Кто из нас не зачитывался подвигами героев «Молодой гвардии» - Олега Кошевого, Сергея Тюленина, Ивана Земнухова, Ульяны Громовой, Жоры Арутюнянца!..

Кажется, еще вчера Арутюнянц сидел со своим другом Степаном Погосяном за нардами и, смеясь, шутил: «Стёпа-джан! Ты наверняка проиграешь».

Когда Погосян приезжал в Москву, мы с ним были частыми гостями Жоры. Иногда приходилось его ждать. Жена, хлопоча на кухне, успокаивала: «Скоро придет. Он в спортзале играет в волейбол». И вот в дверях показалась его высокая фигура с улыбкой на лице.

- Выиграли? - спрашиваем мы.

- Нет. К сожалению, проиграли.

- Почему же ты такой веселый? - спрашиваем.

- Я же вижу у себя дома друзей!

Вот таким всегда был Жора Арутюнянц - человек, буквально влюбленный в жизнь, в людей.

Он всегда интересовался жизнью Армении, спрашивал о Ереване и, конечно же, о друзьях, которых у него там было немало.

Армению Жора увидел впервые в 1950 году. С первого же дня по приезде в Ереван он попал в окружение комсомольцев и молодежи. В огромном городском концертном зале был устроен республиканский слёт, на котором выступил Арутюнянц. Его слушали затаив дыхание. Всё время, пока он гостил в Ереване, его окружала молодежь. Торжественную встречу устроили Арутюнянцу и в Ленинакане, когда он возвращался из Еревана в Москву. Несмотря на ночное время, у перрона вокзала собрались юноши и девушки города с цветами. На импровизированной трибуне состоялся короткий митинг.

И всюду, где бы ни бывал Жора Арутюнянц, его встречали с особой сердечностью и теплотой. Каждая такая поездка увеличивала круг его друзей. Ему писали из всех уголков нашей страны, а также из других стран. Много писем приходило из Польши, Болгарии, Чехословакии.

Пока друзья сидели за нардами, я, пользуясь предоставленной мне возможностью, просматривал огромную стопку писем, аккуратно сложенных в шкафу. На многих из них пометки, сделанные рукой Арутюнянца. Вот одно из писем:



«Добрый день, Георгий Минаевич!

Впервые я прочитала роман «Молодая гвардия» 6 лет назад. Тогда мне было 12 лет. И мне до сих пор помнится, как Жора Арутюнянц достает материю для красных флагов. Вспомните, как люди в Казани рвались в музей, чтобы послушать Вас, - даже милиционеры не смогли их удержать.

До Вашего рассказа я войну представляла иначе. А оказалось, всё проще и страшнее: фашисты, голод и тоска по свободе. И Вы - в то время такой, как я сейчас, - шли бороться за меня. Может быть, благодаря Вам, я живу на Земле, радуюсь и удивляюсь всему, что есть на ней. Самое главное для меня сейчас - учиться. Учиться жить правильно и честно. Учиться отличать настоящее от поддельного, учиться любить жизнь и людей.

А еще - я не хочу войны. Уж как я ни стремлюсь быть героиней, а войны всё равно не хочу. Никакой войны не хочу. Ни холодной, ни горячей. Ненавижу ее. Пусть людям будет хорошо на Земле, пусть люди радуются всему -Солнцу, реке, ветру, деревьям...

Тома Богданова. Город Казань»



А вот еще одно письмо - от Марии Дубковой из Чехословакии:



«Все комсомольцы из «Молодой гвардии» - родные и близкие для нас. Сколько раз я читала и перечитывала прекрасное произведение Александра Фадеева «Молодая гвардия» и еще не раз прочту эту книгу. Меня интересует, как вы боролись с врагами, как живет и трудится молодежь Советского Союза. Я интересуюсь советской литературой, потому что герои советских книг, особенно таких, как «Молодая гвардия», учат нашу молодежь, как любить свою Отчизну...»



Да, Жора Арутюнянц и его друзья безгранично любили Советскую Родину, шли на смерть ради ее освобождения.

«В нашей жизни мы дали три клятвы, - сказала от имени своих товарищей-молодогвардейцев Нина Иванцова на торжественной встрече в ЦК ВЛКСМ, посвященной 30-летию «Молодой гвардии». - Первую клятву мы дали, вступая в нашу подпольную организацию. Вторую - на могилах своих товарищей-молодогвардейцев в 1943 году. Мы поклялись отомстить за смерть, и все ушли на фронт. А третья наша клятва - вместе со всем советским народом построить вечный памятник «Молодой гвардии» - обновлённую и счастливую жизнь».

На эту памятную встречу вместе с Ниной Иванцовой пришли ее боевые друзья - Валерия Борц и Георгий Арутюнянц, а также родители и близкие молодогвардейцев.

В течение всей своей жизни Георгий Арутюнянц следовал этим заветам молодогвардейцев. Вот как характеризует его Александр Фадеев:

«Жора Арутюнянц был сильно вытянувшийся в длину, очень черный от природы да еще сильно загоревший семнадцатилетний юноша с красивыми, в загнутых ресницах, армянскими черными глазами и полными губами...

Все эти дни, занимаясь эвакуацией школ, клубов, детских домов, Жора и Ваня Земнухов, ни на минуту не умолкая, с жаром говорили о Втором фронте, о стихотворении «Жди меня...», о Северном морском пути, о кинокартине «Большая жизнь»... и разошлись только в одном вопросе: Жора Арутюнянц считал, что гораздо полезнее читать газеты и книги, чем гонять по парку за девчонками, а Ваня Земнухов сказал, что он лично все-таки гонял бы, если бы не был так близорук.

Жора Арутюнянц был очень аккуратен, чистоплотен, настойчив в своих убеждениях и во всем любил порядок и дисциплину.

Кем бы стал этот юноша в мирное время? О какой профессии мечтал? В каких городах хотел бы побывать? Впрочем, подобные вопросы не задавались в тот суровый военный год. Вместе с Ваней Земнуховым, вместе с другими юношами и девушками Краснодона комсомолец Жора Арутюнянц в эти дни уходил на Восток...»

Родители Жоры Арутюнянца тоже боролись против фашистов. Это они создали ребятам все условия, чтобы те провели первое заседание подпольной организации в их доме. Сами же поочерёдно сторожили на улице, чтобы уберечь ребят от всяких неожиданностей. Это они помогли оборудовать в своем доме типографию и в ночь на 7-е ноября выпустили первые листовки. Больше того, они помогали распространять эти листовки, призывающие население Краснодона взяться за оружие и вести смертельную борьбу с фашистами.

Это она, мать Жоры, Такуш Мкртычевна (по-русски ее называли: Татьяна Никитична), вдохновляла сына на подвиги, встречала ночью у себя дома его друзей, пряча их от полицейских, перевязывала раненых подпольщиков, поддерживала связь между ними, обеспечивала их продуктами. Да мало ли еще какие заботы легли на плечи этой маленькой хрупкой женщины! Хорошо сказал о ней друг Георгия Арутюнянца, молодогвардеец Василий Левашов, ныне капитан 1-го ранга: «Такуш Мкртычевна в те суровые годы войны для всех нас была матерью, она переживала каждый наш шаг и стремилась любой ценой чем-нибудь нам помочь. Чудесной души человек, она воспитала прекрасного сына, и за это ей земной поклон».

Вот как сложилась судьба Жоры Арутюнянца после разгрома подпольной организации. По указанию Олега Кошевого все, кто уцелел, должны были скрыться из Краснодона. Жора Арутюнянц пересёк ночью линию фронта и оказался в передовых частях Советской Армии. С автоматом в руках он вместе с бойцами шел на Запад, освобождая советскую землю, мстя за своих погибших товарищей. Однажды Арутюнянца вызвали в штаб дивизии. Можно представить его удивление и радость, когда он встретил в штабе своего друга - молодогвардейца Ивана Туркенича, воевавшего в этой же дивизии. Друзья тепло обнялись. Но это была их последняя встреча. Через некоторое время Жора Арутюнянц узнал, что его друг во время одного из сражений погиб.

Вскоре и сам Георгий был тяжело ранен. Пришлось сменить военную форму на гражданскую. Но длилось это недолго Арутюнянц решил посвятить свою жизнь военному делу и поступил в Ленинградское зенитно-артиллерииское училище. После его окончания он продолжил учебу в Военно-политической академии имени В.И.Ленина, здесь он защитил кандидатскую диссертацию и получил звание доцента. Его лекции, как отмечали представители военной академии, всегда слушались с большим интересом и вниманием.

День у Георгия Арутюнянца был расписан буквально по минутам. После лекций, несмотря на усталость, он встречался с пионерами и комсомольцами школ, со студентами, выступал в рабочих коллектива рассказывая о героической борьбе молодогвардейцев. Он считал, что нынешняя молодежь должна хорошо знать о своих сверстниках 40-х годов, мужественно отстоявших независимость нашей Родины. Рассказывал Арутюнянц только о друзьях. О себе же - ни слова, как будто его и не было среди тех кто сражался против фашистов. А ведь он принимал самое активное участие в разработке почти всех основных операций «Молодой гвардии» и был их непосредственным исполнителем.

Конечно, эти выступления давались ему не легко. Каждый раз он с болью в сердце вспоминал те страшные минуты, которые пришлось пережить в Краснодоне ему и его товарищам. Но чувство долга перед памятью тех, кто ушел на задание и не вернулся, перед памятью замученных и брошенных живыми в шурф шахты №5 заставляло его еще и еще раз вспоминать годы борьбы с фашистскими оккупантами.

Даже последние два месяца, когда Арутюнянц лежал в госпитале и знал о том, что болезнь его неизлечима, он не изменил своих привычек. По-прежнему читал письма, старался работать. Помню, как мы со Степаном Погосяном навещали его в больничной палате. На небольшом столике вместе со всевозможными лекарствами лежали книги, письма и недописанные ответы.

До последнего дня своей жизни Георгий Арутюнянц сохранил собранность, решительность и веру в завтрашний день.

...Мы стоим со Степаном Погосяном у памятника Жоре Арутюнянцу на Новодевичьем кладбище. Этот памятник из розового армянского туфа воздвигнут при непосредственном участии Погосяна. Мы долго всматриваемся в мужественное лицо Жоры, чуть тронутое улыбкой. Таким он, герой-молодогвардеец, навсегда остался в памяти своих друзей, в памяти своего народа.