Приближался последний месяц 1944 года. И вот некоторым товарищам пришла мысль устроить детям рождественский праздник. Пусть они порадуются и посмеются.

В тесном кругу обсудили программу праздника. Единодушно решили, что необходим кукольный театр. Это самое доступное детям. Веселую пьеску мы уж как-нибудь придумаем. Поступило предложение: устроить угощение. Заключенные, работавшие в мастерских, ежедневно получали по два ломтика хлеба. От этого «спецпайка» они могли бы немного выделить детям; можно было бы отказаться и от воскресного пайка — тридцати граммов маргарина и ломтика колбасы «собачья радость». Если к этому добавить недельную порцию — столовую ложку — мармелада, то каждый ребенок получит на празднике один бутерброд с колбасой и один с мармеладом. Мы попросили товарищей подумать и о маленьких подарках детям. В это время в лагере было около четырехсот детей. Итак, задача была не из легких.

Самым трудным оказалось добиться разрешения на проведение детского праздника. Даже рождественских праздников в лагере никогда еще не было. Все культурные мероприятия были строго запрещены. А если их где-нибудь украдкой проводили, лагерное начальство отправляло блоковых (организаторов не выдавали) и первых попавшихся узниц в штрафблок и в бункер. Но теперь товарищи хотели рискнуть попросить разрешения. Им придавало смелости то, что Красная Армия стояла у границ Германии.

Ежедневные сообщения об отходе немецких войск, выдаваемые фашистской прессой за выравнивание линии фронта, приводили лагерное начальство в панику. Эсэсовцы уже не так фанатично верили в незыблемость «тысячелетнего рейха» и в свои силы. С каждой новой победой Красной Армии у фашистов рос страх, что однажды их привлекут к ответственности за их гнусные злодеяния.

Мы надеялись, что те захотят изобразить из себя гуманистов.

Бюро старшей надзирательницы Бинц помещалось в том же бараке, что и канцелярия. Заключенные, работавшие в канцелярии, обратились с просьбой к Бинц. Она согласилась не сразу. Спросила, как будет проходить праздник. Правда, о предполагаемых подарках Бинц ничего не сказали. В конце концов лагерное начальство дало согласие на наше мероприятие. Теперь можно было познакомить всех узниц с планом проведения праздника. Он был горячо одобрен, и не только антифашистками.

В каждом блоке поручили установить, кто сможет дать хлеб, маргарин, колбасу, мармелад. Когда все подсчитали, оказалось, что хватит для всех детей. В два последних воскресенья перед праздником продукты, предназначенные для угощения, получать не стали, их выдали накануне и в день праздника, так что дети получили их свежими.

Многие женщины готовились к выступлению «кукольного театра».

На складе, где выдавали посылки, было достаточно картона. Столярная команда обеспечила нас рейками нужных размеров, маляры — красками.

Лагерное начальство разрешило использовать опустевший бывший тифозный блок 22. Мы провели там дезинфекцию.

Мастерицы наделали кукол — Касперле (Комический герой немецких народных сказок) и его товарищей, а так же кукол для придуманной нами маленькой пьески. Из размоченной бумаги ловкие женские руки вылепили кукольные головы, высушили и раскрасили их. Материал для костюмов женщины нашли среди своих вещей.

Сложно было с нитками. Но и эту проблему решили.

Все вместе придумали веселые сценки для Касперле и его партнера Атце, маленького лукавого мальчишки. Мы расспрашивали лагерных матерей о проделках и комичных словечках детей.

Самую главную радость — пушистую елку — нам принесла команда, работавшая в лесу. Другая команда, которая работала на фабрике за территорией лагеря, «организовала» настоящие свечи. Одна из заключенных тайком пронесла с завода фольгу, из которой сделали прекрасные елочные украшения.

За счет своих недолгих часов отдыха женщины шили, вышивали, мастерили. Сколько тут было изобретательности! Старые шерстяные вещи распускали и распарывали, кроили детские курточки, штанишки, рубашки и юбки, рукавички, шарфы и чулки — в них так нуждались дети! И даже из крошечных лоскутков и ниток женщины с любовью мастерили маленьких куколок, зверюшек и другие игрушки.

Узницы, работавшие в мастерских по пошиву платья и меховой одежды, принесли лоскутки и нитки. Об этом дозналось начальство (везде были доносчицы). Неожиданно после работы их выстроили на аппель и всех обыскали. У кого нашли лоскутки и нитки, наказали. Провели обыски и по блокам и отобрали все приготовленные подарки.

Это был тяжелый удар, но мы не пали духом и продолжали готовиться к празднику. Только стали хитрее и осторожнее. Готовые подарки мы больше не оставляли в блоках, а собирали и прятали в тайники, о которых в каждом блоке знал лишь один человек. Мне были известны два таких тайника: один организовала в ревире Эмми Гёрлих, другой был в камере хранения у Энне Зиндерман.

От раздачи подарков Дедом Морозом нам пришлось отказаться. Уже после праздника каждому из детей тайком положили подарок под подушку, так что, если бы он был обнаружен надзирательницей, никто не смог бы сказать, от кого он. Так никто не подвергался опасности.