Политика грабежа и насилий, осуществлявшаяся немецко-фашистскими поработителями на оккупированных ими территориях, приведшая к сильному разрушению производительных сил, а также к нарушению нормального процесса производства, отрицательно отразилась на обеспечении населения одеждой и продуктами питания. Однако, борясь с врагом, трудящиеся оккупированных районов СССР стремились преодолеть невероятные трудности и в этих областях своего материального быта. Советские люди проявляли много упорства, трудолюбия, народной смекалки, чтобы обеспечить себя необходимой одеждой и пищей.

Рассмотрим вначале вопрос относительно одежды. Чтобы установить степень обеспеченности крестьян одеждой и обувью в условиях партизанских краев и зон, необходимо учитывать уровень их материального благосостояния накануне Отечественной войны, выяснить источники создания новой одежды в период временной немецко-фашистской оккупации и реальные возможно-сти использования имеющейся одежды, сохранения ее от разграбления фашистскими разбойниками.

На территории партизанских краев и зон было значительное количество колхозников, которые в течение всего периода гитлеровской оккупации не занимались изготовлением домашних тканей. Уровень материального благосостояния деревни накануне Великой Отечественной войны был таков, что многие колхозники партизанских краев и зон имели значительные запасы одежды и материалов. Эти запасы несколько пополни-лись у отдельных колхозников в первые дни войны, когда они раскупали буквально все товары в своих сельских магазинах.

Некоторые колхозники и колхозницы прямо заявляют, что у них хватило бы довоенных запасов одежды на все годы фашистской оккупации. Так, например, крестьяне деревни Кулаково Суражского района Витебской области рассказывают, что они зажиточно жили до войны в колхозе и во время войны носили ту одежду и обувь, которую удалось сохранить с довоенного времени. Довоенными запасами жили на территории партизанских краев многие колхозники Россонского района этой же области, Кличевского района Могилевской области и других партизанских районов Белоруссии. Вспоминая дни оккупации, крестьяне подчеркивают, что они не испытывали бы больших затруднений в одежде, если бы не подвергались разорениям и ограблениям со стороны немецко-фашистских захватчиков.

Много одежды погибло у крестьян во время карательных экспедиций и сожжения гитлеровцами деревень. Правда, эвакуируясь в леса, крестьяне стремились основные запасы одежды, как и другого имущества, укрыть в ямах на территории своих усадеб или на лесных опушках за населенными пунктами. Но во время блокад гитлеровцы очень часто вскрывали эти ямы и уничтожали или грабили спрятанное в них имущество. Кроме того, скрываясь от карателей, переходя с одного места на другое, крестьянам нередко приходилось бросать взятое в лес имущество.

В какой-то мере пополнить запасы одежды можно было, организовав домашнюю выделку тканей. Очень многие колхозники в сложившихся тогда тяжелых условиях, ткать не имели возможности. Подолгу приходилось жить в лесах крестьянам деревни Суша Кличевского района, спасавшимся от фашистских карательных экспедиций и блокад. «Очень плохо было с одеждой,— вспоминает колхозница И. Л. Ачинович.— Ткать ничего не ткала. Не было для этого возможностей». Житель деревни Альбинск Октябрьского района Полесской области С. П. Сулим также подчеркивает, что из-за необходимости систематически уходить в лес крестьяне их деревни не могли ткать в домашних условиях, несмотря на возросшую потребность в этом.

В условиях, существовавших на территории партизанских краев Белоруссии, наряду с многими крестьянами, которые вынуждены были прекратить выделку тканей, значительная часть колхозников, преодолевая большие трудности, занималась ткачеством и вязаньем. Некоторые из них вырабатывали льняные и суконные ткани. Другие изготовляли за 3 года лишь отдельные виды тканых изделий, прибегая к этому только от случая к случаю. Третьи всего-навсего вязали кое-что из шерсти. Чтобы обеспечить себя сырьем, колхозники ряда партизанских районов в годы немецко-фашистской оккупации сеяли лен, стремились держать овец. В прошлом белорусские крестьяне ткали преимущественно поздней осенью, зимой и ранней весной, когда этому не мешали полевые работы. К этим общим привычным условиям, всегда влиявшим на ход работы по производству тканей, на территории партизанских краев прибавлялись еще особые, тяжелые условия войны: фашистские карательные экспедиции, бомбежки, блокады, стесненные жилищные условия, уход в лес, отсутствие в отдельные случаях сырья и т. п.

Однако колхозники и в это тяжелое время настойчиво преодолевали препятствия, мешавшие им в труде. Жители деревни Альбинск Ольга Голуб и ее муж в связи с возросшим производством фабричных материй. Поэтому и традиции домашнего ткачества, и высокое народное мастерство в этой области сохранились и в годы Великой Отечественной войны. Зимой 1941/42 г. Ольга Карповна с сестрой пряли. Весной 1942 г. они попросили станок в соседней деревне и выткали 6 губок згребья (грубого холста). «Кужеля [тонкого холста] не удалось выткать, потому что во время суматохи при бомбежке его порвали».

Даже и во время блокады 1944 г., вспоминает колхозница деревни Старосек Любанского района Минской области Ю. И. Сулим, «бабы на болоте таскали с собой не только клубки с нитками, но даже и плетеные кроены [нитяную основу], которые не успели накрутить на ткацкий станок». В более спокойной обстановке отдельные колхозницы в лесу ткали. Только что упоминавшаяся О. К. Голуб рассказывает, что она в лесу выткала сукно.

Нередко случалось, что одному хозяйству не под силу было организовать производство тканей, тогда колхозницы ткали в складчину. О коллективизме и взаимопомощи в изготовлении тканей рассказывает житель деревни Кошелев Кличевского района В. П. Дыбаль. «Во время войны пряли и ткали,— вспоминает он,— лен обрабатывали коллективно. Сегодня я, например, баню вытоплю и мне бабы помогут тереть лен, завтра мой сосед и т. д. Бабы также помогали выбивать [т. е. бить вальками холст при белении] одна другой кроены. Помогали бабы одна другой и при валянии сукна. Сукно валяли для себя дома в ступах».

Несмотря на трудность, колхозницы не ограничивались приготовлением суровья. Некоторые ткани перед пошивом подвергали окраске. Домашние способы ее были известны в Белоруссии с давних пор. В условиях партизанских краев стали возрождаться старинные способы окраски ниток и тканей при помощи различных растительных красителей. Белорусские колхозники красили в тылу врага главным образом холст, из которого потом шили верхнюю одежду. С. М. Тарасевич, жительница деревни Живунь Любанского района, рассказывает, что крестьянки варили ягоды крушины и в этом отваре красили холст для юбок. Для окраски холста употребляли также ольховую кору. А. Ф. Плышевский (деревня Загалье этого же района) вспоминает, что у них в отвар ольховой коры клали еще куски ржавого железа.

Из этих тканей колхозники в условиях партизанских краев шили довольно большое количество новой одежды, приготовляли постельные принадлежности. Матрац делался из грубого полотна. На простыни употреб-лялся как тонкий, так и грубый холст. Наволочки крестьяне шили чаще из тонкого холста, нередко украшая их прошивами своего изготовления. Покрывались постели суконным или полушерстяным одеялом.

Иногда жителям партизанских краев удавалось приобретать фабричную ткань (речь идет о парашютной ткани). В районах, где находились партизанские отряды, советские летчики часто сбрасывали самые различные грузы на парашютах. Часть этих парашютов партизаны отдавали колхозникам ближайших деревень. Это, конечно, был весьма ограниченный источник для пополнения запасов одежды. Между тем каждый случай получения парашютной ткани воспринимался в деревне с большим удовлетворением.

В партизанских краях всех временно оккупированных районов было распространено вязание различных предметов для женского и мужского костюма из шерстяной и льняной ткани. Вполне естественно, что колхозницы, как и до войны, вязали варежки, перчатки, чулки, носки, столь необходимые для защиты от холода и хорошо известные в быту. Кроме того, вязали еще шарфы и платки. С 'эвакуацией части городского населения в деревни ши-рокое распространение приобрело вязание женских кофточек и даже юбок, мужских свитеров.

Тулупы и полушубки в тех условиях шили крестьяне довольно редко. Для этого не хватало овчин, ибо не так уж часто приходилось резать овец. В тех случаях, когда тулупы все-таки изготовлялись, их шили только сельские специалисты-портные или портные партизанских мастерских.

Если вопрос об обеспечении себя материалами для пошива белья и платья колхозники решали более успешно, то значительно хуже обстояло с материалами для производства кожаной обуви. Здесь встречались более значительные затруднения и в получении сырья и в его обработке. Основной базой для кожевенного сырья являлось животноводство. Для производства обуви нужны были главным образом конские, коровьи, воловьи, телячьи кожи. Недостаток этих кож для населения был связан не только с ограниченным количеством скота, которым располагали колхозники, но и с тем, что основная часть кож шла на нужды партизан. Кроме того, затруднения в обработке кожевенного сырья вызывались сравнительно небольшим числом специалистов этого ремесла.

Выделанная кожа шла на изготовление новой обуви, а также на ремонт старой, купленной еще до войны. Мало кому удавалось сшить себе сапоги.

В партизанских краях крестьяне пытались сделать себе обувь по типу кожаной из различных других материалов. Так, например, в некоторых районах из резины автомобильных камер клеили нечто вроде чувяк или галош. Но в тех условиях и этот материал был дефицитным. Не было возможности широко наладить и производство валенок — не хватало шерсти. Иногда колхозники шили бурки из военных одеял. Однако все эти меры не решили вопроса об обеспечении сельского населения хорошей, нормальной обувью.

В условиях оккупации далеко не все крестьяне ходили в кожаных сапогах и ботинках. Большинство носило тогда лапти. Правда, лапти теперь изготовлялись не только лозовые или липовые, как в прежние, дорево-люционные, времена, но и кожаные. Для этого употребляли чаще всего невыделанную кожу животных. Эти лапти не плели, а шили, причем наружу у них была обращена верхняя сторона кожи с волосяным покровом. По сравнению с довоенным временем советские крестьяне вынуждены были сделать большой шаг назад. Их, в прошлом зажиточных колхозников, оккупанты обули снова в лапти, которые были обязательным спутником нищеты при царизме.

Кроме домашнего производства одежды, запас ее в рассматриваемых нами условиях пополнялся и путем передачи партизанами сельским жителям некоторой части своих трофеев, захваченных у противника. Правда, этот источник занимал в быту крестьян незначительное место по сравнению с домашним изготовлением одежды. Таким образом, в тяжелых условиях окруженных врагом партизанских краев крестьяне все же сумели в течение 3 лет обеспечить себя одеждой, сравнительно успешно пополняя ее старые запасы, широко используя при этом накопившийся в народе опыт. Только фашистские грабежи и разбои приводили колхозника к нищенскому состоянию. Но, преодолевая в борьбе насилия подлого врага, жители партизанских краев и зон даже в этих условиях добивались сохранения хотя бы части необходимой одежды.

Большие трудности испытывало население партизанских краев, зон и в обеспечении продовольствием. Трудности эти вытекали из самого характера колонизатор-; ского оккупационного режима гитлеровцев. Массовое разграбление сельскохозяйственных продуктов, доведение населения оккупированных территорий до полуголодного и голодного существования — все это отрицательно сказывалось и на жителях партизанских краев и зон, куда врывались карательные экспедиции гитлеровцев. Оккупанты стремились осуществлять и постоянную экономическую блокаду этих территорий.

Рассматривая вопрос об обеспечении питанием, о заготовке и сохранении продуктов, прежде всего следует остановиться на огромных трудностях крестьян, которые были связаны с недостатком, а часто и полным отсутствием соли. Источники приобретения соли были очень ограниченными вследствие того, что партизанские края являлись небольшими советскими районами, окруженными со всех сторон враждебными силами немецко-фашистских оккупантов. Кроме того, что очень важно иметь в виду, немецко-фашистские власти продажей соли на оккупированной ими территории осуществляли определенные задачи своей грабительской экономической политики. На торговлю этим чрезвычайно необходимым населению продуктом они установили свою государственную монополию и различные ограничения, а также ввели дополнительный налог на соль. Более того, основные запасы соли, оказавшиеся в их руках, оккупанты сконцентрировали в сельской местности исключительно в своих торгово-заготовительных пунктах, где крестьянин мог ее приобрести в очень небольшом количестве за сельскохозяйственные продукты.

По сравнению с солью на сельскохозяйственную ;s продукцию устанавливались невероятно низкие цены. За десятки килограммов зерна, за килограммы мяса и жиров крестьянин получал на фашистском торгово-заготовительном пункте буквально граммы соли. «Немцы дразнились солью,— вспоминает колхозник деревни Владимировка Кличевского района Могилевской области Н. Г. Кривошей.— За сданную шкуру или льноволокно давали горсточку соли».

Однако даже эта баснословно дорогая соль была почти недоступна для населения партизанских краев. Жители их иногда по своей инициативе, а часто по заданию партизан, с большим риском для жизни проникали в те населенные пункты, где находились фашистские магазины, и на масло, яйца, сало, мясные продукты, на муку, зерно выменивали небольшое количество соли, принося ее назад в партизанский край. Кроме этого жители партизанских краев получали горсточки соли за продукты питания и различные предметы домашнего обихода у населения, живущего за пределами партизанской зоны, которое в свою очередь приобретало ее на тех же торгово-заготовительных пунктах в фашистских гарнизонах. Иногда местным жителям удавалось попросту похищать соль у оккупантов.

Ввиду крайней необходимости соли и чрезвычайной ограниченности «мирных» источников ее борьба за соль приобретала и более активные формы, связанные с деятельностью партизан. Партизанам иногда переправляли соль их связные, работавшие в торговой сети оккупантов. Кроме того, соль конфисковалась у семей, сотрудничавших с фашистскими оккупантами или их прислужи никами — старостами, полицаями и пр. Иногда народным мстителям удавалось захватить у противника соль во время боевых операций при разгроме гитлеровских гарнизонов, во время подрыва железнодорожных эшелонов, при нападении на обозы гитлеровцев.

Так, 1-я Гомельская партизанская бригада, разгромив гитлеровские склады в районном центре Корма, захватила там 5 т соли. 15 января 1942 г. на фашистский гарнизон в деревне Комаровичи совершила налет Любанская партизанская бригада № 25 (минского соединения), она раздала населению соль, которая была на складах. Такие удачные случаи приобретения соли были, однако, чрезвычайно редки и поэтому не могли удовлетворить нужд партизан и тем более огромных потребностей населения.

Иногда партизанам в небольших количествах доставляли соль самолетами с «Большой земли». Но вполне естественно, что загружать авиационный транспорт, доставлявший в основном боеприпасы, различными другими грузами, даже солью, было нельзя. А потребности в соли с каждым днем возрастали. Командование партизанской бригады, действовавшей на территории Рогачевского района Гомельской области, сообщает в своем отчете весной 1944 г., что соль являлась самым дефицитным продуктом у населения и у партизан, что некоторые колхозники и даже целые деревни уже по году живут без соли. В других партизанских краях крестьяне страдали без соли на протяжении еще более продолжительного времени.

Данные обстоятельства приводили к тому, что крестьяне вынуждены были искать какие-то заменители поваренной соли. С этой целью в Белоруссии, например, при приготовлении пищи стали широко применяться минеральные удобрения. На территории партизанских краев Белоруссии и РСФСР немало было калийных удобрений, таких, как сильвинит, калийная соль, хлористый калий. Эти запасы можно было найти в колхозах, совхозах, на железнодорожных станциях. Ими-то и решили воспользоваться колхозники. Порой калийные удобрения приходилось привозить из населенных пунктов, находившихся за 30—40 км от той или иной деревни.. Случалось, что на складах калийные удобрен.ия были в какой-то степени смешаны с суперфосфатом, что еще более усложняло их употребление в пищу.

Чтобы отделить хлористый натрий (поваренная соль) и хлористый калий (который в тех условиях также употреблялся в пищу) от примесей, крестьяне подвергали калийные удобрения предварительной обработке: растворяли, кипятили в воде. Таким способом растворялся хлористый натрий и хлористый калий, на дно посуды при этом оседали нерастворившиеся химические соединения и другие примеси. Остывший раствор процеживали.

Живали через тряпочку в бутылки, а осадок выбрасывали. Некоторые колхозники растворяли калийные удобрения в воде и очищали их, только отстаивая, без кипячения. Иногда калийные удобрения прожаривали на сковородке, на противне в сухом виде, очевидно, добиваясь этим удаления органических примесей и неприятного запаха.

Один из участников партизанского движения на территории Орловской области с горечью вспоминает: «Беда пришла не с той стороны, откуда мы ее ждали — кончилась соль.

Не было ее и в других партизанских отрядах, густо населявших Клетнянский лес в декабре 1942 г.

Немногие счастливчики, которым удалось, неведомо как, раздобыть хоть щепотку соли, завязывали ее в узелок и окунали затасканную по карманам тряпицу в свои котелки и в котелки ближайших друзей.

В окрестных селах на соль можно было выменять, что угодно: бараний полушубок, сахар, мед, корову.

Выискивались самые разнообразные заменители. Одни солили еду горьким калийным удобрением, от которого начинался отчаянный понос, другие подсыпали в пищу известь, третьи приправляли варево хвойным настоем и даже табаком». Употребление калийных удобрений в пищу было очень нежелательным, от них происходило быстрое изнашивание организма, болел желудок. К тому же страдали и вкусовые качества приготовляемых блюд. Но и эти трудности вынуждены были временно переносить советские патриоты.

Необходимо иметь в виду, что в условиях партизанских краев большое значение имело хранение продуктов, заготовляемых впрок, укрытие их от фашистских грабителей. Укладывая эти продукты в кадки, бочки, ящики, крестьяне чаще всего закапывали их в ямах как на территории населенных пунктов, так и в лесу. Во многих случаях продовольственные «тайники» кол-хозников уничтожались или подвергались разграблению во время карательных фашистских экспедиций. Гитлеровцы нередко специально разыскивали продукты, зарытые крестьянами. Фашисты, сжигая усадьбы колхозников, уничтожали и продукты питания (хлеб, мясо и пр.) и даже скот.

Если в той или иной деревне после карательной экспедиции и удавалось сохранить часть продуктов где-то в тайниках, то приготовление пищи усложнялось еще тем, что население лишалось своих жилищ, сжигавшихся гитлеровцами, а вместе с жилищами — домашней утвари, посуды, одним словом, всего того, в чем и где приготавливалась пища.

Все это приводило к увеличению материальных лишений, к ухудшению пищи и питания местных жителей.

Во многих случаях крестьянство вынуждено было, как и в дореволюционные годы, добавлять в муку при выпечке хлеба самые различные примеси. В ржаную муку крестьяне подмешивали не только картошку, но и картофельную кожуру, а также гречишную, льняную и другую мякину. Кроме того, в качестве примесей употреблялись различные части диких растений, такие, как головки клевера, липовый цвет, желуди, верес. В наиболее тяжелых случаях в хлеб подмешивали траву, древесную кору и даже болотный мох. Корреспондент «Известий», который побывал в белорусском Полесье осенью 1943 г., писал: «Мякина, желуди, головки клевера, кожура от картофеля — вот что составляет сейчас хлеб белорусского крестьянина».

Крестьянам, даже жившим в населенных пунктах, после фашистских карательных экспедиций и блокад приходилось нередко приготавливать пищу из порченых продуктов. В таких случаях широко употреблялся, например, гнилой картофель, который выкапывали с большим опозданием на неубранных полях или находили в старых ямах-хранилищах и погребах 78. Ранним летом крестьянам иногда приходилось употреблять в пищу недозревшее зерно ржи или ячменя. Такое зерно вытирали руками из колосьев, парили его в горшках и ели без всяких приправ.

В пище крестьянства партизанских краев и зон Белоруссии, как правило, совершенно отсутствовали сахар и конфеты. Необходимо отметить, что гитлеровцы ввели свою монополию на оккупированных советских территориях даже на торговлю сахарином. В исключительно редких случаях отдельным семьям перепадало очень небольшое количество сахара от партизан, когда они захватывали его у немцев или получали из советского тыла вместе с другими грузами, и оставлявшимися самолетом.

Партийные и советские органы, а также командование партизанских краев и зон всегда при малейшей возможности оказывали материальную помощь нуждающемуся населению. Так, например, командование пар-тизанского отряда Ульяновского района Орловской области в своем докладе о боевых действиях сообщало, что хозяйственники этого отряда отпускали зимой 1941/42 г. семьям красноармейцев и народных мстителей хлеб из запасов, имевшихся в распоряжении командования партизанской зоны.

Рассмотренные факты свидетельствуют о значительном ухудшении пищи и питания сельского населения по сравнению G довоенным периодом. И если в населенных пунктах положение с питанием в общем было еще более или менее терпимым, то во время вынужденного пребывания в лесах питание крестьян значительно ухудшалось.

В тех случаях, когда крестьяне уходили в леса еще задолго до начала блокад, им удавалось строить в лесных лагерях относительно неплохо оборудованные жилища. Они устраивали в жилищах и возле них печи, пользовались кострами для приготовления горячей пищи, привозили из населенных пунктов посуду и некоторую кухонную утварь. Пригоняли в лес скот, чтобы спасти его от гитлеровских грабителей и улучшить в этих необычных условиях свое питание. В результате этого в некоторых лесных лагерях довольно часто в пищу употреблялось молоко и мясо.

Однако было бы большой ошибкой считать, что в необычных условиях лесной жизни крестьянам удавалось сохранить прежний характер своего питания. Не только организация питания, но и сам состав пищи в лесных условиях подвергались заметным изменениям даже тогда, когда эти условия оказывались более или менее благоприятными. Как правило, питание лесных жителей очень резко ухудшалось.

В лесных лагерях особенно тяжело было с выпечкой обычного кислого ржаного хлеба, который искони являлся одним из основных продуктов питания русского и белорусского крестьянства. Широко употреблялись в пищу различные лесные растения, грибы и ягоды. «Кроме этого,— вспоминает колхозник деревни Суша И. А. Ачинович,— дети лазали по деревьям и со-бирали яйца всех без разбору птиц. Эти яйца пекли и варили. Мяса не было. В суп клали молодых птенцов... Употребляли конину. Резали лошадей, которые собирались уже подыхать». Об употреблении конины и вороньего мяса рассказывают многие колхозники, вспоминая о тяжелых временах своей лесной жизни.

Во время фашистских блокад, прочесов и обстрелов люди, находившиеся в лесу, целыми днями и неделями очень часто голодали — есть было нечего. «Сразу, когда уходили в лес, с собой взяли много продуктов,— говорит колхозник деревни Лясковичи Октябрьского района Полесской области Н. П. Кайдаш.— Но потом пришлось все бросить, так как Неберашов остров немцы начали обстреливать». Крестьяне вынуждены были употреблять в пищу даже мясо павших животных. «Вкусной казалась и дохлая конина»,— рассказывает о тех тяжелых временах колхозница деревни Заболотье Октябрьского района Полесской области Н. Н. Ахремчик. «Дети ели ежиков и мясо подохшего коня»,— вспоминает колхозница деревни Усохи Кличевского района Могилевской области Е. С. Казеко. Ужасную картину мучений голодных людей рисует в своих воспоминаниях и колхозница деревни Усакино этого же района М. О. Порсик: «Первая блокада тянулась 9 суток,— рассказывает она.— На десятые сутки мы нашли шкуру теленка, которую бросили партизаны. По ней уже ползали черви. Мы ее опалили, сварили и съели».

К этому нередко добавлялись муки жажды. «Когда окончилась блокировка,— вспоминает колхозник деревни Усакино Ф. И. Бандарчик,— то первое, что попросили дети — пить! Когда жена принесла из реки воды, то во рту так пересохло, что вода в горло не шла, а выливалась через нос. Дети плачут, а попить не могут. И только через некоторое время понемножку промочили во рту, да и напились».

Невероятные страдания переживали от жажды люди, укрывавшиеся в шахтах крымских каменоломен. В партизанских дневниках за 1943 г. было записано, что -местные жители и бойцы губами собирали влагу на мокрых камнях. От прикосновения к химически активным минералам у многих были разъедены губы, нос.

Нельзя не отметить, что даже в наиболее тяжелые моменты своей жизни периода войны и гитлеровской оккупации советские люди не теряли чувства товарищества, коллективизма, воспитанного у них Коммунистической партией и Советской властью. Среди советских людей не было места тем сугубо индивидуалистическим отношениям, которые характерны в целом для капиталистического общества и которые выражаются известными словами: «Человек человеку волк». Даже в условиях лесной жизни колхозники и другие слои трудящихся, очутившиеся в невероятно трудной обстановке, оказывали помощь и взаимопомощь друг другу.

Большой организованностью, например, отличалась лесная жизнь крестьян, находившихся под защитой Брестского партизанского соединения. Известно, что в западных районах Белоруссии накануне Великой Оте-чественной войны еще только начиналась коллективиза-ция сельского хозяйства, еще не успели сложиться прочные и устойчивые традиции социалистического коллективизма в производственной и других сферах жизни крестьян. Тем более важно в связи с этим отметить, что и крестьяне Западной Белоруссии, горячо любившие свою родную Советскую власть, даже в условиях гитлеровской оккупации тянулись ко всему тому лучшему и благородному, что вошло уже в жизнь и быт, стало традиционным в нашей стране.

Многие стороны жизни в семейных крестьянских лагерях Брестского партизанского соединения строились на коллективных началах. Коллективизм этот выражался уже в самом факте организации семейных отрядов с определенным их внутренним распорядком. В некоторых из таких отрядов с самого начала было налажено общественное питание. «Кушали мы за общим столом, который был сделан недалеко от кухни»,— вспоминает одна из бывших жительниц семейного лагеря Т. К. Кот.

Во время жестоких фашистских блокад партизанского лагеря крестьяне семейных отрядов переносили большие трудности. Но даже и в этих условиях они не хотели нарушать того коллективизма, который установился во всем укладе их лесной жизни и, в частности, в организации питания. Та же Т. К. Кот рассказывает, как ранней весной 1944 г. жители семейных лагерей вынуждены были во время блокады переходить с места на место, укрываясь от врага в болотах. «Во время отступления,— продолжает она,— к нам присоединилось много людей из 565-го отряда. Они не имели даже продуктов. Пришлось поделиться. Скоро и у нас осталось совсем мало продуктов. Питались заваренной в кипяченой воде мукой. И то получали всего пол-литра на душу. Бурда эта казалась очень вкусной. Больше ничего не было».

Известно множество примеров, когда во время лесных прочесов буквально под пулями гитлеровцев крестьяне делились между собой последним куском. Вот один из таких примеров. «С нами пряталась вместе женщина из города,— рассказывает колхозница деревни Лясковичи Октябрьского района Полесской области Н. П. Кайдаш, вспоминая об одной из фашистских прочесок.— Она болела тифом. С нею был сыночек.

Женщину мы досматривали по очереди. Сыночка кормили, кто чем мог». Народные мстители поддерживали население в трудных условиях, помогали ему переносить все тяготы и лишения, делясь с жителями всем, что имели, нередко последним.

Немецко-фашистские оккупанты стремились совершенно лишить население партизанских краев и зон продуктов питания, чтобы этим, как и множеством других способов, принудить его к отказу от борьбы. Но никакие лишения не смогли сломить советских патриотов.

<< Предыдущий раздел

Следующий раздел >>