М.Т. А когда шахтеров эксгумировали, не фотографировали?
Г.Ч. Их не эксгумировали. И не фотографировали.
М.Т. А я читала, что немного всё-таки раскрывали. По-моему, даже
Смирнов пишет, что их начали раскрывать, и они начали распадаться.
Г.Ч. Нет… Вот, казалось бы, и военные здесь проходили. Часть у нас
стояла воинская, редакция газеты «Сын Отечества» в нашем районе, в
Ново-Александровке была. Но как то не фотографировали… К нам Фадеев приезжал, и
нету его фотографий. О чём жалеем. Это было бы здорово.
М.Т. А вот Яблонский, который фотографировал камеры в тюрьме – где
оригиналы этих фотографий хранятся?
Г.Ч. У нас в фондах.
М.Т. А их много вообще?
Г.Ч. Нет. Он же рассказывал, что пришлось ему сжечь плёнку, и пока
она горела – он снимал. Сфотографировал он незначительную часть, а надписей
было много. И когда он пришёл на следующий день – решил вооружиться фонарём,
лампой шахтёрской, то уже ничего не было. Дело в том, что в эти камеры бросили
полицаев, всяких врагов, прихвостней.
М.Т. Это уже когда освободили Краснодон?
Г.Ч. Да. Ведь раньше, перед войной это здание было милицией. Во время
оккупации – полиция. Потом снова – милиция. Поэтому первых попавшихся полицаев
бросили в те же самые камеры. Никто даже значения не придавал этому факту.
М.Т. Наверное, их посадили, они и стирали.
Г.Ч. Ясное дело… может быть, фамилии свои там прочли.
М.Т. А Яблонский не рассказывал, что там ещё было? Что писали
молодогвардейцы?
Г.Ч. Нет у нас такого. Он не называет. Но было много надписей.
М.Т. Скажите, а вот по одним данным молодогвардейцы казнили –
повесили одного, а по другим - двух полицаев…
Г.Ч. Никого не вешали и не расстреливали. Не было такого факта.
Потому что если бы такое произошло, то пострадало бы мирное население. И как вы
заметили, мы его и не даём в экспозиции.
М.Т. А откуда же пошло, что повесили?
Г.Ч. После освобождения Краснодона… Ивану Туркеничу, когда он писал
отчёты о проведённой работе – ему многое подсказывали, для того, чтобы было
больше боевых операций «Молодой гвардии» и он вынужден был писать… Но, на самом
деле, мы об этом говорили в экспозиции, а потом - перестали. Вообще, что
выставлено в экспозиции – это было на самом деле, без всяких преувеличений.
М.Т. Галина Ивановна, а дом, в котором жили Кошевые – он на
нескольких хозяев был?
Г.Ч. На двух… Жила семья их: Коростылёвых с Кошевыми, а с другой
стороны жил учитель Саплин Даниил Алексеевич. А у него – три дочери было. И вот
с одной Олег в школе учился. Генриетой её звали… такие заумные имена были…
М.Т. А почему такие имена?
Г.Ч. Он учитель, жена учительница – наверное из каких-то
произведений литературы брали.
М.Т. А почему одни жили в таких чуть ли не землянках, а у Кошевых –
хороший дом.
Г.Ч. А потому что в землянках – это было их жильё. Как у Тюлениных,
например. А это – государственное жильё было. И эту квартиру получил дядя
Олега Кошевого, он был служащий и работал в геологоразведке. Это его квартира
была. А Елена Николаевна в 1940 году сюда приехала и тоже с ними жила. Конечно,
было и тесновато, но жили они дружно, хорошо… И если Фадеев в первом издании
своего романа упоминает фамилию Саплина, то во втором издании он эту фамилию
уже не упоминает. Потому что Саплина органы КГБ допрашивали – ведь он тут во
время оккупации жил и работал в отделе образования.
М.Т. А немцы действительно жили у Кошевых?
Г.Ч. Чего ж не жить? Это ж самый центр. Везде здесь жили на квартирах
полицаи – кто жил на Шанхае – они перебрались сюда, на эту улицу. Потому что
здесь не рядовые люди были и они могли отправить свои семьи в эвакуацию.
М.Т. А Олега выдал дед Крупеник?
Г.Ч. Его просто задержали за ношение пистолета на станции Картушино.
Это была уже улика, что был пистолет – ведь надо было оружие сдать. И боже
упаси, чтобы ещё носить с собой оружие… так к этому немцы относились. И это
было первое, за что его арестовали, ещё не зная о том, что он является
молодогвардейцем. Потом привели в Ровеньки, в жандармерию, а начальник полиции
Орлов хорошо знал семью Кошевых, и Олега знал.
М.Т. А откуда пошла информация о деде Крупенике?
Г.Ч. Это информация неправильная и она не нужна.
М.Т. А отец Олега Кошевого – он в тени был?
Г.Ч. Он в 1943 году сюда приехал и после войны жил здесь. Здесь он и
умер и похоронен на кладбище. Дело в том, что они разошлись ещё в 1934 году. Он
женился и она вышла замуж за Кашука. И как зачастую бывает между супругами в
разводе – вражда… А человек он – самый порядочный, Василий Федосеевич,
работал бухгалтером на шахте N21 имени Олега Кошевого. Жена у него учительница, в первой школе
работала. А ещё раньше она учила Олега.
М.Т. А у него ещё дети кроме Олега были?
Г.Ч. Нет.
М.Т. Он стареньким уже умер, его папа?
Г.Ч. Стареньким.
М.Т. А он не ездил по стране, не выступал как другие родители?
Г.Ч. Ездил. Его приглашали. Есть фотографии. И в музее он часто был,
встречался с экскурсантами.
М.Т. А кто позволял это делать, пока Елена Николаевна была жива?
Г.Ч. Это был такой период, когда с Еленой Николаевной не совсем в
ладах были, из-за комиссара Виктора Третьякевича. А потом запретили – Елена
Николаевна была против.
Читать далее >>
