Летом 1949 года ЦК и Киевский горком ЛКСМУ проводили встречу трех поколений комсомольцев. На эту встречу был приглашен молодогвардеец Георгий Минаевич Арутюнянц, который в это время служил в армии, в Ленинграде, а на Украине находился на отдыхе в санатории. Помню, что за ним посылали специальный самолет, чтобы он смог принять участие в этой встрече. Здесь я и познакомился с Георгием Минаевичем и пригласил его к нам, в Подольский райком комсомола Киева, где я был первым секретарем.

Наш райком размещался в историческом для комсомола здании. Летом 1919 года в нем формировался отряд комсомольцев Киева для борьбы с бандой атамана Зелёного. На здании была мемориальная доска, свидетельствующая об этом. Как известно, из-за предательства командира почти все бойцы отряда, несмотря на героическое сопротивление, были схвачены и сброшены с крутого берега в Днепр. Спаслись всего лишь пять человек. Произошло это около села Триполье, и потому это событие вошло в историю комсомола как Триполъская трагедия.

Сейчас этой мемориальной доски на здании нет. Видимо, история украинского комсомола нынешней власти не нужна...

Мы рассказали Георгию Минаевичу об этой истории, о работе комсомольской организации, о наших людях.

В районе тогда работали директорами предприятий: дважды Герой Советского Союза, танкист, депутат Верховного Совета СССР С.Ф.Шутов и герой Сталинграда, снайпер Василий Зайцев. Одна из наших комсомолок, студентка техникума резиновой промышленности, до этого известный бригадир по выращиванию кок-сагыза (сырья для производства синтетического каучука), была депутатом Верховного Совета Украины. А директором единственного в районе Финансово-экономического института был В.Ф.Гарбузов; он одновременно являлся руководителем делегации Украины по экономическим вопросам в ООН и позже - многолетним министром финансов СССР.

Этот визит Жоры к нам в Киев дал возможность поближе с ним познакомиться, лучше узнать друг друга.

Далее так сложилось, что в 1950 году Жору перевели на работу в Киев, где он стал помощником начальника Политотдела по комсомольской работе Киевского танкотехнического училища. Наши встречи продолжились. Супру-га Жоры, Александра Павловна, была начальницей наших комсомолок, работала в ЦК ЛКСМУ.

В 1950 году я уехал на учебу в Москву, в Центральную комсомольскую школу при ЦК ВЛКСМ. Встречались мы тогда во время моих приездов в Киев на летние и зимние каникулы. Очень много говорили, а чаще слушали Жору -о краснодонском подполье, о его людях и героических делах, о силе духа нашей молодежи.

В 1952 году я окончил ЦКШ, и меня взяли на работу в аппарат ЦК ВЛКСМ. А в 1953 году на учебу в Москву, в Военно-политическую Академию имени В.И.Ленина, приехал Жора. После окончания Академии, в 1958 году, он был направлен на работу замполитом ракетного полка. Этот полк регулярно участвовал в военных парадах на Красной площади в Москве. Наша дружба, наши связи продолжались уже на московской земле.

Позже Георгию Минаевичу предложили преподавательскую работу в его родной Академии, где он прослужил до 1973 года, стал там полковником, кандидатом военных наук. Тема его диссертации была закрытой.

В Москве мы также регулярно встречались, в том числе и семьями, вместе отмечали государственные и семейные праздники.

С супругой Жоры, Александрой Павловной, мы вместе работали в ЦК ВЛКСМ. Потом ее рекомендовали на работу главным редактором молодежных программ Центрального телевидения страны.

В это время я познакомился у Жоры с его друзьями-молодогвардейцами Василием Левашовым и Анатолием Лопуховым, с семьей Николая Алексеевича Островского - с женой, Раисой Порфирьевной, с братом, Дмитрием Алексеевичем. Все мы неоднократно встречались в доме у Арутюнянцев.

В 1966 году, после окончания Академии внешней торговли, я был направлен на работу в Монголию. Жора во время отпуска неоднократно приезжал к нам вместе с женой. Он много выступал в советских и монгольских школах, в воинских частях. В этот период, по просьбе монгольской стороны, в связи с событиями в Китае в Монголии находились наши войска. Если говорить о выступлениях и встречах Жоры с молодежью, то за свою жизнь он провел их сотни, а то и тысячи. Он вёл очень большую работу по патриотическому воспитанию советской молодежи.

Во время ежегодных моих отпусков мы также всегда находили время для встреч, бесед и дискуссий.

В 1963 году Жора и прозаик М.А.Новосёлов написали книгу об Иване Туркениче - командире «Молодой гвардии». В дарственной надписи на книге Жора написал: «Как старейшему и лучшему другу-комсомольцу, верному оппоненту во всех спорах, начиная от экономики и кончая спортом, в день заключения договора на «волги», Виталию Браге от Арутюнянца. 10.01.1964». В книге авторы рассказывают о жизненном пути Ивана Туркенича и довольно подробно - о делах «Молодой гвардии», называют десятки фамилий молодогвардейцев. И что бросается в глаза, на страницах книги нет упоминания фамилии Арутюнянца. В этом весь Жора, в этом вся его скромность. А ведь он принимал самое активное участие во всех акциях, проводимых «Молодой гвардией» против оккупантов.

Возвращаясь к Туркеничу, следует отметить, что он краснодонец, лейтенант, до войны окончил военное училище, воевал, попал в окружение и вернулся в Краснодон. По возрасту он был самым старшим в организации. По предложению Виктора Третьякевича Иван был введен в состав штаба «Молодой гвардии», утвержден руководителем боевых групп подполья, то есть фактически стал командиром «Молодой гвардии». Когда начались аресты подпольщиков, штаб «Молодой гвардии» принял решение об уходе из Краснодона и переходе линии фронта, которая уже приближалась к городу.

Многие, в том числе Иван Туркенич, Сергей Тюленин, Жора и другие благополучно это сделали. Несколько позже Сережа и Жора возвратились в Краснодон, чтобы попытаться освободить арестованных молодогвардейцев. Но в той обстановке сделать это было невозможно. Хуже того, Сергея выдала соседка, он был арестован и казнен вместе с другими молодогвардейцами. Жоре удалось вторично уйти из города, перейти линию фронта. Вместе с Красной Армией он вернулся в Краснодон и принял участие в похоронах казненных молодогвардейцев.

Жора был призван в армию, воевал, был тяжело ранен. Родителям даже прислали похоронку. К счастью, он выздоровел и был направлен на учебу в военное училище в город Омск. После его окончания, уже после войны, его направили на комсомольскую работу в одно из военных училищ в Ленинград.

Что касается Ивана Туркенича, то после перехода линии фронта он был призван в армию, где был помощником начальника политотдела дивизии по комсомольской работе. В одном из боев он возглавил батальон и героически погиб. Это уже было на территории Польши. По роду работы я нередко бывал в этой стране и по просьбе Жоры отыскал могилу Ивана Туркенича, побывал на этом кладбище, возложил цветы.

В декабре 1972 года я вернулся в Москву. Жора в это время находился в госпитале в Красногорске. Чувствовал он себя в общем неплохо, и мы договорились встретить Новый, 1973-й год вместе. Но, к величайшему сожалению, этому не было суждено сбыться. На Новый год его из госпиталя не отпустили. Состояние его здоровья ухудшалось, несмотря на громадные усилия врачей, родных и друзей. Мы часто в это время его навещали, старались поддержать морально. Он сам духом не падал, настроение у него было боевое, вел он себя мужественно. Но болезнь оказалась неизлечимой, и 26 апреля 1973 года Жоры не стало.

Было принято решение похоронить его на Новодевичьем кладбище Москвы. Его могила находится на центральной аллее кладбища. Некролог о смерти был подписан членом Политбюро ЦК КПСС, первым секретарем ЦК компартии Украины В.В.Щербицким, маршалом Советского Союза И.Х.Баграмяном, руководителями комсомола и другими товарищами. Особенно большое участие в похоронах Георгия Арутюнянца принял первый секретарь ЦК ВЛКСМ Е.М.Тяжельников.

Хочется отметить, что Георгий был талантливым человеком с разносторонними интересами. Он один из организаторов общества филателистов и сам известный филателист, обладавший одной из лучших коллекций марок; в ее пополнении я с удовольствием принимал участие. Он заядлый шахматист и не менее заядлый волейболист. Думаю, что играл он на уровне мастера спорта. И конечно, его особые черты - принципиальность и борьба за справедливость.

В этой связи следует особо отметить, что Георгий и его друзья-молодогвардейцы В.Левашов и А.Лопухов значительную часть своей жизни (с 1943-го по 1960-е годы) посвятили борьбе за восстановление исторической правды. Речь идет о судьбе Виктора Третьякевича, его роли в «Молодой гвардии» и защите его светлой памяти. А проблема была в том, что оставшиеся в живых молодогвардейцы считали, что в книге А.Фадеева «Молодая гвардия» роль Олега Кошевого была слишком завышена, что комиссаром и фактическим организатором «Молодой гвардии» был именно Виктор Третьякевич. Ведь Олег был принят в комсомол, когда уже существовала «Молодая гвардия».

Сам Виктор Третьякевич - краснодонец. Перед войной он переехал в Ворошиловград, к брату, крупному партийному работнику, успел там окончить среднюю школу и даже спецшколу по подпольной работе. В 1942 году подпольный обком комсомола направил его в Краснодон, где он обладал обширными связями. Виктор был ключевой фигурой в организации «Молодой гвардии» и ее комиссаром.

Отмечу, что первый вариант романа А.Фадеева «Молодая гвардия» вышел в 1945 году и был раскритикован, так как в нем не была показана роль партийного подполья. О партийном руководстве молодежным подпольем некому было рассказать, так как многие погибли, а оставшиеся в живых обстановки просто не знали. И только в 1951 году вышла новая редакция романа, где указанный недостаток был устранен. К этому времени уже был собран большой материал по этому вопросу. Совершенно точно известно, что на первом этапе деятельности «Молодой гвардии» только Виктор Третьякевич был связан с подпольной партийной организацией и с партизанами. Кроме работы «Молодой гвардии», Виктор выполнял и другие задания парторганизации.

Арестован он был немцами не в связи с «Молодой гвардией», а за другие дела. Но его арест совпал с провалами в молодежном подполье и арестами молодогвардейцев, и по городу был пущен слух о предательстве Виктора Третьякевича. Более того, когда вышел роман Фадеева, вы-мышленный автором персонаж предателя Стаховича читателями мог приниматься за Третьякевича.

А преувеличение роли Олега Кошевого, видимо, связано с тем, что мама Олега - учительница, наиболее грамотная из всех родителей молодогвардейцев, и она активно помогала автору собирать материал о молодежном подполье. Кстати, мне об этом, кроме Жоры, рассказывала его мама, Татьяна Никитична, которую я хорошо знал и поддерживал с ней контакт и после смерти Жоры.

Таким образом, на Виктора смотрели как на предателя. От этого страдали и его родители, которые были лишены пенсии в отличие от родителей других молодогвардейцев. С этим категорически были не согласны оставшиеся в живых молодогвардейцы и особенно Арутюнянц, Левашов и Лопухов. С ними вели беседы, чтобы они в своих выступлениях поменьше вспоминали о Третьякевиче, так как этим «принижают роль Олега Кошевого».

Однажды - кажется, в 1959 году - Жора приехал ко мне домой в очень расстроенном состоянии. В этот день его пригласил замначальника Главного Политуправления Советской Армии генерал-полковник Калашников и вел беседу с ним в том духе, о котором я написал выше. Как видите, было от чего расстраиваться. Тем более что Жора заявил, что запретить ему выступать никто не может, а выступать и говорить неправду он не будет.

Усложняла борьбу молодогвардейцев за Третьякевича позиция ЦК Компартии Украины, по крайней мере позиция секретаря ЦК по идеологии, который прямо заявил, что менять они ничего не будут - «никаких Третьякевичей». Фамилию этого секретаря я не помню, но полностью доверяю Жоре, который мне об этом рассказывал.

Георгий Минаевич написал письмо в Институт марксизма-ленинизма при ЦК партии, где изложил свое мнение о Викторе Третьякевиче и выразил уверенность, что правда всё же восторжествует. Молодогвардейцы обращались в ЦК ВЛКСМ, в том числе к А.Н.Шелепину, были созданы комиссии, которые пытались восстановить истину. И в конце концов борьба молодогвардейцев, позиция ЦК ВЛКСМ и А.Н.Шелепина, а также местных партийных организаций склонили чашу весов в пользу Виктора Третьякевича.

Плюс к этому в одном из лагерей для предателей Родины был обнаружен один из бывших руководителей краснодонской полиции (под чужой фамилией и с чужими документами), который подтвердил, что Третьякевич не предатель, никого не выдавал, вел себя мужественно и героически принял смерть. А слух о его предательстве специально был распущен немцами и полицией.

И наконец, в декабре 1960 года, в печати был опубликован Указ Президиума Верховного Совета СССР о награждении (посмертно) комиссара «Молодой гвардии» Виктора Третьякевича орденом Отечественной войны 1-й степени и помещена его фотография. Правда, Жора и другие молодогвардейцы считали, что Третьякевич заслуживает звания Героя Советского Союза, наряду с другими членами штаба «Молодой гвардии».

Я глубоко убежден, что военная карьера двух полковников, Арутюнянца и Лопухова, а также капитана 1-го ранга Левашова сложилась бы более успешно, если бы они на протяжении многих лет не шли против течения, а безучастно отнеслись к судьбе Виктора Третьякевича, верного сына нашей Родины. Особо подчеркну, что за годы моего общения с Жорой. самым ярким впечатлением осталось его сердечное отношение к коллегам, друзьям, товарищам, его принципиальность абсолютно во всем.

Отношение Жоры к друзьям, мне кажется, хорошо иллюстрирует его открытка, отправленная мне в Улан-Батор:



Виталий дорогой, здравствуй!

Как видишь, поздравления с 55-летней годовщиной Октября пишет твой друг, - значит, он жив и здоров! А привет и поздравления тебе от всего нашего семейства, в том числе и от Вити, который сейчас в отпуске и на-ходится в Армении. Но он пробудет там всего несколько дней.

Виталий, мы очень и очень хотели бы, если и не вместе (а это был бы неплохой вариант) встречать новый, 1973 год, то хотя бы не за 5-6 тысяч километров поздравить друг друга и пожать друг другу руки.

Ждем, ждем, ждем. А пока обнимаем и целуем!

30.10.1972 Твой Арутюнянц



Сам Жора был скромным, честным, высоко образованным человеком, большим тружеником. Никогда ни перед кем не ставил вопросов о себе, о каких-то льготах, хотя имел на это полное право.

У Жоры была какая-то особенная, притягательная аура.

Я горжусь тем, что на протяжении почти четверти века знал, дружил, общался с Георгием Минаевичем Арутюнянцем, нашим Жорой, большим патриотом славной Советской Родины, человеком с большой буквы.