18 ноября
...Дни 6 и 15 ноября никогда, думаю, не забудутся ленинградцами. Столько крушения, столько горя - бессмысленного, нелепого, неотвратимого в своей дикости! За что, почему?..
Когда ходишь по городу, особенно по улицам нашего района, невольно вспоминаешь мистические слова: «Петербургу быть пусту». Но, конечно, это были страшные слова только для мистиков. Святое место пусто не бывает. А что может быть святее нашего Питера, нашего Ленина-града? Это имя как гром и как град: Петербург, Петроград, Ленинград!..
Какой еще город столько вынес, выносит, страдает! Где еще столь стоически, столь героически ведется борьба и выносятся лишения за свободу, за счастье Ленинграда, народа!
Хорошо сказал Джамбул: «Ленинградцы - гордость моя!»
...Между прочим, когда ходишь по городу, видишь разрушенные дома, развороченное, перекрюченное, изломанное, искрошенное «добро» трудового населения, нависшие обломки верхних этажей, приходишь к выводу, что у нас в Ленинграде нет настоящих бомбоубежищ, где бы укрывавшийся действительно был гарантирован от злой смерти от бомбы. Где только ни попадала бомба в дом, особенно если падала сверху «прямым попаданием», дом проваливался до самого основания. «Бомбоубежище» в доме 10 по Моховой имело своды метровой толщины, и эти своды провалились от удара бомбы и похоронили под собой десятки людей, искавших спасения...
Бомбоубежище в поликлинике на проспекте Майорова пострадало в первую очередь, ибо бомба разорвалась внизу на мостовой близ убежища и осколками, и вырванными камнями убило и ранило несколько человек - потому что это убежище только по названию убежище. И много подобных. И эта беготня сверху вниз, это «спасание» в нижних этажах - просто смешно, ни к чему... Чуточку запоздали у нас с сооружением метро. Только оно и есть надежное убежище, остальное же, как удачно ошибся как-то диктор радиоцентра, - «бомбоубожища»...
19 ноября
В 6 часов - мы еще обедали - сирена завыла. Это повторяется каждый день. Только наступают сумерки, стервятники прорываются в город и творят свое черное дело. Так было вчера, так и сегодня, причем тревога длится полчаса, 40 минут, затем после короткого 10-15-минутного перерыва возобновляется и длится уже час, полтора, иногда и больше двух часов.
Сидим опять у тети Дуни. Маленькая Галя плачет, а тетки - их трое, все молодые, как ни в чем не бывало усиленно занимаются рукоделием: кто на машинке строчит, кто чулки штопает, кто вышивает. Все они работницы и, оказывается, это привычка не сидеть без дела. Хорошие ребята! Одна из них говорит: «Выживу - обязательно сошью себе черное бархатное платье с белым воротничком...». От души ей желаю: и выжить и сшить себе прекрасное бархатное платье...
Хочется записать сегодняшний день. Никогда еще я так не жил. Одним доволен - что не лежу и в состоянии что-то сделать, хотя бы для дома (это говорят -для обороны). Что же я делаю? Например, сегодня. Встал «рано» - в 9 часов. Ходил к соседям за водой - у нас уже 4 дня водопровод испорчен и закрыт. Побрился - пятый день не брит...
После «легкого» завтрака - вареная картошка (это сейчас большой деликатес), у нас она еще имеется, и чашка какао (разведенный кипятком напиток) - я отправился на поиски продуктов по карточкам на 2-ю декаду. Обошел весь наш квартал, заходил во все магазины, но ничего не достал. А вчера мне повезло - достал «у Елисеева» (в гастрономе) подсолнечное масло, полагающееся по карточкам, простояв в очереди всего три с половиной часа!...
Вернулся домой около трех часов. Занялся «дровозаготовкой». Притащил из сарая дров, расколов их для буржуйки, и дощечек. Затем наколол эти дощечки для самовара. Время прошло. В пять часов пришла с работы (из Эрмитажа) Эммочка - и обедали. Еще «все в порядке», как выражается Бор. Ник., обед как обед: и первое, и второе; на первое был суп с крупой и микроскопической долей крабов (крабы - «за рыбу», полкоробки на суп для семьи) и второе - «улики», то есть тертый картофель, зажаренный как блины. Весьма вкусное кушанье даже в мирной обстановке. Хлеба только маловато, весьма мало...
Но все на том согласны - будь его хоть еще меньше, лишь бы не было бомбежки. Обед уже кончали второпях под звук сирены...
Вот и весь день. За весь день (и так почти каждый день) не удается даже газеты посмотреть, а книги и совсем забросил... Особая, совсем особая жизнь. Суще-ство-ва-ние! Вечер наступает - усталость нервов, утомленные мускулы и отупелый мозг. Долго ли можно так тянуть?
20 ноября
Сегодня снова сокращена норма хлеба - на 25 гр., а рабочим - на 50 гр. * Для всех пятерых получил 750 гр. - на завтра: сегодняшний рацион съеден вчера («выиграли» 150 гр. - выбиравший сегодняшний рацион сегодня получили уже по сокращенной норме).
* 20 ноября 1941 года в Ленинграде провели пятое по счету снижение норм выдачи хлеба. На рабочую карточку стали выдавать 250 граммов хлеба в сутки, на все вчера («выиграли» 150 гр. - выбиравший сегодняшний рацион сегодня получили уже по сокращенной норме).
Простоял 5 часов в очереди за мясом на 2-ю декаду. Достался 3-й сорт, по 7 руб. 10 коп. за кг. Но к моменту получения мяса я уже так устал и озяб, что если б даже осталось не бычье, а лошадиное, кроличье, собачье мясо, - я бы уже не ушел без него. Вернулся домой совсем в сумерках. Эммочка была уже дома и вместе с Бунутой очень беспокоились из-за моего отсутствия. За это время съел несколько картошин и чашку «какао» с маленьким ломтиком хлеба.
Не могу, однако, сказать, что меня оставили силы. Нет. Это, конечно, большая трата нервной энергии и физической силы - стоять пять часов на морозе, под снегом, слушая нервозный визг женщин, слушая «страшные» рассказы о бомбардировке (плакаты призывают «не разговаривать о бомбардировке - это помогает врагу разрушать наш город»), возгласы: «а нам уже не достанется», «уже идет только второй сорт», «надо поставить кого-нибудь следить за очередью -там примазываются впереди, смотрите!», «это все оттого, что берут два веса» (не понимаю, что это значит, мне разъясняют: берут для себя и по поручению), «это безобразие! А я стою с шести часов» (стоит она, правда, рядом со мной часов с 12 дня). Все это требует много сил. Но я уже натренировался. Это мне не страшно.
Даже удивительно и непостижимо, должно быть, из области психологии или психопатологии: дома я удерживаю мочу максимум 3 часа, иной раз не успеваю «донести» до уборной, замачиваю кальсоны, - и никакие старания, никакая волевая борьба с этим не помогает. А вечером я выдерживаю столько, сколько длится моя очередь: 3-4-5 и более часов! Сегодня, например, выдержал целых 6 часов! Наблюдение для урологов...
Думаю, моя выносливость, несмотря на перенесенную болезнь и грозные опе-рации, благоприобретена трудовой тренировкой. Меня спасает любовь и потребность в движении, в физической трате энергии, не могу сидеть без физической работы. Если раньше я тратил силы преимущественно на свою редакционную и корректорскую работу, дополняя это небольшой работой на дому (наливать воду, выливать воду, подмести комнату, исправить кровать и т. п.), то сейчас главная затрата энергии идет на очереди, на колку дров, таскание воды, согревание самовара, мытье посуды, топку печи и много других мелочей, утомляющих порой руки и ноги (но не голову) до дрожи, до судорог...
Но это хорошо. Я не впадаю в голодную апатию, в голодную лень. Мы еще пово-юем, черт возьми! Даже сегодня я сам себя наблюдал и сравнивал с другими -я бодр, хотя и голоден. Голодное кольцо все теснее и теснее. Я даже в состоянии записать свои ощущения...
День сегодня прошел без воздушных тревог и бомбежки и ночь прошлая тихая была - после трехчасовой тревоги вечером. Должно быть, снег мешает зверюгам нас тревожить...
26 ноября
Последние дни воздушные тревоги реже, но продолжительнее. Ряд дней прошло «нечувствительно» для нашего района. Сегодня лишь вновь где-то поблизости сброшен смертоносный груз. Вчера днем тревога длилась 4 часа, сегодня -3 часа и тоже днем. Ночи две прошли «спокойно»...
Дни тяжкие. Общее положение, судя по «последним известиям» Информбюро (хотя они пишутся особым «эзоповским языком»), весьма тяжелое. Угроза, нависшая над Москвой, не уменьшается. Враг «выдыхается, задыхается», теряет все больше и больше - неимоверно много, и все же мы нет-нет, а отступаем. Кричим «ни шагу назад», и - отдаем все новые и новые пункты. Только от Ростова фашисты на 60 км.
Зима, конечно, хороший наш союзник. Но если за зиму немцы не будут сокрушены (а для этого нужно много-много танков и самолетов) - боюсь, мы проиграем войну. «Союзники» же наши - Англия и США - кормят нас пока многими словами. Новое наступление англичан в Ливии... Ах, лучше бы бросили они хоть одну дивизию на север Финляндии (хотя бы), - это было бы нужнее и чувствительнее для облегчения нашей борьбы...
Приезжал Петр. Опять где-то близко «формируют» из остатков новый полк. Страшные дела творятся на фронте. И немало головотяпства, если не хуже. Сколько гибнет, сколько гибнет народа! А мы кричим от потерях немцев... Откуда же все-таки «превосходство в людях»? Тяжело!..
Положение в Ленинграде тоже не лучше. Говорю о продовольственных делах. Удручающая картина. Новое явление - очереди выстраиваются уже с 5-6 утра (еще полная ночь) - у совершенно пустых магазинов. Это очереди ожидания -в надежде, авось что-нибудь привезут. Так стоят по 4-5-6 часов, порой безрезультатно. Вчера простоял 2 часа - за пивом. Пришел домой - без пива (очередь прервалась тревогой). Сегодня встал пораньше. В 7 часов уже был в очереди у «Елисеева» - с вечера узнал, что будет крупа на 3-ю декаду. Был, наверное, тысячный в очереди. Простоял до 11-ти, совершенно окоченел и ушел ни с чем, без всяких видов...
Опять тревога. 5 часов. Уже просидел с Бунутой 3 часа у тети Дуни...
29 ноября
Положение все хуже. Вести с московского фронта нехорошие. Даже официально признается, что положение стало «более грозным». Что это означает, каждый понимает. На ленинградском фронте не лучше. Особенно мучительны стали дневные налеты, длящиеся по 5-6 часов. 27 числа тревога продолжалась с 12 до 18 часов, вчера с 12 до 17. Сегодня вот уже два с половиной часа продолжается, а конца ей не видно. То пальба зениток, то грохот взрывов сбрасываемых фашистами бомб. И опять наш район - как будто центр нападения. Метят также в корабли, стоящие на Неве, но больше попадают в воду...
Бунута, верная слову, данному ей Борису (он уехал 26 на рассвете в командировку на Урал), пошла прятаться к тете Дуне. Я решил твердо не ходить вниз: слишком это утомительно для меня. А от очередей и колки дров опять разболелся левый бок. Буду «прятаться» наверху: никем не доказано, что гибнут только и обязательно находящиеся наверху. Навлеку, конечно, гнев Эммочки. Но даже «для нее» не могу это делать - устал...
Мучительно отсутствие света. Ток выключается на весь день и весь вечер. Только во время тревоги иногда свет включается. Не понимаю этой «политики»: кому в квартирах, кроме меня, во время тревоги нужен свет? Ведь все уходят в убежища...
«Ни читать, ни писать (вот воспользовался тревогой, чтоб записать Игорю послание) - только по полу плясать!» - как поется в детской песенке...
...После целого месяца получено, наконец, письмецо от Игоря. Жив, миляга! Даже я уже стал мрачно думать о его судьбе: уж в очень гиблое место попал. Но сейчас переведен в политотдел - надо думать, более безопасно. Ведь его дело не танки взрывать, а пленных допрашивать. Но он ведь такой - полезет, куда не надо. Вот Петр - этот уверен, что не погибнет. А это очень важно. «Смелого пуля не тронет. Смелого штык не берет».
30 ноября
...С утра просветление: после тяжелого напряженного ожидания - радостная весть: ростовская армия нанесла немцам тяжелое поражение... Сам И. В. послал поздравление с победой нашим славным армиям Юго-Западного и Южного фронтов. Вот если б в таком же духе - в хвост и в гриву погнали их и на других фронтах. На московском же продолжает быть очень тяжело, и «Правда» предупреждает против самоуспокоенности, к еще большему напряжению сил. «Под Москвой фашистские мерзавцы должны найти могилу». «Не видать Москвы гитлеровской банде» и т. д. Шутка ли сказать - изувер, людоед Гитлер против Москвы... Но молниеносный, стремительный натиск немцам не удался и вторично. А это для немцев смерть. Скорей бы!!
На нашем фронте как будто тоже успехи. Но мы все еще в тесном кольце...
| << Назад | Вперёд >> |