Когда я получал назначение в 3-й кавкорпус, члeн Военного Совета фронта тов. Н. С. Хрущев говорил:

— Особое внимание уделите политическому воспитанию, оживлению работы партийных и комсомольских организаций частей и подразделений. Этому учите всех командиров и политработников. Такое указание получил от нас и новый командир корпуса тов. Плиев. Все внимание политработников должно быть сосредоточено на работе с личным составом, на заботе о бойце и командире.

Генерала Плиева я застал на левом берегу Дона. Он следил за переправой через реку отставших частей и тут же приводил их в порядок. Корпус, выполняя приказ командования, сосредоточивался в районе нижнего течения р. Хопер. Генерал Плиев быстро вошел в курс всех дел корпуса и сразу как бы врос в него. Меня он встретил приветливо.

Исса Александрович Плиев был сухощав, высокого роста, строен, с тонкой, как у юноши, талией, широкоплеч; внешность горского типа и радушная улыбка — широкая во весь белозубый рот, — привлекали к нему, а острый взгляд, пронизывающий насквозь, и нависшие брови делали его лицо суровым и строгим.

В богатых станицах Дона и Хопра — Усть-Бузулукокой, Слащевской, Кумылженской и других — части корпуса готовились к новым сражениям. Люди отдохнули, почистились, помылись. Отдых; полученный после дли-тельных, жестоких и непрерывных боев на Северном Донце и в районе Павловска, словно окрылил людей.

11 августа корпус получил задачу: создать оборонительный рубеж по восточному берегу реки Хопер. Срок готовности — 20 августа.

В частях корпуса перед офицерским составом выступали тов. Плиев, его заместители, политработники и учили: офицеры должны разъяснить всему личному составу, что подготовка оборонительного рубежа должна быть выполнена добросовестно и в срок.

Оборонительный рубеж был готов раньше срока — не к 20, а 18 августа.

Через два дня был получен приказ фронта: корпусу к 23 августа выйти к станице Еланской и там, форсировав Дон, содействовать 63 армии в развитии успеха, достигнутого путем контрудара на правобережном плацдарме.

Генерал Плиев волновался на переправе, — 6 гвардейская дивизия замешкалась, и это могло сорвать график движения. Для волнений было немало причин, обстановка была сложная.

Но все на переправе обошлось благополучно. Кавалерийские части сосредоточились вовремя и скрытно, замаскировав своих коней.

Перед выступлением партийно-политический аппарат проделал большую работу среди личного состава. Во всех подразделениях были проведены беседы о боевых знаменах кавалерии. Каждая из трех дивизий корпуса имела свою богатую историю и овеянное боевой славой знамя.

32 кавалерийская была одной из старейших дивизий Красной Армии, ее история берет начало со времен гражданской войны, и называлась она тогда 1-й дивизией имени Червоного казачества.

5 гвардейская ранее называлась 3-й кавалерийской имени Котовского дивизией, еще раньше ею командовал герой гражданской войны Г. И. Котовский.

6 гвардейская дивизия имени Пархоменко зародилась в дни царицынских боев, и командовал тогда ею легендарный герой, луганский рабочий Александр Пархоменко. И вот эта дивизия пришла снова к стенам города, за который она сражалась в 1918 году. Она пришла к боям за Волгу под простреленным и пронесенным через множество боев знаменем 14-й имени Пархоменко дивизии.

Эти беседы проводили заслуженные бойцы и офицеры, участники гражданской войны. Комиссар 6 дивизии тов. Стапченков поручил провести такую беседу командиру кавалерийского полка подполковнику Наконечному, отец которого был ординарцем и знаменосцем у Пархоменко. Интересной получилась беседа, которую провел с бойцами прибывший с пополнением в дивизию пожилой человек, участник боев под Царицыном, тов. Никитин.

— Сибиряк я, — рассказывал Никитин. — Был колхозным бригадиром. И вот война началась, мы со старухой всех сыновей отправили. Ну, а я — старый солдат, что же мне-то дома оставаться? Я и пошел добровольцем, а то по годам ведь перерос призывной возраст. И просился не куда-нибудь, а в эту родную дивизию, потому что с нею я прошел гражданскую войну.

В этой самой дивизии я тогда воевал, только называлась она 14-й кавалерийской и имени Пархоменко еще не носила, потому что командовал ею сам товарищ Пархоменко.

— И долго вы тогда в ней служили? — спросил кто-то.

— Всю гражданскую — и под Царицыном, и на других фронтах, и в боях против Махно, где и погиб наш начдив... Так вот, пошел я в военкомат. Сразу-то не хотели брать, дескать, стар. Все-таки приняли, но хотели послать на санитарный поезд или на конный завод. А я опять же говорю: «Нет, вы меня только в четырнадцатую кавалерийскую, больше никуда не пойду». Они говорят тогда, что согласны, но не знают, где такая дивизия находится. Нет, мол, о ней никаких сведений. Я и заявляю:, давайте направление, а я сам найду. Она не иначе, как на фронте... Ну, отпустили меня, написали направление. Поколесил я, поколесил и вот нашел вас. И старое боевое знамя своей дивизии увидел и поцеловал его, как святыню.

Все бойцы и командиры, слышавшие этот рассказ старого воина, были взволнованы до глубины души и прониклись уважением к ветерану, носителю боевых традиций дивизии, участнику боев, в которых было овеяно славой ее боевое знамя.

Командир полка Наконечный определил Никитина в эскадрон капитана Кузьмина. Решено было обучить его специальности истребителя танков. Обучение было поручено красноармейцу Смирнову, с которым он, несмотря на большую разницу в возрасте, крепко подружил.

С интересом узнали бойцы из бесед об истории дивизии, что ею длительное время командовал генерал Еременко, ставший теперь командующим Сталинградским фронтом.

Беседы о боевых традициях кавалерийских дивизий имели большое воспитательное значение, — у личного состава поднялось еще выше чувство гордости за свою Родину, родилась готовность приумножить воинскую славу своего соединения.

Результаты политической работы сказались в боевых делах пархоменцев и котовцев.

Части корпуса подошли к гряде высот, сильно укрепленных противником. Здесь атаки стрелковых частей армии наталкивались на сильное огневое заграждение и частые контратаки противника.

24 августа, использовав артиллерийскую подготовку, кавалеристы в пешем строю подошли вплотную к первой траншее, сбили боевое охранение гитлеровцев. Автоматы, ручные и станковые пулеметы начали поливать свинцом огневые точки противника, оживающие после обработки артиллерией. Короткими перебежками бойцы заканчивали накопление на рубеже атаки.

От каждой дивизии в первом эшелоне шли по два полка, третьи полки наступали во втором эшелоне.

В восемь часов утра по сигналу командира корпуса бойцы бросились в атаку. Действия были стремительными. Конники двух полков — на флангах атаки — ворвались в траншеи противника и в рукопашном бою уничтожили гитлеровцев. Но в центре атакующие были встречены сильным огнем противника и контратакой, в результате которой вынуждены были отойти на исходные позиции. Создалось тревожное положение. Гитлеровское командование ввело здесь в бой свои резервы.

Генерал Плиев приказал перенести весь огонь артиллерии на подходившие резервы противника, одновременно на флангах были введены вторые эшелоны — третьи полки дивизий, и гитлеровцы, понеся большие потери, начали поспешно общее отступление. К полудню южные скаты высоты были очищены от фашистов.

На второй день с утра противник подтянул войска из излучины Дона и перешел в контрнаступление с целью вернуть утерянные им позиции. Это была наша первая помощь героическим дивизиям 62 и 64 армий, защищавшим подступы к городу-герою.

Днем 25 августа гитлеровцы предприняли семь атак против частей нашего корпуса. Все атаки были отбиты. Кавалеристы выполнили поставленную перед ними задачу, овладели опорным пунктом противника. Были взяты трофеи: несколько орудий, 14 пулеметов, сотни винтовок, много боеприпасов, но пленный был лишь один. Нашим воинам это было обидно: стрелковые части—сосед справа — взяли около полутора тысяч пленных. Но обижаться было не на что — пленные были итальянцы. Многие из них откровенно заявляли, что эта война им не нужна, пусть немцы воюют, если хотят. А пленный, взятый на участке 5 гвардейской кавалерийской дивизии, вел себя иначе. Он самоуверенно заявлял, что «русские, разбиты», что войска-де фюрера уже захватили Ленинград, Москву и оседлали Волгу. Но этот оболваненный гитлеровской пропагандой храбрец сразу изменил тон, как только подошли к нему автоматчики, чтобы сопровождать в штаб. Он подумал, что его собираются расстреливать, и начал умолить, чтобы ему сохранили жизнь, он все-все скажет, что нужно знать русским. Допрос продол-жался. Немец показал, что гитлеровское командование придает особое значение высотам 237,4 и 220,0; однако лишь на восточных скатах этих высот остались немецкие части, оправа и слева — итальянцы, хотя нацисты им не доверяют. Пленный далее показал, что в ночь на 25 августа на восточном скате высоты 237,4 их полк будут сменять новые части, — он был посыльным в штабе и слышал, что поставлена задача полностью вернуть эту высоту и затем нанести удар на Калмыковский.

Эти показания пленного подтвердил взятый в плен немецкий летчик со сбитого «Юнкерса», опустившийся на парашюте. Он показал, что авиация получила задачу 26 августа сравнять Калмыковокий с землей.

Командир корпуса решил воспользоваться ночной сменой гитлеровских частей, нанести внезапный удар и окончательно сбросить противника с высот. Время близилось к вечеру и надо было немедленно передать приказ частям, которые должны участвовать в ночной атаке. Но как передать? Офицеры связи до темноты не успеют добраться, телефоном и радио пользоваться нельзя в таких случаях.

Командир 6 гвардейской дивизии генерал Чепуркин подал хороший совет.

— Исса Александрович,—обратился он к Плиеву,— ведь вы по-национальноети осетин?

— Да, я осетин, — ответил Плиев, не понимая, какое это имеет значение к постановке задачи полкам.

— Так передайте приказ по телефону на осетинском языке.

— На осетинском! — воскликнул генерал. — А кто же меня поймет?

— Вот именно. Противник не поймет, зато полки поймут. Ведь вы — не единственный осетин в кавалерии. В частности, заместитель начальника политотдела Братаев находится сейчас на передовой. Вызвать его по телефону — и вы передадите ему свое решение.

— Вот это здорово! —воскликнул Плиев. — Это будет замечательный код. Вызывайте-ка к телефону моего земляка.

Через несколько минут потекла по проводам неслыханная дотоле в военном обиходе речь. И русские и немецкие связисты с удивлением прислушивались к замысловатому коду.

Данные, полученные от немцев, подтвердили разведчики, которые подползли почти к самой траншее гитлеровцев. Было установлено большое движение по траншеям, приглушенный многоголосый говор, короткие команды, тихое постукивание металлических предметов.

...Эскадроны тихо подошли в темноте к траншеям противника и по сигналу, забросав траншеи гранатами, бросились в атаку. Гитлеровцы еще не закончили смену частей, и огневые средства не были подготовлены к бою. Солдаты же боевого охранения фашистов спали крепким сном, и наши разведчики не дали им проснуться... Беспорядочная винтовочная стрельба со стороны немцев показывала, что они не могут оказать организованного сопротивления. Наши полки опрокинули гитлеровцев и погнали их по скатам высот вниз.

В результате внезапных и смелых действий кавалеристов в пешем строю замысел противника на наступление был сорван, гитлеровцы понесли большие потери.

В течение сентября дивизия имени Пархоменко то в составе корпуса, то переходя в резерв командования 63,1 то 21 армий, маневрировала вдоль фронта, ведя вместе с пехотой оборонительные и наступательные бои. Вначале бойцы и офицеры не понимали значения этих перемещений, считая их бесцельными. Но политработники разъяснили суть дела, воспользовавшись показаниями пленных. Пленные говорили, что в гитлеровских частях боятся неожиданных налетов кавалерии, появляющейся то на одном участке фронта, то на другом, немецкое командование нервничало, ожидало прорыва и все больше стягивало сюда силы, отзывая части и целые соединения с фронта на Волге. Например, в районе Калмыковского появились две новые немецкие дивизии.

Конникам стало понятно, что их задача, как наиболее подвижного соединения, — тревожить противника, и они стали действовать еще решительнее.

1 октября части дивизии имени Пархоменко оборонялись на высоте 269. Соседом была гвардейская дивизия генерала Грязнова, а за нею — 304 стрелковая дивизия. Ночью разведка сообщила, что замечено большое скопление танков, противник готовится к атаке. В 5.45 немцы открыли сильный огонь по линии обороны пархоменцев.

— По местам, в укрытие! Наблюдатели на месте, — скомандовал командир пулеметного взвода Нурадилов.

Под огневым прикрытием танки противника подошли к самой траншее, за ними на расстоянии 100—200 метров шли цепи гитлеровцев.

Сибиряк Никитин —он стал уже опытным бронебойщиком и имел на своем счету 7 подбитых танков — спокойно отложил в сторону свою нескончаемую козью ножку и начал вести прицельный огонь. После двух выстрелов танк, маневрируя, повернулся бортом к Никитину. Еще выстрел... Танк вспыхнул как факел. Помощник Никитина боец Задыхайло из автомата уничтожил выскочивший из машины экипаж.

Танки врезались R боевые порядки нашего переднего края. Бойцы, нырнув в траншеи, притаились. Как только танки прошли, конники поднялись и метнули им вслед гранаты, бутылки с горючей смесью. На поле пылал уже десяток факелов. Никитин, с трудом разворачиваясь в тесной траншее, положил (бронебойку на тыльный бруствер и стал вести огонь в хвост танкам. После второго выстрела у ближайшего танка взорвался бак с горючим, и пламя охватило машину.

В это же время отбивали атаку вражеской пехоты. Натиск ее был очень сильным, боевые порядки эскадрона Кузьмина были разрезаны. Противник окружал и блокировал отдельные группы кавалеристов, стремясь их уничтожить. Попал в окружение и Нурадилов, с ним четверо (бойцов. Куда ни бросались они — везде фашисты встречали их нулями. Бойцы решили драться в окружении до темноты.

Много тревожных минут и опасностей пережили стойкий пулеметчик и его боевые друзья, пока не наступила ночь. Они выстояли и вырвались из вражеского окружения, взяв с собой и пулемет.

На следующий день боевые действия продолжались, и инициатива была уже на стороне полка Наконечного. Сражение возобновилось в 4.00. Зоя шел с переменным успехом, но после решительной атаки кавалеристов, под-держанной подошедшим полком Дембицкого, противник отступил.

Через некоторое время гитлеровцы ударили в стык гвардейской и 304 стрелковых дивизий и несколько продвинулись. Но два эскадрона полка Кравченко зашли им в тыл, и фашисты поспешно откатились. Отразив контратаки, кавалеристы и пехотинцы продолжали наступление и совместными решительными действиями разгромили противника. За этот день пархоменцы подбили 36 танков, уничтожили свыше полка пехоты противника. Дивизия генерала Грязнова подбила 28 танков и уничтожила до двух полков гитлеровской пехоты.

После боя меня вызвал к аппарату члeн Военного Совета корпусной комиссар Желтов. Уточнив дальнейшую задачу, он передал от имени Военного Совета фронта благодарность командирам полков Наконечному, Кравченко и Дембицкому и всему личному составу за успешный бой на высотах, за помощь, оказанную защитникам волжской твердыни.

Приказом по корпусу была объявлена благодарность многим солдатам и офицерам. Особо в приказе был отмечен героизм пулеметчиков Нурадилова.и воинов взвода Смирнова, которые дрались на высоте с первого дня атаки до последнего.

Взвод Смирнова был разрезан на две части. Возле командира осталось 9 красноармейцев. Заняв круговую оборону, Смирнов со своими бойцами отражал атаку за атакой. С ним были старые конники тт. Займинов, Веденин, Орлов, Носов,- Лейбин и красноармейцы из пополнения тт. Орехов, Гвоздиков, Перфильев и Лапин.

При первой атаке Гвоздиков был тяжело ранен, Лейбин убит, но атака была отражена, и перед фронтом взвода осталось до 30 трупов гитлеровцев.

Вторую атаку фашисты предприняли, при поддержке двух танков. Когда танки приблизились вплотную, командир взвода Смирнов смело выскочил из окопа и ловким броском гранаты подорвал одну машину. Гитлеров- I цы отхлынули.

В минуты затишья красноармеец Орлов обратился к боевым товарищам, с предложением: написать в партийную организацию эскадрона письмо о том, что в случае гибели взвода всех участников этого боя считали бы коммунистами, и каждый пусть это письмо подпишет. Все 'бойцы одобрили предложение Орлова, а Носов спросил — как же быть с Гвоздиковым и Лейбиным.

Орлов ответил: за Лейбина я подпишусь, мы с ним об этом говорили перед его смертью, а Гвоздикова спросим — он тяжело ранен, но живой.

Гваздиков, c трудом открыв глаза, прошептал на ухо наклонившемуся к нему Орлову: «Спасибо, друг, почту за счастье умереть коммунистом». Письмо, написанное Орловым, пошло по рукам, и каждый ставил под ним свою подпись.

Вдохновленные благородным порывом, бойцы во главе со Смирновым отражали атаку за атакой. После полудня их осталось всего четверо. Смирнов, раненный в правую руку, Орлов, раненный в руку и шею, Орехов и Перфильев. Уже почти под вечер противник начал очередную атаку на горстку храбрецов, которые со вчерашнего дня ничего не ели, не пили и ослабели от беспрерывных боев. Фашистский танк, подойдя близко, с места стал вести огонь по траншее, так что невозможно было поднять головы. Под прикрытием этого огня гитлеровцы приближались к траншее.

У бруствера лежала связка гранат. Орлов, крикнув на ходу: «Прощайте, хлопцы!» — перемахнул через бруствер окопа и пополз с этой связкой к танку.

— Стой! Куда! — закричал Смирнов, но Орлов полз дальше. Смирнов огнем из ручного пулемета заставил залечь приближавшихся гитлеровцев. Танк двинулся навстречу Орлову. Когда между ними осталось всего два метра, воин поднялся и, прижав гранаты к животу, бросился под танк. Раздался взрыв, танк был подорван и затих. Гитлеровцы под огнем троих оставшихся в живых храбрецов пятились назад.

Больше они не наступали. Орлов, пожертвовав собой, спас своих друзей от плена и смерти. Смирнов, Перфильев и Орехов собрали документы погибших товарищей, простились с ними и при сгустившейся темноте зарыли героев в боевой траншее, близ которой дымились три вражеских танка и валялось около полусотни трупов.

...В 12 часов ночи они поползли, отдыхая через каждые 5—10 шагов; Заметив движение, фашисты открыли им вслед огонь из пулемета. Орехов вскрикнул и поник головой. Подползшие к нему друзья нашли его в бес-сознательном состоянии. Они 'бережно несли его к своим. К утру Смирнов и Перфильев — двое из десяти героев— прибыли в свой эскадрон, принеся с собой бездыханное тело Орехова и письмо в парторганизацию.

Рассказ о героическом подвиге и письме в парторганизацию стал известен всему личному составу дивизии, был заслушан во всех подразделениях. Память о героях хранят сердца воинов дивизии.

В последующие дни дивизия сражалась в составе 21 армии.

А в городе-герое к середине октября сражение достигло наибольшего напряжения. Противник бросил в бой все силы своей пехоты и танков, поддерживая их авиацией, которая каждый день делала тысячи самолето-вылетов. В кварталах города продолжался пожар. Фашисты подожгли нефтебазу, горела земля, пылала Волга. Но, несмотря на свой предельные усилия, враг не прошел. Он был остановлен, разбившись о непоколебимую стойкость советских дивизий.

На высоте 220 траншеи, наверное уже в двадцатый раз, были заняты полками пархоменцев. В это октябрьское утро противник повел наступление на высоту. Части 6 гвардейской кав. дивизии выдержали еще один сильный натиск. Противник располагал силою до двух полков пехоты и 60 танками. Численный перевес был на стороне врага. Наши части, неся немалые потери, дрались героически и подбили 14 танков, сбили два гитлеровских самолета.

Предприняв контратаку, полк Наконечного опрокинул врага, погнал его и дошел до его первой траншеи. Взвод Смирнова ворвался в траншею. Но в это время противник, введя в бой свои резервы, оттеснил наши части. Снова взвод Смирнова остался в окружении. С этим взводом были политрук эскадрона т. Володин и комсорг т. Некрасов. (Против двух десятков советских воинов наступало в десять раз больше врагов. Володин вместе со Смирновым умело расставили силы, заняв круговую оборону. До сумерек было отбито восемь атак.

В полку Наконечного уже считали, что взвод погиб, и вдруг в 123.00 «очи на высоту 220 прибыл Некрасов.

— Что, из плена бежал? — увидев обмазанного глиной, закопченного порохом Некрасова, спросил командир полка Наконечный.

— Нет, не из плена. Я прибыл от политрука Володина.

— Володин жив! — обрадовался Наконечный.

— Жив и все живы, только у нас восемь раненых. Целый день дрались с противником. Меня послал политрук узнать, отходить нам или там же драться.

— Отходить или там же драться, — тихо повторил Наконечный. — Вот они люди наши! Без приказа — ни шагу назад.

Командир полка уточнил, как шел Некрасов из окружения, и принял решение, всем полком нанести удар по противнику, закрепить успех Володина; в общем—не отходить, а наступать.

Получив разрешение от командира дивизии, Наконечный в 2.00 повел полк в ночную атаку без огневой поддержки. Противник, захваченный врасплох, почти без сопротивления бежал. Полк, не останавливаясь, пошел дальше и выбил гитлеровцев из второй траншеи.

К рассвету полк глубоко вклинился в оборону противника. Потери во время ночной атаки были небольшие, но эскадрон Кузьмина ив целом полк Наконечного оплакивал смерть своего лучшего пулеметчика. Ханпаша Нурадилов пал смертью храбрых. Он всегда дрался прекрасно. Ни одна схватка Нурадилова с врагом не оканчивалась безрезультатно. Что ни день, то увеличивал он свой боевой счет. Более 700 гитлеровцев скосили меткие очереди отважного героя. В последнем бою Нурадилов, будучи дважды ранен, не покидал поля боя, дрался до последнего удара сердца. Верный сын Родины отдал для победы все, что у него было: свою молодость, силу, пылкое сердце, свою горячую кровь каплю за каплей.

Родина достойно отметила подвиги своего достойного сына.-Высшая награда — орден Ленина — посмертный знак всенародного уважения герою.

В октябре части 3 кавалерийского корпуса переходили с одного участка боев на другой, изматывая противника, который параллельно с движением нашей конницы двигал свои части, не имея возможности бросить их в бой за город. Наконец соединения корпуса собрались в станицах Арчединской, Слащевской и Шумилинской. Все три дивизии опять были вместе.

Кавалерии долго стоять без дела не пришлось. В районе станицы Казанской противник пытался форсировать Дон, стараясь выйти на фланг частям 63 армии, ведущим наступление. Нельзя было допускать, чтобы гитлеровцы форсировали реку. По дороге части корпуса вышли в угрожаемый район и, подоспев вовремя, помогли стрелковым частям, храбро дравшимся с противником, превосходившим их по численности вдесятеро. Гитлеровцы были отброшены от реки. На следующую ночь они повторили попытку форсировать Дон, но переправившийся вплавь на конях полк подполковника Дембицкого неожиданно атаковал противника в конном строю. Гитлеровские вояки в панике бежали, оставив у берега все переправочные средства, две батареи артиллерии и немало трупов.

Выполнив задачу, части корпуса возвратились в станицу Шумилинскую. Они готовились к новым боям. Спешно приводилась в порядок техника, пополнялась амуниция, обучалось тактике кавалерии полученное пополнение. Тт. Степченков, Журавлев, Бритаев и другие политработники принимали меры, чтобы в каждом подразделении были созданы партийные организации или хотя бы партийные группы. Партполитаппарат развер-нул большую работу вокруг приказа Военного Совета фронта. Приказ требовал подготовки к наступательным боям.

Как радостно прозвучал этот боевой приказ после долгих и упорных оборнительных боев.

Развернулась кипучая подготовка к наступлению. Настроение у личного состава было бодрое, все видели, какая сила готовится к ударам по врагу. Он выдохся, пробиваясь к Волге, а наша сила прибывает. Тут и танки-сты, и стрелковые части, и артиллерии множество.

— Тут и конец пришел врагу проклятому, — говорил Никитин. — Знамя Пархоменко развевалось в придонских степях в 1918 году, и теперь, в 1042 году, под этим знаменем будем громить захватчиков.

Части корпуса в дни 25-летия Великой Октябрьской социалистической революции совершили марш и 9 ноября вышли к хутору Подтеши некий, севернее Клетской. Здесь части корпуса то и дело подвергались бомбардировке вражеской авиации, Генерал Плиев не находил себе места.

- Фашисты чуют, что готовится удар, и беснуются, хотят сорвать наступление. Что делать? Видно, рановато мы сюда вышли.

О создавшемся положении было доложено командующему 21 армией генерал-майору Чистякову, и он разрешил отвести дивизии корпуса в район, имеющий перелески — на несколько дней, До начала наступления.

В ночь с 10 на 11 ноября корпус был отведен от Клетской на 30 км к северу. Пять дней его части приводили себя в порядок. Офицерский состав изучал карты Клетского, Суровикинского и Калачевекото районов.

Политаппарат корпуса и политсостав дивизий готовили конников к наступательным боям в составе войск образованного в конце октября Юго-Западного фронта. Наконец был получен долгожданный приказ: пехота прорывает оборону противника, а подвижные войска — кавалерия и танки — вводятся в прорыв южнее Клетской, в направлении Верхне-Бузиновка — Евлампиевский — Болыненабатовский и Калач, возле которого, по замыслу советского командования, должны встретиться части двух фронтов и завершиться окружение всейволж-кой группировки войск противника.

В ночь на 17 ноября части корпуса переправлялись через р. Дон в районе Клетской. Лед на реке недостаточно еще окреп, хотя температура воздуха была довольно низкой и резкий ветер обжигал лицо. На лед наклады-вали доски, укрепляя его.

32 и 5 кавдивизии шли в первом эшелоне, 6 гвардейская — во втором. Приказ командира корпуса был такой: очаги сопротивления противника обходить — они либо сами прекратят свое существование, либо будут уничтожены идущей следом за кавалерией пехотой.

На линии сел Нижняя и Верхняя Бузиновка противник, пытаясь сдержать продвижение наших частей, открыл сильный артиллерийский и минометный огонь. Артиллерия наступающих частей, развернувшись, заняла огневые позиции. Началась артиллерийская дуэль.

— Это для нас не годится, промедление смерти подобно, — сказал командир корпуса и принял решение: одной дивизии в конном строю обойти позиции артиллерии противника и уничтожить батареи.

Были вызваны в штаб корпуса командиры полков 6-й гвардейской дивизии.

— Дембицкий!

— Слушаю, товарищ генерал.

— Вот на карте Нижняя Бузиновка, вот Ерик. Вы должны пройти целиной между Нижней Бузиновкой и Ериком и, обойдя Нижнюю Бузиновку с юга, атакуете противника. Наконечный! Двигаетесь левее Дембицкого на восточную окраину Нижней Бузиновки. Полк Кравченко — во втором эшелоне. Действовать в конном строю.

Полки на рысях вышли по заданным направлениям. В это время части 5 и 32 кавдивизии вместе с танками Т-34 продвигались с фронта к линии траншей противника. Бой длился уже два часа. Подъехал командарм соседней армии генерал Кузнецов и стал высказывать недовольство тем, что корпус топчется на месте. В это время из траншей противника солдаты стали выскакивать в беспорядке. Это конники ударили с тыла. Вскоре оборона противника была пробита на всю глубину. Полк Дембицкого гнал впереди себя до батальона гитлеровских солдат и рубил их клинками.

На второй день части корпуса вели наступление на Евлампиевский — крупный узел обороны и аэродром противника. По данным разведки, в Евламиневском были танковые части и там же стоял крупный немецкий штаб.

В десять часов утра противник перешел в контратаку, поле покрылось танками и цепями гитлеровской пехоты. Пришлось кавалеристам спешиться и сражаться под прикрытием своих танков. Они дрались, не щадя своей жизни. Никитин залег за свое ружье. Смирнов развернул свой дивизион. Командующий артиллерией Барбин открыл огонь всех батарей. Бойцы взяли в руки связки гранат, бутылки с горючей смесью.

Никитин и Задыхайло подбили из бронебойки 3 танка, бойцы дивизиона Смирнова подбили 12 танков. Солдаты Зорин и Шейко бутылками горючей жидкости сожгли каждый по танку. Через четыре часа боя противник стал выдыхаться.

Плиев приказал Наконечному собрать полк и на галопе ворваться на аэродром в Евлампиевском. Задача была выполнена быстро, и конники вскоре появились на аэродроме. Там немцы усердно жгли свои самолеты, в том числе «раму» — самолет-разведчик. Два самолета спешно готовились к взлету. Смирнов и Задыхайло несколькими выстрелами покончили с летчиками, влезавшими в кабины. Из одного самолета были вытащены полковник и два майора, Наконечный тут же отправил их в штаб корпуса.

На аэродроме были захвачены 18 самолетов и другие богатые трофеи.

Тяжелый бой пришлось вести частям карпуса в районе Осиновекий — Евламтшевский — Большенабатовский — Малонабатовский, где части корпуса выходили на правый берег Дона (30—35 км севернее Калача). Здесь гитлеровцы оказали серьезное сопротивление. К полудню они предприняли контратаку с танками. Наши подразделения стали отходить. Это было очень опасно. Командир корпуса приказал командирам дивизий послать по одному полку в бой в пешем строю, артиллерии и танкам — отразить контратаку. Остальным силам корпуса в конном строю атаковать противника с флангов.

Плиев вскочил на коня. Высокий, на рослом коне, в кавказской бурке он был яркой фигурой.

— Боевые знамена Пархоменко и Котовского — на поле боя! — раздалась его зычная команда. Коноводы подали лошадей. Несмотря на беспрерывный огонь противника, полки быстро построились для конной атаки. Плиев взмахнул клинком и вихрем помчался вперед, а за ним лавина конницы под развернутыми славными знаменами. Это была необычайная картина, редкая на войне, где преобладают технические средства.

Фашисты не ожидали такого натиска. Они бежали, бросая оружие, но им наперерез мчались конники, ударившие с флангов.

Противник был разгромлен полностью, взяты большие трофеи и пленные.

Когда конники подошли к селам, то увидели странное зрелище — лес рук и шапок. На коленях, держа руки в уровень своих высоких шапок, стояли румыны, а посредине — большой белый флаг. Прибыли парламентеры, и Плиев принял капитуляцию трех румынских дивизий, отказавшихся воевать на стороне фашистской Германии. С выходом к Калачу задача корпуса была выполнена. Радостной была встреча с танкистами корпуса генерала Родина, вышедшего к Калачу после глубокого рейда по тылам противника в излучине Дона — от г. Серафимовича. Встречей войск Юго-Западного и Сталинград-ского фронтов в районе Калача завершилось окружение группировки Паулюса.

Наш гвардейский кавалерийский корпус получил благодарность от командующих армией и фронтом. Воины, отличившиеся в боях, представленных к наградам.

Возле Калача корпусу долго стоять не пришлось. Сдав свои позиции стрелковым частям, он форсированным маршем двигался к станице Рычковской и станции Чир, с задачей выйти навстречу тормосиновской группе войск противника, двигавшейся вдоль правого берега Дона в надежде прорвать кольцо окружения. Это было трудная операция, потому что люди и особенно лошади устали, следовало делать перековку, привести лошадей в порядок.

Но медлить с боевыми действиями нельзя было.

Этими боями закончил 3 гв. кавкорпус свои действия в битве за Волгу. Он был отведен в резерв, получил пополнение, привел в порядок конский состав и материальную часть, а затем ушел к Курску. Дальнейший его путь — в Белоруссию, Восточную Пруссию, Германию, на Берлин. Закончил он войну на Эльбе.

<< Назад

Вперёд >>