М.Т. Ещё противоречивая информация: как происходили первые аресты? Мошков, Третьякевич, Земнухов. По одним данным домой пришли, по другим  –  в клубе. Вот всё же, как арестовали?

Г.Ч. Мошкова и Третьякевича в клубе арестовали, а Земнухов сам пошёл в полицию и его не выпустили. А потом, когда возили Мошкова по Первомайке на санях, это ведь зима была, опускали в прорубь – замороженного возили, на 1-бис, то это всё видел отчим Почепцова и подозревал, что его пасынок какими-то делами занимается и говорит: «Давай лучше признавайся сам, меньше тебе будет, а, может быть, тебя и наградят за это». Вот это Почепцов и заявил. Заявление написал, задним числом.

М.Т. А отчим догадывался?

Г.Ч. Конечно, догадывался.

М.Т. А то я встречала информацию, что Почепцов сам хвалился, что вот я в такой организации состою.

Г.Ч. Я встречала такие воспоминания, о которых рассказала.

М.Т. А вот был директор музея одно время – Литвин.

Г.Ч. Да  –  Александр Макарович.

М.Т. Какой его судьба была?

Г.Ч. Когда в 1959 году реабилитировали Виктора Третьякевича, потому что перед этим поймали Подтынного – зам. начальника полиции краснодонской и начальника полиции Первомайки, вот тогда показал Подтынный, что Третьякевич не был предателем. Что он был честный, порядочный человек, и так погиб. Эту идею поддержал областной комитет партии и четыре года у нас в музее висел портрет Виктора Третьякевича, комиссара «Молодой гвардии». Не Олега Кошевого. И рассказывали в лекциях и экскурсии водили…

М.Т.  Но Елена Николаевна  Кошевая  была недовольна?

Г.Ч. Это не то слово…

М.Т. Потому что я в  РГАСПИ видела её письма, где она жалуется, что Литвин творит.

Г.Ч. За это Литвина наказали, конечно. Это был прекрасный человек, прекрасный директор, но поплатился он своей работой. Его из партии исключили.

М.Т. Это Кошевая всё-таки добилась?

Г.Ч. Ну ясно… да… И больше никто… А то что с согласия, у нас вот раньше было… я же ещё при советской власти работала… ни одно… вот чтобы такие события показывать без согласия областного комитета партии – никогда в жизни. Вот там никого не наказали. И не центральный комитет комсомола, ни центральный комитет партии… а одному Литвину досталось.

М.Т. А какова его судьба дальше была? Где он дальше стал работать?

Г.Ч. А дальше он работал… в почтовом ящике работал… но умер уже давненько.

М.Т. А то слышала, что покончил с собой.

Г.Ч. Да ну  –  нет. Он работал… и жена его уже умерла давно, и он тоже.

М.Т. Вот ещё с флагами с этими… была такая девушка, по фамилии Касеева, о которой информации тоже нет.

Г.Ч. Это имеется в виду посёлок Краснодон, наверное?

М.Т. Даже не знаю, откуда она была. Известна её фамилия и то, что её повесили немцы.

Г.Ч. Нет. Такого факта не было. Если бы у нас повесили такую подпольщицу, мы  бы давно знали.

М.Т. А вот отряд Данилы. Такая история запутанная. Был, не был? Придумали или как?

Г.Ч. Это такое путанное дело, которое до сих пор не известно, и мы об этом не говорим в экспозиции, потому что не установлено. Мы специально ради этого отряда ездили в Ростовский государственный архив.

М.Т. А есть что-то по «Молодой гвардии» в Ростове?

Г.Ч. Но мало там… а потом, спустя годы, на нашей машине… у нас машина была – поехала экспедиция, по тем населённым пунктам, где говорят, что был отряд Жукова, который  с Лютиковым был тесно связан  –  и в Тарасовский район поехали, и по другим местам прошли, теми дорогами – никто не подтвердил связи молодогвардейцев с партизанским отрядом… Были у нас и есть такие… якобы в конце декабря уже отряд Лютикова с Жуковым был связан (наш тоже краснодонец, который за Донец ходил)… но с «Молодой гвардией» никак… нет.  И сама Ольга Иванцова в последнее время это тоже не подтверждала.

М.Т. Сами, может, придумали, или как?

Г.Ч. Я не знаю, как там это получилось, но не доказано. Ничем не подтверждается.

Читать далее >>