его уверенный голос: «Вооружение не действует, иду на таран».

Генерал Евсевьев, державший в руках микрофонную трубку, ответил летчику одним словом: «Понял». Конечно, он думал в эту минуту о том, что вражеского разведчика упустить нельзя, но как тяжело терять своего летчика... На КП в мертвой тишине все ждали конца боя.

Лямин подошел сзади и снизу к хвосту «Юнкерса». Гитлеровец заметался, пытался увернуться, но Лямин подходил ближе и ближе. Винт его самолета уже под хвостом противника. Летчик берет ручку на себя, нос самолета поднимается кверху. Винт рубит хвостовое оперение, мотор И-16 вздрагивает... «Юнкерс» резко пошел вниз, почти отвесно.

Лямин добавил газ мотору. Он еще не знал, как будет вести себя самолет после тарана и долетит ли до аэродрома. Но все было в порядке, самолет вел себя хорошо. Лямин проследил до конца за падением противника.

Шумно стало на КП, когда по радио услышали: «Я Коршун 71. Таранил противника, «Юнкерс» упал в районе Иловлинская, горит. Иду на свой аэродром. Мотор работает нормально».

На суровом лице генерала появилась светлая улыбка. Он предупредил летчика, чтобы внимательно смотрел за работой мотора.

Когда Лямин сделал посадку, к его самолету собрались все, кто был на аэродроме. Все хотели увидеть сержанта Лямина, словно впервые. Подъехал и генерал. Сержант выскочил из самолета, снял парашют и хотел доложить о выполнении задачи, но генерал обнял его. «Молодец», — только и сказал.

«Если мы будем все драться так с противником, — обратился затем генерал ко всем собравшимся, — то разобьем его наверняка и скоро». — Эти слова дошли до сердец летчиков.

Так открыли боевой счет воины ПВО, защищавшие героический город от фашистских стервятников.

Осмотр самолета Лямина показал, что при таране был погнут винт, а мотор и планер никаких повреждений не получили.

Шли дни. На аэродромах днем и ночью производились полеты. Летчики совершенствовали свою подготовку. Технический состав изучал материальную часть. Прибывали новые эскадрильи, пополнялась боевая тех-ника.

Самолеты противника все чаще и чаще стали появляться на подступах к Волге.

Командир эскадрильи ст. лейтенант Смирнов утром 22 февраля, перед началом боевого дежурства, собрал личный состав, поставил задачу на день, напомнив всем о том, что в канун 24-й годовщины Красной Армии нужно особенно четко нести дежурство.

Недалеко от КП командира эскадрильи окончательно отрабатывались номера художественной самодеятельности. Ведь сегодня эскадрилья должна показать свое искусство личному составу полка. В прошлом ярославский слесарь, теперь командир эскадрильи ст. лейтенант Смирнов сам готовился выступать в концерте.

Боевое дежурство подходило к концу. На патрулирование Смирнов должен вылетать последним. С КП полка поступила информация, что самолеты противника с запада все ближе и ближе подходят к Волге. Старший лейтенант Смирнов сидел уже в кабине своего самолета. Подошел сержант и сообщил: «С КП передали, что противник идет на нас, сейчас в 200 километрах западнее».

В воздух взвилась белая ракета. Это сигнал вылета. Смирнов запустил мотор и пошел на взлет. Послушный И-16 легко оторвался от снежного аэродрома. Летчик, набирая высоту, пошел в зону. Высота 6000 метров. Козырек самолета замерзает, впереди плохо видно, в воздухе густая дымка. Информацию о противнике он получает редко, а запросить не может, на борту самолета только приемник. Одно было ясно Смирнову, что противник где-то близко и нужно его искать.

Он переворачивает свой И-16 с крыла на крыло, осматривая переднюю полусферу. «Противник западнее вас 50 километров», — услышал он по радио. Пошел на запад. «Как бы не пропустить врага», — думает Смирнов. Ведь это его летчик Лямин открыл боевой счет. Позор будет, если командир пропустит вражеского разведчика. Тем более — завтра День Красной Армии.

Вот сообщают, что противник подходит к зоне патрулирования. А Смирнов его не видит. Он разворачивает самолет то в одну, то в другую сторону. Противник где-то рядом, но как его найти? Видимость не более двух километров. Еще несколько секунд поиска. Впереди мелькнула точка. Смирнов быстро развернул свой самолет в сторону этой точки, но дымка все закрыла. Дал газ самолету, чтобы увеличить скорость. И вдруг внезапно в двух километрах он увидел ясное очертание фашистского разведчика. Пошел в атаку. Вражеские стрелки заметили и открыли огонь. Но не остановить Смирнова. Его атаки последовали одна за другой. Он больше не слушал радио, был увлечен одной мыслью: уничтожить врага. «Юнкерс» маневрировал, но Смирнов не уходил от него.

Один стрелок замолчал. Еще одна атака — и самолет противника больше огня не ведет. Смирнов повторил атаку, загорелся правый мотор «Юнкерса». Смирнов подошел вплотную сверху и дал длинную очередь. Охваченный пламенем, «Юнкере» повалился. Смирнов пикировал за ним, чтобы заметить место падения. С высоты 300 метров увидел, как разведчик упал и взорвался на земле.

На. КП не знали, что происходит в воздухе, ждали возвращения летчика. А он торопился на свой аэродром, горючее было на исходе. Но вот посадочная площадка. Летчик плавно посадил свой самолет. Пока приземлял-ся, на КП полка сообщили о воздушном бое и его результате. Подбежали боевые товарищи, прибыл командир. Смирнов вылез из кабины и четко отрапортовал: «Патрулируя в зоне на высоте 5000 метров, встретил Ю-88, сбил его. Упал в районе Калача. Я посадку произвел без горючего».

— Благодарю, — ответил командир, — это лучший подарок к 24-й годовщине нашей армии.

Так был уничтожен второй самолет, попытавшийся прорваться к городу.

Вечером с большим задором выступала на праздничном концерте самодеятельность эскадрильи. Артисты гордились тем, что они первые в учебе и первые в бою.

1 мая на Воропоновский аэродром прибыла делегация областного и городского комитетов комсомола. Она приехала, чтобы вручить знамя областного и городского комитетов комсомола за успехи в боевой подготовке летной части.

На митинге с воодушевлением выступали летчики и техники. На трибуну поднялся секретарь комсомольской организации эскадрильи сержант Попов. Он сказал коротко:

— Мы знамя завоевали успехами в учебе. Принимая его, клянемся партии и всему советскому народу, что оно будет служить нам символом бесстрашия в бою. Будем драться с врагом, пока руки смогут держать штурвал самолета, а сердце биться в груди.

Фронт приближался. Город стал готовиться к обороне.

В течение мая авиация противника не проявляла большой активности в районе Волжской твердыни. Главные свои воздушные силы гитлеровское командование бросило на воронежское и ростовское направления.

В июне, после захвата Ростова, противник одиночными самолетами начал систематически вести разведку железных дорог, идущих к Нижней Волге. С начала июля активность воздушных разведчиков противника в этом районе заметно возросла.

Имея численное превосходство в воздухе, фашистские летчики начали чаще прорываться к городу. Но преимуществом нашей авиации было мужество и героизм наших летчиков. В то время фашисты сбрасывали на аэродромы истребителей ПВО листовки, в которых писали: «Советские летчики отважны, да самолеты бумажные». Технический недостаток наших самолетов восполнялся героизмом летчиков.

22 июля к юте-западу от города патрулировал капитан Смирнов. По радио с командного пункта сообщили летчику, что противник с запада подходит к его зоне. Смирнов пошел навстречу. Пять минут поиска — и истребитель уже атакует гитлеровца. Маскируясь солнцем, он подошел к нему незаметно. Враг продолжает полет, но его судьба уже предрешена.

Стрелки вражеского самолета открыли огонь, когда пули крупнокалиберных пулеметов уже прошивали его. Вскоре гитлеровец, охваченный огнем, отвесно пошел к земле.

Это был уже третий самолет, сбитый смелым летчиком.

В июле, с продвижением войск противника к Дону, значительно возросла активность фашистских воздушных пиратов в районе междуречья. Они хотели вскрыть с воздуха систему обороны этого узла. Для надежного прикрытия города на подступах к нему постоянно патрулировали истребители ПВО.

23 июля баражировали в воздухе истребители с аэродрома Воропоново. Они еще ни разу не были в бою.

В 10 часов на баражирование вылетел ст. сержант Попов. Это он выступал 1 Мая, когда полку вручали знамя за успехи в учебе, и дал клятву не пропустить врага к городу. Получив с командного пункта информацию, что самолет противника подходит к зоне, он внимательно всматривался. Увидев впереди вражеский самолет, пошел на сближение. Хорошая выучка помогла сразу разгадать тип самолета: это был ДО-216.

Попов пошел в лобовую атаку. Враг струсил, шмыгнул в сторону, лобовая атака не удалась. Противник резким пикированием старался уйти. Выжимая все, что мог дать самолет И-16, Попов снова пошел на сближение. Противник уклоняется от боя, снижается, чтобы оторваться от истребителя. Опять атака Попову не удалась. Он не ведет огня, его мечта — сбить самолет с первой очереди. А противник развернулся и начинает уходить на запад. У истребителя остается мало горючего. Тогда Попов решает сбить врага тараном. Выжимая предельную скорость, подходит снизу и резко берет ручку на себя. Винт обрубает хвостовое оперение противника, и неуправляемый фашистский самолет беспорядочно валится к земле. Попов, проследив, как разлетелись его щепки, отправляется на свой аэродром. Посадив свой самолет, четко докладывает командиру о результатах боя.

Так открыл боевой счет полка ст. сержант Попов, секретарь комсомольского бюро эскадрильи.

Почувствовав силу и ловкость истребителей, защищавших город, противник начал прикрывать своих разведчиков и бомбардировщиков. Вот в воздухе на подступах к городу два «Дорнье-215», их прикрывают два «Мессершмитта». С аэродрома Ложки поднялась пара истребителей. Это были лейтенант Логинов и лейтенант Лукьянец. Они быстро обнаружили противника на высоте 400 метров. Самолет ЛАГ-3 не особенно послушен на этой высоте. Но летчики быстро начали атаку. Прикрывающие истребители противника заметили атакующих истребителей и резко пошли вверх, чтобы сверху разбить пару и спасти от гибели прикрываемые бомбардировщики. Бой был упорным. Кончилась схватка с «Мессершмиттами» тем, что они бросили свои бомбардировщики, спасаясь от губительного огня наших истребителей. Вслед за тем один ДО-215 загорелся в воздухе. А второй уходил. Лейтенант Логинов уже израсходовал все снаряды, — но как же упустить противника! Решил идти на таран. Противник, поняв замысел летчика, начал резко снижаться, однако Логинов все ближе подходил к нему. «Мессершмитты» пытались прийти на помощь своему бомбардировщику, но на них напал лейтенант Лукьянец. Когда Логинов подошел вплотную к самолету противника, тот резко пошел в пикирование и тем спас свой хвост, затем перешел на бреющий полет; Логинов полетел за ним. На такой высоте снизу таранить нельзя, и отважный летчик пошел на таран с боку. На повышенной скорости он проходит над противником и винтом отрубает ему хвост. ДО-215 горит на земле. А в это время вверху лейтенант Лукьянец сражается с двумя ME-109. Логинов, покончив со своим врагом, идет на помощь товарищу. Противник струсил и уходит.

Два фашистских бомбардировщика горят на земле. Пара победителей, покачиваясь с крыла на крыло, с победой возвращается домой.

На аэродроме Морозовск боевая работа истребителей началась с рассветом. После воздушного боя командиры эскадрилий докладывали командиру полка о результатах боя. Они сообщили также, что наземные войска противника подходят к Морозовску. Командир полка тут же по радио доложил об этом комдиву тов. Красноюрченко * и просил разрешения перелететь на другой аэродром. Комдив запретил вылет до эвакуации батальона аэродромного обслуживания и материальных средств и сказал, что вылетает в Морозовск сам, чтобы разобраться в обстановке на месте.

* Полковник Красноюрченко был новым командиром дивизии войск ПВО. Он еще на ХалхинТоле проявил себя как бесстрашный летчик и получил звание Героя Советского Союза.

Когда самолет полковника сделал посадку в Морозовске, то на аэродроме была слышна близкая артиллерийская стрельба. Войска противника где-то уже недалеко. Пока комдив ставил боевую задачу полку, техники поспешно готовили его самолет к вылету. И в это время послышался доклад наблюдателя: «Воздух». На горизонте уже видна большая группа бомбардировщиков и истребителей противника. «Взлет!», — командует комдив и торопливо садится в свой ЯК-1. Летчики полка, получавшие боевую задачу от командиров эскадрилий, не успели добежать до своих самолетов, как началась штурмовка аэродрома. Комдив одной рукой запускает мотор, другой одевает парашют. Вот он в воздухе, а противник уже над аэродромом.

Полк не успел взлететь. Самолеты-истребители рассредоточение стояли в капонирах аэродрома. Летчикам и техникам пришлось укрываться в щелях. Красноюрченко еще привязывал ремни, как на него пошла в атаку пара МЕ-109. Он сперва уклонился от боя. А внизу люди лежали в щелях и ждали исхода боя. В воздухе один комдив, 12 «Юнкерсов» и 10 МЕ-109. Противник начинает бомбить аэродром, а вражеские истребители набрасываются на ЯК-1. Он уже не уклоняется от боя. Отбивая атаки истребителей, сам атакует их, прорываясь при этом к бомбардировщикам. Вот он уже подходит к группе «Юнкерсов» и длинной очередью поджигает одного. «Юнкерс» падает рядом с аэродромом. Враг, струсив, прекращает штурмовку и начинает удирать на запад. Комдив Красноюрченко не может его преследовать, горючее и боеприпасы в его самолете на исходе. После двадцатиминутного боя он благополучно делает посадку.

А на аэродроме техники быстро заканчивают подготовку самолетов к вылету. Стрельба была слышна уже в городе.

Посланные разведчики доложили, что вражеская пехота подходит к окраинам Морозовска. Полк поднялся в воздух: уверенно шли летчики в строю за своим непобедимым комдивом, который у них на глазах опрокинул старую поговорку «один в поле не воин». Оказалось, что один против двадцати двух — тоже воин, если он владеет своим оружием, если ему дорога Родина, если он мастер своего дела.

Фронт все ближе подходил к Волге. Рабочие, служащие, интеллигенция изучали оружие, готовились к боям. Фашисты сюда бросили лучшие наземные части и лучшие военно-воздушные силы, в частности, 8-й авиационный бомбардировочный корпус, а затем и 4-й воздушный флот Рихтгофена, состоявший из двух авиационных корпусов. Для завоевания господства в воздухе сюда перебрасывались отборные истребительные эскадрильи, укомплектованные новой материальной частью, с наиболее подготовленным летным составом, взятым с других фронтов.

Сюда была брошена часть «золотой молодежи» — так называли нацисты своих истребителей, обслуживавших ПВО Берлина. Но истребители из нашей ПВО не спасовали, самоотверженно выполняли любое задание во имя победы над врагом.

Ст. сержант Чучва был вызван на КП командира полка. Ему дано очень важное задание: доставить пакет в штаб армии, который сейчас отрезан гитлеровцами. Генерал на карте указал место посадки. Это была площадка в тылу у противника, подвергавшаяся обстрелу артиллерией. «Когда прикажете вылетать?» — спросил летчик. — «По готовности», — приказал командир и предупредил о необходимости тщательной подготовки самолета и ведомого. — «При встрече с противником в воздухе — уходить от боя. Помните, что вы выполняете важное поручение. Если придется сесть или выпрыгнуть на парашюте на территории, занятой противником, не дать в руки фашистов совершенно секретный пакет».—Получив такое наставление, сержант понял всю ответственность задания.

Через час Чучва был готов к вылету. Генерал вручил ему пакет.

Пара взлетела, сделала круг над аэродромом и легла на курс. При подходе к линии фронта они увидели проходящие самолеты противника. Зенитная артиллерия открыла сильный огонь.

Истребители, маневрируя по высоте и направлению, выходили из поражаемой зоны. Но только они вышли из зоны огня, их атаковали четыре МЕ-109. Пара старалась уклониться от боя, но гитлеровцы навязали бой. На помощь фашистам подошла еще пара истребителей. Бой был неравный. Два против шести.

Ведомого подбили; он, срывая пламя со своего самолета, резко пошел вниз. Ст. сержант Чучва прикрывал своего товарища. Фашисты, посчитав, что расправились с обоими истребителями, начали уходить вверх. Легко раненный, ведомый по команде ст. сержанта Чучвы уходит на свой аэродром, а Чучва полетел выполнять задание. Ведомый благополучно сделал посадку на своем аэродроме и доложил, что задание выполнять пошел один ведущий.

Оставшись один, ст. сержант Чучва шел к заданной цели, маскируя свой полет складками местности. Не раз он попадал под пулеметный и ружейный огонь наземных войск противника, но, умело маневрируя, ушел от поражения. Впереди показалась площадка, на которую он должен сесть. Сделал круг и пошел на посадку. Замаскировав самолет, ст. сержант Чучва отправился вручать пакет. В землянке его встретил генерал, который прежде всего спросил, почему он прилетел один.

Задание выполнено.

Вечером Чучва вылетел обратно, везя пакет в штаб Сталинградского фронта.

Летел он на малой высоте, чтобы меньше было встреч с противником. При подходе к линии фронта его внезапно атаковала пара МЕ-109 и навязала бой. Чучва отбивал атаки и сам переходил не раз в атаку. Но горючее и боекомплект были уже на исходе. Ведя воздушный бой, он все время уходил на свою сторону. Вот он уже на своей территории, но бой продолжался. Наступали сумерки. К концу боя самолет Чучвы был охвачен пламенем, приборная доска разбита, летчик ранен в левое плечо.

Чучва направил самолет в отвесное пикирование и сорвал пламя. На бреющем полете, уже в сумерках скрывшись от мессеров, Чучва продолжал полет к своему аэродрому, истекая кровью. Силы уходили. Показался аэродром, но это была площадка других частей. Теряя сознание, он произвел посадку. Он не помнил, как приземлился и как его доставили в госпиталь.

О его вылете была получена радиограмма, но на свой аэродром он не вернулся, и места посадки никто не знал. Поиски были безрезультатны. Его считали погибшим. А в госпитале ст. сержант Чучва всю ночь бредил, к утру пришел в себя и потребовал, чтобы к нему вызвали представителя штаба фронта. Врачи считали, что все это бред. Они отвечали: «Хорошо, хорошо, вызовем». Летчик еле убедил врачей, что он не бредит.

Когда начальник госпиталя доложил в штаб фронта, в госпиталь прибыл генерал. Чучва узнал его — от него получал задание. Доложил о выполнении и все, что ему было приказано доложить.

За выполнение задания еще в госпитале сержанту Чучве был вручен орден Ленина.

Наши летчики-истребители решительно расправлялись с противником, стараясь уничтожить не только самолет, но и вражеского летчика. Капитан Казаков в паре с младшим лейтенантом Малиновым вылетел на перехват фашистского самолета. На высоте 5000 метров они встретили разведчика Ю-88. Прикрываясь солнцем, истребители развернулись на противника. Не замеченный фашистом, капитан Казаков сблизился с ним на дистанцию 300 метров и решительно атаковал. Стрелки «Юикерса» не успели открыть пулеметного огня, как мотор у них загорелся.

Противник развернулся и со снижением пытался уйти на запад. Капитан Казаков атаковал вторично, и подбитый гитлеровский самолет пошел на посадку в районе Иловлинекой. Летчики видели эту посадку, видели как из самолета вышли летчики. Значит, они живы, могут уйти и появиться вновь, на новом самолете. Капитан Казаков дал команду ведомому смотреть за экипажем противника, — если он будет уходить, то атаковать его, — а сам пошел на посадку, чтобы взять немецких летчиков в плен.

Решение было смелое. Фашистов четверо, в их руках пулемет, снятый с самолета, а Казаков, когда сядет, будет один...

Посадил отважный летчик свой самолет почти рядом с «Юнкерсом». Вышел из кабины и с пистолетом в руках пошел на врага. Они открыли по нему огонь, но оставшийся в воздухе летчик на бреющем полете обстрелял фашистов. Они струсили, подняли руки. Кипитан Казаков, обезоружив их, приказал лечь на землю. Фашисты послушно легли. Но что же с ними делать? Увезти нельзя. Можно расстрелять, но сперва следует допросить.

К счастью, на горизонте показалась машина. Казаков сделал несколько выстрелов вверх. Автомашина остановилась, затем повернула к самолетам. Машина шла неуверенно, — люди, сидевшие в ней, видели два самолета — фашистский и наш. Что за история? Когда машина приблизилась, они поняли в чем дело. Казаков передал пленных, приказал доставить их в штаб, а сам взлетел и пошел на свой аэродром.

Так выполняли боевые задания истребители ПВО.

* * *

К августу эскадрилья, которой командовал капитан Смирнов, уже не раз встречалась с противником. На ее счету было уже много сбитых фашистских самолетов. Эскадрилья потерь не имела. 4 августа она вылетела наперехват вражеских самолетов. Состав противника не был известен. Смирнов предупредительно выделил одно звено для прикрытия — оно шло выше и должно было вести бой с вражескими истребителями, а он с шестеркой шел для уничтожения бомбардировщиков.

Впереди, на высоте 5000 метров увидел группу бомбовозов. Эскадрилья стала занимать исходное положение для атаки, изучая боевой порядок противника.

Их было более 30 бомбардировщиков и шесть истребителей. Смирнов отдал команду прикрывающему звену атаковать истребителей, а шестерка напала на бомбардировщики. Командир атаковал ведущего, и с первой атаки тот загорелся и взорвался в воздухе. Загорелись самолеты и в других вражеских девятках. Три факела было видно в воздухе. Боевой порядок бомбардировщиков рассыпался.

Подбит один истребитель противника. Звено прикрытия смело атаковало пятерку фашистских истребителей и сперва оторвало их от охраняемых бомбардировщиков, а затем обратило в бегство: фашистские истребители развернулись и ушли на запад. Это только и нужно было нашим летчикам. Все десять самолетов эскадрильи Смирнова набросились на бомбардировщики, оставшиеся без прикрытия. Фашистские самолеты загорались, падали на землю, взрывались на своих бомбах.

И вот эскадрильи гитлеровских воздушных пиратов, не долетев до цели, разворачиваются на обратный курс, беспорядочно сбрасывают бомбы и уходят.

У истребителей кончались боеприпасы. Смирнов начал собирать летчиков. Он еще не знал, есть ли потери. И как был рад, когда все десять самолетов оказались в строю.

Смирнов докладывал командиру о выполнении болевой задачи: «Сбито 12, потерь не имею».

В начале августа немецкие наземные войска вышли на Дон. Авиация противника от действий мелкими группами стала переходить к массированным налетам, чтобы бомбовыми ударами ослабить оборону города.

23 августа — день начала массированных ударов всех видов авиации противника по городским кварталам и заводам.

Утром на город двинулись одна за другой девятки бомбардировщиков под прикрытием большого количества истребителей.

Налет длился несколько часов днем, а затем мелкими группами продолжался ночью. Бомбардировке подвергались и жилые кварталы, и заводы, и боевые порядки наземных войск.

Город был охвачен огнем. Бомбы рвались почти круглые сутки.

Зенитная артиллерия ПВО вела непрерывный огонь, стволы некоторых орудий были раскалены. Приходилось прекращать огонь. Истребители ПВО все время в течение суток вели воздушные бои. Некоторые летчики сделали по 7 вылетов на отражение налетов.

Технический состав готовил самолеты к вылету под разрывами бомб. Никто не прятался в щели. Сначала вылетали полками, позже — эскадрильями, а затем - звеньями, по готовности самолетов. Иногда полк выле-тал с одного аэродрома, а посадку уже приходилось производить на другом. Летчики сражались, не зная усталости в бою.

Первую группу самолетов противника встретила эскадрилья капитана Козлова. Атакованная вражескими истребителями, она отбивала их атаки и рвалась к бомбардировщикам, стремясь предотвратить бомбовой удар по городу. Ведя бой звеньями и парами, она сбила несколько бомбардировщиков.

Другую эскадрилью возглавлял политрук Башкиров. Она также отражала атаки истребителей и уничтожала бомбардировщики.

Уже много вражеских самолетов горело на земле, немало вражеских подбитых самолетов возвращалось на запад. Но к городу летели все новые и новые группы стервятников, чтобы варварски бомбить промышленные и жилые кварталы. Наши истребители, израсходовав боеприпасы и горючее, мелкими группами выходили из боя, садились на аэродромы и вновь шли в бой, встречая новые группы бомбардировщиков, подходящие к городу, и перехватывая разбойников, возвращающихся с бомбежки города.

Вечером командиры частей подводили итоги боевого дня. Эскадрилья Козлова и группа политрука Башкирова сбили более 20 самолетов противника. Этот полк особо проявил себя в бою.

Капитан Козлов лично сбил 3 самолета, политрук Башкиров—2, лейтенант Федоров—2 самолета. За подвиги в предыдущих боях и в этом бою всем троим присвоено высокое звание Героя Советского Союза.

Немецко-фашистское командование сосредоточило в районе междуречья большие силы авиации, добившись господства в воздухе. Над городом постоянно летали в разных местах группы истребителей противника, поддерживающие между собой радиосвязь; при встрече с нашими истребителями они звали друг друга на помощь. Но их действия уже не были так наглы, как вначале. Гитлеровские эскадрильи уже много потеряли здесь летчиков и самолетов. Потеряли несколько асов, в том числе и командира отряда особой группы. Вражеская авиация стала осторожнее в своих действиях. Истребители противника над городом появлялись большими группами и в бой вступали обычно только при количественном превосходстве.

17 сентября лейтенант Голиков с звеном патрулировал над переправой через Волгу. Внезапно из-за облаков его атаковала пара «мессеров». Звено пошло в лобовую атаку. В это время на помощь фашистам пришли еще 4 истребителя. Наших — 3, их — 6. При таком превосходстве фашисты смело завязали бой. Тройка отбивала атаки. Бой длился несколько минут. Лейтенант Голиков, выбрав удобный момент, сверху атаковал «Мессершмитта», подойдя почти вплотную. Фашистский самолет загорелся и упал. Другие наши летчики атаковали четверку противника, заходившую для атаки Голикова. Загорелся второй фашистский самолет. Немцы струсили и ушли в облака.

22 сентября лейтенант т. Черников парой вылетел для прикрытия переправы через Волгу, В это же время вылетел парой на свободную охоту в район аэродрома Бекетовка фашистский ас граф Эйхенгаузен, правнук канцлера Бисмарка. Он был на самолете МЕ-109, специально сделанном ему на заводе «Мессершмитта»:

Граф видит, что приближается пара самолетов И-153 и считает, что эта пара будет уничтожена им, она же сама идет под его огонь. Значит, еще один крест на груди. Так, наверно, думал граф, вступая в этот бой. А Черников не знал, что сражается с фашистским асом, что у того специальный самолет. Он не впервые встречался с фашистскими молодчиками. И Черников пошел в лобовую атаку. Гитлеровцы пытались маневрировать по высоте. Черников развернул свой самолет и в упор расстрелял фашиста в воздухе, поразив его самолет на полупетле. ME-109 с остановившимся мотором стал планировать для посадки. Второй, бросив его, удрал.

Наши летчики думали, что это хитрость, но самолет уже приземлялся. Черников сделал несколько кругов над севшим самолетом, чтобы летчик не ушел.

Это произошло в районе аэродрома Бекетовка. К самолету подошла машина, и летчик сдался в плен.

На допросе фашист вел себя дерзко. Затем сбавил тон и стал торопливо говорить, что-де прав был его прадед, «железный канцлер», когда предостерегал Германию от войны с Россией, потому что для такой войны не хватит людских и экономических ресурсов.

Больше всего граф был огорчен тем, что он, ас, лучший летчик Германии, сбит «рядовым» летчиком и самолетом, который отживал свай век.

Воздушные бои продолжались целыми сутками и на большом пространстве. Немецко-фашистское командование подбрасывало все новые части, восполняя крупные потери, чтобы сохранить господство в воздухе и этим обеспечить покорение героического города.

Гитлеровцы просчитались. Наши наземные войска прочно удерживали волжскую цитадель, уничтожая живую силу и боевую технику врага, и готовились к наступлению. А летчики генералов Красовского, Хрюкина, Руденко и истребители ПВО постепенно завоевывали господство в воздухе и наносили все более сильные бомбардировочные и штурмовые удары по войскам противника.

Во время боев за Волгу летчиками ПВО сбито 326 самолетов противника. Правительство высоко оценило их боевые дела. Семь летчиков получили звание Героя Советского Союза. За смелые боевые дела частям ПВО присвоено гвардейское звание.

<< Назад

Вперёд >>