38 стрелковая дивизия на три четверти состояла из казахов.

Казахский народ и правительство Казахстана послали в нее лучших сынов. Мы чувствовали горячую заботу государственных органов и общественности Казахской республики о том, чтобы дивизия стала грозной для врага боевой единицей.

Перед отправлением на фронт личный состав дивизии получил от своего народа наказ: «Плечом к плечу с народами других национальностей СССР, под руководством Советского правительства и партии большевиков — сынам Казахстана сражаться на фронтах Отечественной войны с немецко-фашистскими захватчиками стойко, храбро и честно, не щадя своих сил и жизни. Оправдать доверие великого советского народа и Коммунистической партии».

Дивизия была направлена на Юго-Западный фронт и в мае 1942 г. получила боевое крещение в наступательных боях на харьковском направлении.

В конце июля 1942 г. дивизия была отведена к Волге и в поселке Рынок приводила в порядок свой автотранспорт, материальную часть, собирала и включала в свой состав разрозненные отходящие подразделения.

27 июля, по приказанию командования фронта, дивизия была направлена на южные подступы города, чтобы вместе с другими соединениями 64 армии преградить путь гитлеровским полчищам, наступавшим с юга, от Котельниково.

Свыше трех месяцев вела дивизия тяжелые и ожесточенные бои с противником на южных подступах к городу, упорно отстаивая каждый клочок земли, изматывая силы враг.

Но вот настал час расплаты. 19 и 20 ноября 1942 года произошло то, чего мы ждали в долгие месяцы обороны. Советские войска начали глубокую операцию по окружению 330-тысячной группировки немецко-фашистских войск. В этой операции участвовала и наша дивизия. Находясь на левом фланге 64 армии (на юго-восточных скатах выс. 128,2 — Ивановка), 20 ноября, вслед за левофланговым соседом, после мощной артиллерийской подготовки, части дивизии ринулись в атаку.

Решительно преодолевая сопротивление противника, полки дивизии продвигались вперед.

В первый же день наступления было захвачено 500 пленных, 300 лошадей, 29 орудий, сотни пулеметов, тысячи винтовок и автоматов, много боеприпасов и склады с имуществом и продовольствием. Отбитые в этот день у противника высоты были устланы вражескими трупами.

Стремительный удар и прорыв в западном направлении встревожили гитлеровское командование, и оно поспешно бросило на фронт резервы. На пути наступления наших частей в ночь на 21 ноября появилась 371 пехотная дивизия с 70 танками и с утра 21 ноября пошла в контратаку. В течение всего дня шел ожесточенный бой. Отбив контратаки гитлеровцев, наша дивизия удержала и закрепила за собой завоеванные накануне господствующие высоты: 128,2, 112,5, 111,8 и тем самым обеспечила соседу слева—правофланговому соединению 57 армии— возможность дальнейшего продвижения.

В этих боях многие воины нашей дивизии проявили подлинный героизм.

В декабре в связи с подходом со стороны Котельниково группы войск фельдмаршала Манштейна, пытавшейся освободить окруженную группировку, 38 стр. дивизия получила новую боевую задачу и держала оборону на рубеже Капкинекий — ст. Абганерово, т. е. на том самом рубеже; на котором в августе вела ожесточенные бои с частями 4 танковой армии противника, рвавшимися к Волге и теперь крепко попавшими в большой «котел».

Артиллерией нашей дивизии за один день боя было уничтожено 18 танков и много живой силы противника.

После того, как на этот рубеж подошли войска 2 гвардейской армии Р. Я. Малиновского и миновала опасность прорыва группы Манштейна, наша дивизия была возвращена на прежнее место и, войдя в состав 57 армии генерал-майора Ф. И. Толбухина, начала подготовку к решающим боям по ликвидации окруженной группировки.

10 января 1943 года, после мощной артиллерийской подготовки, вместе с другими соединениями Донского фронта, мы начали штурм немецкой обороны. Пришлось проламывать полосу мощных укреплений, построенных гитлеровцами. Особенно сильно были укреплены населенный пункт Цыбенко на р. Червленая и высота 111,6 за рекой. До вечера шли ожесточенные бои за эту господствующую высоту. Не овладев ею, нельзя было думать о дальнейшем продвижении ни нам, ни соседям.

Командир полка полковник тов. Слотов, посадив десант на четыре танка, стремительным обходным маневром вышел в тыл противника и атаковал его оттуда. Высота была взята. Здесь были захвачены первые плен-ные — 170 солдат и офицеров, а также 5 закопанных танков, 3 орудия, 4 пулемета. Этим самым дивизия открыла себе и правому соседу путь к дальнейшему продвижению. К исходу дня дивизия овладела следующей господствующей высотой 117,4 и тем самым выполнила поставленную командованием задачу дня.

Наступательный порыв воинов был настолько велик, что подразделения дивизии всю ночь не прекращали движения вперед. Несмотря на исключительно неблагоприятную погоду — метель и холод, бойцы и командиры упорно шли вперед, не давая возможности отступающим гитлеровцам зацепиться за укрепления.

Преследуя отходящие вражеские силы, наши части ночью вышли к ст. Басаргино, тем самым перерезав железную дорогу на Калач, лишая противника возможности маневра по этой дороге.

К рассвету 15 января части дивизии захватили немецкий аэродром возле Воропоново с 18 исправными самолетами. Личный состав аэродрома, не ожидавший такого быстрого продвижения наших войск и беспечно спавший в блиндажах, был захвачен врасплох и взят в плен.

В районе города и его окрестностей, на небольшой территории, оказались скученными 22 фашистские дивизии. Каждый метр земли этой территории был приспособлен гитлеровцами для обороны, поэтому они удерживали каждую позицию. Своим сопротивлением они хотели оттянуть час расплаты.

Нацисты создавали офицерские сборные полки для контратак, стремились любой ценой пробить себе дорогу на запад, вырваться из окружения. Но наши командиры проявили исключительную находчивость в наступательном бою, а бойцы действовали отважно и решительно. Благодаря четкой работе нашей разведки замыслы врага вовремя разгадывались, все контратаки гитлеровцев заканчивались для них разгромом, — истреблением или пленением.

Погода в эти дни дала себя знать. Особенно она прижала гитлеровцев, выкуренных из теплых блиндажей первой линии обороны. При температуре воздуха 30—32 градуса мороза, очутившись в поле, они кутались в дамские шарфы и прочие награбленные тряпки. Но ни шали, ни соломенные башмаки их не спасали. Немало гитлеровцев позамерзало в снегу.

Наступая вдоль железной дороги, дивизия вместе с соседними соединениями подошла к последнему перед линией города сильно укрепленному оборонительному рубежу противника — Воропоново. С наблюдательного пункта командира дивизии было видно, что попытка овладеть Воропоново с ходу нам не удалась. Части дивизии залегли. Гитлеровцы, кроме дзотов и дотов, приспособили для обороны сотни вагонов, паровозов, бронепоезда, вокзал и депо. Ураганным пулеметным и автоматным огнем встретил враг наши наступающие части.

Фашисты, как видно, возлагали немалые надежды на этот рубеж обороны. Кроме гарнизона станции, там засели и отходящие разрозненные части противника.

У нас было решено в ночь с 17 на 18 января подтянуть артиллерию, привести в порядок подразделения и подготовиться к штурму. Штаб нашей дивизии той же ночью послал в тыл противника группу из прославленных разведчиков, в состав которой вошли Манжит Аслугужиев, командир разведвзвода лейтенант Босылаев и другие. Эта группа, просочившись через линию обороны гитлеровцев, утром, после сигнала для атаки, открыла стрельбу из пулеметов, автоматов и внезапными налетами уничтожила огневые точки фашистов. У противника получилось впечатление полного окружения. Действия группы разведчиков деморализовали гитлеровцев.

После двухчасового боя 22 января укрепление врага пало, немцы потеряли последний опорный пункт на ближних подступах к городу, разрозненные группы гитлеровцев откатывались к городу.

В бою за Воропоново взято в плен около 500 солдат и офицеров, захвачены бронепоезда, сотни вагонов с подбитыми танками и орудиями, до 200 исправных орудий, 10 танков, склады с имуществом и боеприпасами, много пулеметов, автоматов и винтовок, около 500 автомашин. Дивизия освободила при этом много местных жителей, которые прятались от бомбежек и снарядов в землянках, построенных в глубине оврагов.

В дальнейшем дивизия, совместно с соседними соединениями, преследуя отступавших гитлеровцев и уничтожая отдельные сопротивляющиеся огневые точки, продвигались дальше. Возле ст. Садовая мы были очевидцами ужасной картины.

Для обмороженных и раненых немецких солдат и офицеров были устроены десятки земляных бараков, в которых прежде были продовольственные склады. Раненые солдаты и офицеры немецкой армии умирали здесь от голода, без медицинской помощи. А при отступлении нацисты подожгли эти бараки. Нашим воинам пришлось тушить пожары, спасая из горевших бараков раненых и обмороженных немцев.

Далее дивизия наступала вдоль верховья реки Царицы, выходя на окраины города с юго-западной стороны. Гитлеровцы начали отстреливаться из-за могил, памятников кладбища, но точный огонь нашей артиллерии деморализовал их. Больше тысячи немцев, убедившись, что сопротивление бессмысленно, подняли руки вверх и сдались в плен. Это были солдаты и офицеры из 297 пехотной дивизии.

Наступили сумерки, на окраине города продолжалась стрельба. Наши доблестные воины продолжали штурмовать дом за домом, автоматным огнем и гранатами выкуривали из подвалов домов засевших там гитлеровцев.

Из города в тыл тащились толпы тощих и обмороженных немецких солдат и офицеров, сдавшихся в плен.

Часов в 11 вечера на грузовой машине с белым флагом на командный пункт командира дивизии приехали парламентеры — восемь офицеров различного ранга — с поручением от командира 297 дивизии. Начало капитуляции, первый белый флаг. Приехавшие заявили, что офицеры и солдаты дивизии готовы сдаться в плен, передать победителям вооружение и технику. Они прибыли договориться об условиях и месте сдачи оружия и людей. Договорились: с 8 часов утра наши представители будут принимать оружие и технику. Личный состав гитлеровских частей организованным порядком будет отправлен в наш тыл.

Для проведения капитуляции в 297 пех. дивизию были посланы к немцам в качестве уполномоченных майор т. Токарев, капитан т. Волощук, старший лейтенант т. Быковский.

Прибыв к месту назначения ночью, советские командиры вошли в небольшой деревянный домик, где помещался немецкий штаб. Там было около 70 офицеров. Генерал-майор Мориц фон Дребер, командир дивизии, в полушубке и русской ушанке сидел за столом.

— Наши условия таковы, — сказал майор Токарев генералу: — Всем офицерам, присутствующим здесь, сдать оружие.

Офицеры по знаку генерала подходили и клали оружие на стол.

— Второе условие, — продолжал майор Токарев, — прикажите всем своим частям, с кем вы еще имеете связь, сложить оружие.

Генерал взял телефонную трубку и позвонил. После разговора майор Токарев перерезал провод аппарата. Начальник штаба дивизии, сорокалетний немец-полковник, заплакал. «Какое поражение! Какое поражение! Были неудачи, потери, а это полное поражение».

Мы хорошо знали эту дивизию, знали многих офицеров и генерала. С 297 немецкой пехотной дивизией мы воевали еще в июне 1942 г. под Чугуевым. Тогда генерал Мориц фон Дребер не раз докладывал своему «фюреру» о разгроме нашей дивизии своими хвалеными вояками. Встречались мы с этой дивизией и в последние дни— в районе Цыбенко и Алексеевки.

Было уже около двух часов ночи, когда Мориц фон Дребер был доставлен на наш командный пункт. Мы его спросили:

— Где же ваши полки, господин генерал?

Фон Дребер усмехнулся:

— Мне ли вам об этом рассказывать? Где мои полки? Все, что осталось в живых, теперь уже находится у вас. Я отдал приказ, чтобы мои солдаты сложили оружие, но они это сделали значительно раньше.

Действительно, генералу и нам не пришлось ждать до 8 часов утра, чтобы организованно принять капитуляцию. К приходу немецкого генерала на наш командный пункт все командиры полков и батальонов во главе с командиром 297 артиллерийского полка полковником Генрихом Фохтом и командиром 527 пехотного полка этой дивизии полковником Вильгельмом Пиккель уже стояли перед блиндажом командного пункта, а их солдаты уже шли колоннами на наш сборный пункт для военнопленных.

Кстати сказать, сдавшийся в плен генерал был очень удивлен, когда услышал о прорыве блокады Ленинграда, об успешном наступлении советских войск на Северном Кавказе и в районе Воронежа. Гитлеровское командование, оказывается, скрывало правду даже от своих генералов.

В разговоре фюн Дребер посетовал:

— Я, оказывается, первый генерал, который сдался здесь в плен.

— Первый гитлеровский генерал, сдавшийся в плен, — повторили мы — но надеемся, что не последний.

Разговор был неожиданно прерван телефонным звонком. Из соседней 422 стрелковой дивизии в порядке информации сообщали, что полностью сложили оружие остатки румынской дивизии во главе со своим бригадным генералом Димитриу.

— Вот видите, господин генерал, — заметили мы, — вы не последний!

Перед рассветом группа немецких офицеров, во главе с генералом фон Дребер, была отправлена на автомашинах к командующему армией.

В эту ночь не хотелось отрывать от боевых порядков воинов наступающих подразделений для конвоирования многочисленных военнопленных. Впереди предстояло преодолеть сопротивление гитлеровцев во многих зданиях, подвалах, оврагах, где вражеские солдаты, опасавшиеся жестокой расплаты за злодеяния нацистов, отчаянно отстреливались. Поэтому для конвоирования сдавшихся солдат на 100—200 человек выделялось по два автоматчика, а одиночных немецких солдат и небольшие группы совсем не конвоировали, только указывали им дорогу, — куда и к кому явиться.

Бойцы подразделений дивизии день и ночь вели уличные бои, уничтожая один за другим опорные пункты и очаги сопротивления фашистов.

Полк майора Петрова вышел по реке Царице к большому разрушенному зданию, приспособленному для круговой обороны. Из окон второго этажа тарахтели несколько пулеметов. В первом подъезде стояло орудие и вело огонь прямой наводкой. На восточном углу здания находился танк, из которого стреляли из пулемета по наступающей нашей пехоте.

По приказу командира одного из наших подразделений артиллеристы подтянули два орудия на прямую наводку. С закрытой позиции артиллерия дала несколько залпов по выходам из этого здания, а орудия прямой наводки начали уничтожать пулеметы противника один за другим.

Еще до сигнала к атаке этого здания из первого этажа немцы выбросили белый флаг. В здании находился штаб 14 танкового корпуса во главе с командиром корпуса генерал-лейтенантом Шлеммером и начальником штаба, около восьмидесяти офицеров штаба корпуса и охранная рота. Через несколько минут все офицеры штаба и солдаты охранной роты, обезоруженные, во главе с генерал-лейтенантом Шлеммером, в колонне по четыре следовали к штабу нашей дивизии.

Генерал-лейтенант Шлеммер в нашем штабе заявил, что он никак не хотел сдаваться в плен нашей дивизии, так как он за «уничтожение» ее получил от «фюрера» награду, а после эта же дивизия возле разъезда 74 ки-лометра нанесла частям его корпуса большой урон, из-за чего большая неприятность была генералу от высшего командования гитлеровского райха. И вот теперь эта же дивизия здесь, в городе, положила конец существованию 14 танкового корпуса.

Генералу более 65 лет. В 1915 году, в первой мировой войне, он воевал с французами. Во второй мировой войне, будучи командиром танковой дивизии, принимал участие в разгроме французской армии и армий всех тех государств, которые Гитлер до нападения на Советский Союз прибрал к рукам. У него на груди много железных крестов.

Генерал опустил голову и плачет. В те же дни на окраинах города сложили оружие части 14 танкового корпуса, подразделения 20 пехотной и 1 кавалерийской румынских дивизий и ряда других соединений. Улицы, где все это происходило, стали напоминать огромный трофейный оклад. Возле разрушенных зданий, на развороченных снарядами и авиабомбами мостовых высились штабели оружия, стояли замолкшие пушки и гаубицы, лежали горы боеприпасов. Как на параде выстроились брошенные танки. По дорогам бесконечным потоком шли пленные. Наступил конец южной группы окруженных войск, состоявших из отборных гитлеровских частей.

В боях, начиная от дальних подступов к городу, кончая ликвидацией окруженной группировки немцев, дивизия захватила в плен до 8 тысяч солдат и офицеров, двух генералов, 38 танков, 18 самолетов, 2 бронепоезда, сотни орудий и минометов, много вагонов и паровозов и до тысячи автомашин. В боях с немецко-фашистскими захватчиками бойцы и командиры не посрамили чести Казахстана и советского народа. Они выполнили наказ, данный им на родине перед отправлением на фронт, оправдали доверие партии и правительства.

За отличные боевые действия дивизии было присвоено высокое звание «Гвардия». По ходатайству областного исполкома и обкома партии дивизия была переименована в Сталинградскую, одному из полков присвоено наименование Абганеровский, второму — Басаргинский и третьему — Воропоновский.

* * *

Ганий Бекинович Сафнулин во время Сталинградского сражения командовал 08 стрелковой дивизией в звании полковника. В настоящее время — в запасе.

<< Назад

Вперёд >>