Шесть дней Борис Сондак лежал в подвале у Ксении Алексеевны Шепитько. На седьмой день сказал:
   - Хватит! Я здоров. Спасибо за все. Пойду...
   - Куда? - спросил Савченко.
   Все эти дни они приглядывались друг к другу. Теперь настала пора откровенно поговорить.
   - Домой, куда же еще... Жена меня ждет...
   - Что делать думаешь?
   - А ты?
   - Я? - переспросил Юрий,- я думаю убивать их, гадов, где только смогу. Я коммунист.
   - Похоже, мы сговоримся,- сказал Сондак.
   - Не хочешь ли сходить к одному человеку? - сказал Юрий. К другу моему, Игорю Клюеву. Он на Ахтырской улице живет. Потолкуем обо всем.
   - Можно...
   Они оделись и вышли на улицу. Был полдень. Небо хмурилось, накрапывал холодный дождь. Шлепая по лужам, Борис и Юрий пробрались огородами на соседнюю улицу. Просунув руку в калитку, Савченко откинул крючок. Вошли в крохотный дворик, заросший пожелтевшими лопухами.
   Юрий постучал согнутым пальцем в окно. Дверь скрипнула, выглянул худенький светловолосый парнишка в полосатых брюках и галошах на босу ногу. Несколько секунд, близоруко щурясь, он рассматривал гостей...
   - Ты чего же,- спросил Савченко,- не узнаешь, что ли?
   - Юрка! - ахнул Клюев и, схватив друга за руку, втащил в дом. Вслед за ними, пригнувшись, чтобы не задеть за низкий потолок, вошел Борис.
   Подслеповатые окна пропускали мало света, ребята едва различали друг друга.
   После того как Савченко рассказал о своих приключениях и познакомил хозяина с Борисом, Игорь сказал:
   - Ну а у меня новостей мало. В армию не взяли: зрение плохое... На работу поступать не хочу, так помогаю матери в огороде возиться... Вот и вся моя жизнь.
   - Тебя удовлетворяет такая жизнь?
   - Не спрашивай! В медицинском я не хуже других учился, мечтал стать хирургом... А сейчас... Все перевернули, сволочи, всю жизнь!.. Я бы этих мерзавцев, дикарей, в зоологический сад, в клетку посадил, честное слово! - Клюев забегал по комнате, смешно размахивая худыми длинными руками.- Вы в городе недавно, вы не представляете, что они творят!
   - Немножко представляем,- угрюмо ответил Сондак.
   - Что же ты делать собираешься? - спросил Савченко.- Так и будешь показывать им фигу в кармане? Отводить душу в разговорах с друзьями?
   - А что я могу? - сердито спросил Игорь.- Ну, собирал я оружие... У меня два автомата немецких есть... Названия улиц замазывал...
   - Это как? - не понял Юрий.
   Клюев смущенно улыбнулся:
   - Да очень просто. Вечером беру банку с тушью, найду, где они улицу переименовали, какое-нибудь Гитлерштрассе тушью закрашу, а снизу прежнее название напишу...
   - А хочешь драться вместе с нами, по-настоя- щему?
   Игорь несколько секунд молча смотрел на приятеля:
   - Хочу. Очень хочу... Если только это не будет детской игрой в конспирацию...
   - Ну, это уже от нас зависит,- ответил Юрий.- Давай нынче попробуем собрать людей. Кого ты мог бы позвать?
   - Однокурсники разъехались,- пожал плечами Клюев,- знакомые кое-какие остались, но не знаю, чем они дышат... Правда, есть один человек... За него, как за себя, могу поручиться. Сапожник... Коммунист... Захар Ефимович Демьяненко.
   - Вот его и пригласим. Мы тоже кое-куда сходим, а попозже собираемся у тебя. Договорились?
   Игорь проводил Бориса и Юрия до ворот.
   - Хороший парень,- сказал Сондак на улице. Только чересчур тихий, а нам нужны побойчее.
   - Ты его просто не знаешь,- улыбнулся Юрий,- он только с виду тихий.
   Поднялись на горку, свернули в узкий переулок с деревянными одноэтажными домами.
   - Куда мы идем? - спросил Борис.
   - К хорошей девушке. Не знаю, застанем ли...
   Дуся Кулакова была дома. Увидев Савченко, она с минуту не могла вымолвить ни слова и стояла за калиткой, побледнев, не то улыбаясь, не то плача.
   Как изменилась веселая румяная девушка, хохотунья и спортсменка! Лицо вытянулось, возле губ прорезались морщинки, глаза стали суровыми и недоверчивыми...
   - Боже мой,- сказала наконец Дуся,- какими судьбами? Да что же вы стоите, заходите в хату.
   - Лучше ты выйди, есть разговор,- ответил Савченко.
   Увидев ее, он сразу почувствовал себя не одиноким. Рядом был верный, испытанный друг. Многие изменились за это время, но Дуся измениться не могла!
   - Расспрашивать и рассказывать будем потом,- ласково улыбнулся он ей.- Приходи в семь часов к Игорю Клюеву, там будет кое-кто... Обсудим наше положение... Ты, конечно, понимаешь, что я имею в виду... На фронте идут бои... Люди жизни не щадят... Мы попали в окружение, но совесть-то у нас осталась... Подумаем, как ее не потерять...
   - Как хорошо, что ты жив, что я тебя вижу! - сияя, ответила Дуся.- Мне даже не верится... Совсем солидный стал... и морщинки... Я обязательно приду к Игорю. Я понимаю, о чем пойдет разговор... О, теперь будут дела! Ты всех расшевелишь...
   - Приведи с собой кого-нибудь... Ты знаешь людей, которым можно доверять?
   - Конечно! - ответила Дуся.- Моя подружка, Вера Хитько, в металлургическом училась, члeн курсового комсомольского бюро. Да я тебе про нее рассказывала.
   - И я знаю эту Веру,- вставил Борис Сондак.- Она приятельница моего однокурсника .Игоря Дементьева... Вот, кстати, тоже парень добрый... может, заодно к Дементьеву сходишь? Он живет рядом с Верой.
   - Хорошо, схожу.
   - И еще хочу тебя попросить,- продолжал Борис.- Я напишу записку... отнеси ее к одной девушке... Самому мне неудобно туда идти... Ты не думай лишнего, это не только личное дело...
   - Да что ты оправдываешься? - хлопнул его по плечу Савченко.- Вот чудак!
   Борис написал на листке несколько слов и вручил Дусе.
   ...Как только стемнело, отправилась к Игорю Клюеву. Маленькие окошки, выходившие в сад, были освещены. Возле крыльца стояла Дуся.
   - Я привела Веру Хитько и Дементьева,- сказала она.- Игорь еще пригласил кого- то. А Лелю не застала... Хотела записку ее матери отдать, а потом решила, что не стоит...
   В комнате на столе горела керосиновая лампа. Войдя, Юрий и Борис оглядели собравшихся. Захар Демьяненко был уже немолодой человек, лет тридцати пяти или немного старше. Возраст его трудно было определить. Подвижной, небольшого роста, с худыми щеками, обтянутыми желтоватой кожей, с насмешливыми, острыми глазами. Он часто затягивался толстой цигаркой, свернутой из обрывка газеты. Его длинные пальцы с уродливыми, обломанными ногтями были желтыми от никотина.
   Юрий задержал взгляд на Вере Хитько. Он не раз слышал о ней от Дуси, но встречаться им не случалось. Дуся была влюблена в Веру и считала подружку самой умной, доброй и красивой девушкой на свете. Но ее, пожалуй, нельзя было назвать красивой. Крепко сбитая, коренастая мальчишеская фигура, загорелое лицо, на котором выделяется покрытый веснушками задорно вздернутый нос. Руки и ноги у Веры покрыты ссадинами и царапинами, как у непоседливого подростка. Но стоило Вере улыбнуться, как вся она словно освещалась изнутри и черты ее становились милыми и женственными...
   Пока Юрий знакомился с Верой и Демьяненко, Борис обнялся с Игорем Дементьевым, таким же рослым, широкоплечим и здоровенным парнем, как он сам. Они уселись рядом, положили друг другу руки на плечи и принялись возбужденно шептаться...
   - Ну, кажется, все в сборе,- сказал Юрий.- Тогда не будем терять времени. Все мы знаем, для чего пришли. Жить так, как жили до сих пор, нельзя, совесть не позволяет... Поговорим о том, что мы можем сделать. Протокола собрания вести не будем. Когда-нибудь, если придется докладывать о принятых сегодня решениях, нам поверят и без протокола... Обстановку в городе вы знаете... Народ кипит. Советские люди не собираются покоряться фашистам... Но одиночки всегда бессильны. Нужно сделать борьбу массовой, всеобщей, не давать фашистам ни минуты покоя. Пусть знают, что Советская власть жива. Пусть забудут, что здесь глубокий тыл... Я предлагаю обсудить план ближайших мероприятий... Если, конечно, все со мной согласны...
   Слово взял Захар Ефимович Демьяненко:
   - Все правильно. Тут и обсуждать особенно нечего. Каждому жизнь дорога, а честь еще дороже. Это ясно. Люди здесь сошлись самостоятельные... Из армии... Оружие не на картинках видели. Да и горя успели хлебнуть... Короче, представляем, на что идем...- Демьяненко говорил раздумчиво, неторопливо, мирным, обыденным тоном, в котором совсем не было пафоса и звучала лишь озабоченность.- Надо распределить обязанности. Мы друг друга знаем, если не лично, то заочно. Юру Савченко, политрука Красной Армии, в политическом и военном отношении человека грамотного, предлагаю утвердить командиром. Возражений нет? У Игоря Дементьева знакомых полгорода... Человек он веселый, общительный, а с виду легкомысленный... Я, конечно, не для обиды говорю... Немцы к таким не придираются... Поручим ему вербовку новых людей в нашу организацию. Расширять состав штаба не нужно, достаточно пять-шесть человек. Вновь привлеченные товарищи должны знать только того, кто их принял, и еще тех, с кем им непосредственно придется действовать... Борис Сондак, мне только что подсказали, хороший художник. Надо ему попробовать изготовить несколько немецких пропусков, пусть займется подделкой документов. Фальшивые документы нам понадобятся очень скоро. Дусю Кулакову, поскольку она машинистка, попросим наладить печатание и распространение листовок...
   - Кстати, у меня есть приемник,- вставил Дементьев.- Я сам его сделал еще до войны. Я каждый день принимаю сводки Информбюро. Можно их перепечатывать на машинке...
   Юрий задумался, глядя на Сондака, Демьяненко, Клюева, на притихших Дусю Кулакову и Веру... Это были отныне его боевые друзья, самые близкие люди, с которыми предстояло делить смертельный риск, горечь неудач и радость побед... О предстоящей борьбе, о диверсиях и боевых операциях они говорили так спокойно и просто, словно это было для них самым обычным делом. Эти люди не любили громких слов и не умели произносить их. Если бы попросить Дусю Кулакову, Бориса Сондака или Захара Демьяненко выступить перед большим собранием, наверно, никто из них не справился бы с этим... До войны это были самые скромные, незаметные люди. Они не любили вылезать вперед и обращать на себя внимание. Не думали о том, какого мнения о них окружающие. Просто жили по закону совести, неписаному закону рабочих семей. По этому же закону живут и сейчас... И ничто не свернет их с этого пути. Да, на этих людей можно положиться. Юрий Савченко пошел бы с ними в разведку и хотел бы таких, как они, иметь рядом в окопе. Он был рад, что встретил их... Сначала он подумал, что ему просто необыкновенно повезло, но потом понял, что он не мог не встретить таких людей, потому что из них и состоит народ...
   Засиделись за полночь. Перед тем как разойтись, Юрию захотелось сказать несколько слов. Он испытывал потребность как-то выразить свое душевное состояние. Ведь эта минута была особенной, необыкновенной. В голове мелькали мысли - о долге советских людей, о смертельной борьбе до конца, о священной мести врагу, но он так и не высказал их. Ему не хотелось произносить общие фразы... С какой бы искренностью ни были сказаны эти слова, они все равно прозвучали бы как-то официально, потому что мысли и чувства, владевшие людьми, были гораздо выше и значительнее любых слов.
   Стали прощаться.
   - Погодите,- сказала вдруг Вера Хитько.- Должен прийти еще один человек. Его присутствие здесь необходимо. Он обещал, он обязательно придет.
   - Что за человек? - удивился Юрий.
   - Пока не могу сказать,- замялась Вера.- Человек, безусловно, свой, очень нужный... Без него мы просто не сможем начинать нашу работу.
   Ребята переглянулись.
   - Ну что ж, подождем,- сказал Борис.
   ...Прошло полчаса. В окошко постучали три раза, коротко и резко. Вера вышла за дверь и через минуту вернулась в сопровождении хорошо одетой красивой девушки лет двадцати двух. На ней было черное, низко открытое платье и модный плащ, на шее блестели бусы, в ушах болтались серьги. Она была в шелковых чулках и в туфельках на высоких каблуках, как будто собралась на танцы.
   Слегка ошеломленные, подпольщики молчали.
   - Здравствуйте,- сказала незнакомка, остановившись на пороге и, видимо, не собираясь входить в комнату. Я знаю, зачем вы собрались, Вера мне рассказала. Ну что ж, действуйте, а после, если будет нужно, я свяжу вас с секретарем подпольного обкома партии. Больше я не могу задерживаться, прощайте.- Кивнув, она ушла так же неожиданно, как и появилась.
   - С секретарем обкома? - обрадованно воскликнул Савченко.
   - Значит, мы не одни, товарищи, вы слышите?
   - Кто это, как ее зовут? - спросил Игорь Клюев, опомнившись.
   - Не могу сказать,- смущенно ответила Вера.- Сам понимаешь, не имею права... В общем, это связная подпольного обкома...
   Юрию и Борису идти было недалеко. Свернули в Краснофлотский переулок. Борис задумчиво сказал:
   - Интересная девушка связная, правда? Мне кажется, я ее узнал. Это Валя Давыдовская. Она работала секретарем в областном суде...
   - Узнал? Ну и молчи, держи язык за зубами,- посоветовал Юрий. Может, она не хочет, чтобы ее узнавали... Я сейчас не о том думаю... С чего начинать? По-моему, мы должны сразу заявить о своем существовании. Неплохо было бы совершить какую-нибудь крупную диверсию. Например, взорвать биржу или электростанцию. Люди поверили бы в наши силы и пошли бы к нам. Ты как думаешь?
   У ворот Борис остановился и, не отвечая на вопрос, сказал:
   - Ступай, я позже приду.
   - Куда ты?
   - Надо жену навестить... Она ведь до сих пор не знает, что я в городе.
   - Время ты выбрал неудачное,- покачал головой Савченко.- Ночного пропуска у тебя нет, смотри не попадись патрульным.
   - Не попадусь,- ответил Сондак и, шагнув в сторону, исчез в темноте.