13 сентября

9 сентября разбомбили Бадаевские склады с большим запасом продуктов питания и аттракцион «Американские горы», где тоже были укрыты запасы муки и крупы. С продуктами стало совсем плохо. Еда очень скудная и однообразная, а аппетит увеличивается с каждым днем. Мама берет с собой на работу бидон под суп. Суп дают в заводской столовой, но родители его не едят, приносят домой. Сашета говорит, что она еще не чувствует недостатка в еде. А уже чувствую, да еще как!

С 15 сентября начинаем ходить в школу! Многие школы, в том числе и моя, на Английском проспекте *, переоборудованы под госпитали. Буду учиться в школе на Сердобольской улице.

* Английский проспект в Лесном - с 1952 г. улица Пархоменко.



19 сентября

Сегодня была ужасная бомбежка! Как всегда с завыванием сирены я помчалась на крышу. Вскоре в «ящике» собралась вся наша компания. Был ясный солнечный день, прозрачный и теплый. Я видела, как из трамваев, остановившихся по тревоге, выходили люди и скрывались в парке Лесотехнической академии. Вскоре улица опустела. И тут началось... 1

Сначала захлопали зенитки, потом закачался, запрыгал наш дом. Что-то выло, трещало и бухало. Мы залегли в «ящике», я очень испугалась. I

Когда все стихло, ребята спустились на чердак, проверили, нет ли «зажигалок», и разошлись. Вскоре стало известно, что много бомб попало в парк, где укрывались люди. В окно было видно, как подъезжали одна за другой «Скорой помощи» и увозили раненых. Еще подъезжали грузовики, в них складывали убитых. Несмотря на то, что люди укрылись в траншеях, жертв было много из-за прямого попадания. Не нравится мне такое укрытие, и я туда никогда не полезу.

Удивительно, что почти все бомбы сброшены в парк. Почему «фрицы» так прицельно его бомбили? Самое ужасное, что мы забыли о медпункте, о помощи раненым, и только три старшие девочки участвовали в оказании помощи.

Галина Зимницкая с дочерью Инной. Фото 1956 г. Из архива И. А. Черноморской

22 сентября

Сегодня к нам пришла Евгения Трофимовна. Эта седая старушка, бывшая барынька, очень несчастна в своей судьбе.

Когда-то еще до революции она с семьей жила в городе Старый Оскол. Bceй семьей мечтали перебраться в Петроград, но это не удавалось. Наконец, незадолго до революции, их мечта осуществилась: муж получил перевод в гopoд их мечты. Но вскоре после переезда он погиб в железнодорожной катастрофе. Заболела скоротечной чахоткой и умерла единственная дочь. И вот Евгении Трофимовна одна. За много лет она не нашла друзей, и оказывается, что мы теперь для нее - самые близкие. До войны Е. Т. шила мне платья, перешивала мамины старые пальто. И вот теперь, в возрасте 76-ти лет, она попросилась к нам в семью.

За обедом, обсудив ситуацию, мы пришли к выводу, что надо хоть немного согреть ее одинокую старость. Дядя Миша спустился к ней на второй этаж и принес холщовый чемодан, большую корзину и еще кое-что из необходимых; вещей. Е. Т. принесла красивую старинную деревянную шкатулку с документами и дорогими письмами. Я уступила ей свой диван и перешла спать на рacкладушку. Бабушка дала мне шикарную перину. Если не лениться и взбивать ее хорошенько перед сном, то получаешь ощущение возлежания на облаке.



6 октября

Утром, когда мама и дядя Миша собирались на работу, а я еще лежала в постели, началась бомбежка. Не успела отвыть сирена, дом закачало, затрясло. Заухали взрывы, захлопали зенитки. Мама побежала к выходной двери, вернулась за мной, уговаривая встать и спуститься вниз. Дядя Миша присел в прихожей за дверью. Я сидела на постели и, ясно сознавая, что делается в квартире, глупо хихикала.

При очередном ударе треснули и посыпались стекла, в комнату проник вонючий туман. Быстро накинув на себя пальто, я в тапках выскочила на лестницу. С верхних этажей буквально кубарем катились жильцы. Я не могла с места влиться в этот живой поток и остановилась в дверях. Когда лавина иссякла, кто-то взял меня за руку и сказал: «Пойдем на крышу». Это был Геня, и я без колебаний первая направилась вверх.

На чердаке было темно и жутко, но Геня крепко сжал меня за руку. Наконец-то мы в «ящике». Я осмотрелась. Было раннее утро, едва светало. Сразу бросились в глаза взлетающие где-то в парке и за некоторыми домами сигнальные ракеты. Это шпионы, а, может быть, и предатели помогали врагу прицельно бомбить наши самые важные объекты. Подумалось: мало того, что город со всех сторон окружен немцами, враги даже среди нас! Как их выследить, обезвредить? Я посмотрела на Геню. Его лицо ожесточилось, повзрослело, только непослушная золотистая волна волос все так же спускалась на лоб. Самолеты отогнали, стрельба стала стихать, а мы с Геней все стояли и смотрели на темный затаившийся город с предательскими ракетами.

Днем выяснилось, что ни одна бомба не попала в цель. Единственное попадание - в канализационный люк. О человеческих жертвах тоже не было слышно.



7 октября

Зашла к дяде. После смерти отца, я чувствую необходимость чаще видеть его родного брата Владислава. Они внешне очень похожи, но совсем разные по духу.

Мой папа был настоящим революционером, красным партизаном, работал в числе «двадцатипятитысячников» по организации колхозов и МТС. В него стреляли, однажды чуть не зарубили лопатами враги. Жизнь ему спас конь. Орлик почти с места перемахнул через изгородь и унес папу от погони. У нас дома было два револьвера. С одним отец ездил по району, другой лежал под подушкой и предназначался для нашей самообороны, когда мы оставались дома одни. Не представляю, как выглядела бы эта «оборона», так как мама, перекладывая оружие с места на место, бралась за него двумя пальцами.

Дядя Владислав сочувствовал коммунистам, и только. Он работал в пекарне и ни во что не вмешивался. Несмотря на разницу во взглядах, папа был очень привязан к брату.

У дома дяди меня окликнула его дочь Зоя. У нее было печальное лицо, в глазах стояли слезы. Несколько дней назад пропал их любимый кот Кузька, а сегодня нащли за дровами его ярко-рыжую голову. Мне иногда попадались на глаза кошачьи головы, но только сейчас дошло, что начали есть кошек. Собак тоже не видно.



10 октября

Учусь, хожу за хлебом, стараюсь получше отоварить наши продуктовые карточки. Сейчас на мясные талоны отпускают яичный порошок, вместо сахара дают курагу, вместо крупы – маисовою муку, а вместо свежих овощей - сушеные. Это, конечно, не очень хорошая замена. Вот я и ищу, где дадут что-нибудь посущественнее.

На днях мы с мамой зашли в Выборгский универмаг, посмотреть, что там есть. Увидели купальные костюмы из черного сатина с голубой отделкой и кокетливыми резиночками по бокам. Купили себе по купальнику. Продавщица смотрела на нас как на чокнутых или знающих великую тайну конца войны. Нет, ничего мы не знаем, просто надеемся дожить до мирных дней.

Однако наши опять отступают: войска оставили город Орел.



15 октября

Почти из всех окон торчат трубы, похожие на самоварные. Вместо ставших холодными батарей парового отопления и обычных печей, требующих много дров, отапливаются «буржуйками». Это - маленькие железные печурки. Они потребляют меньше дров, быстрее нагреваются (но и охлаждаются). На «буржуйке» можно вскипятить воду, сварить суп.

В нашем доме почти все перед самой войной запаслись дровами. Построили новые сараи, а Степан Григорьевич (Надин отчим) выхлопотал, чтобы дрова доставили прямо к дому по железной дороге. Наш дом стоит у самой насыпи. Жильцы разгрузили большой вагон, завалив дровами весь двор. Потом их разделили и убрали в сараи. Наш сарай забит до самой двери. Половина дров уже распилена и расколота. Поэтому мы топим нормальную печь (она на две комнаты) и подтапливаем плиту для тепла на кухне и в Сашетиной комнате.

Обычно затапливаем печку вечером и все располагаемся у открытой дверцы. По комнате пляшут красные блики, розовеют наши худые бледные лица. Дядя Миша подшучивает над мамой, называет ее «лапушкой» или «горошинкой». Мама - маленького роста. До войны она была полненькая, но теперь сильно похудела и подурнела. Отчим же словно и не замечает этого - все Лапушка да Горошинка! Трофимовна почти не сходит с дивана. Стол специально придвинули ближе. Сядет, поест, попьет и опять на боковую. Она говорит, что голода совсем не чувствует. Ест мало, больше пьет чай с сахаром вприкуску. Сахара и чая у нее свой запас. Лицо у Трофимовны розовое и круглое. Пожалуй, из всех нас одна она не изменилась. Бабушка постепенно, медленно худеет, но ей худеть до дистрофика еще долго: полноты у нее было на троих. Сашета меньше нас страдает от недостатка питания и находит в себе силы делить продукты на два-три дня, а не съедать их сразу. В этом она у нас признанный командир.

<< Назад

Вперёд >>