В хмурую сентябрьскую ночь 1942 года возле одного из немецких аэродромов в Николаевской области приземлился парашютист. Это был парторганизатор Центрального Комитета партии Украины Николай Степанович Костюк.
   Через полмесяца Костюк добрался до савранских лесов, и уже в октябре ему удалось созвать совещание руководителей подпольных групп и объединить эти группы под единым наименованием. Так возникла Прибужская партийная подпольная организация. Она поставила своей задачей создать в Саврани в короткий срок крупные партизанские силы и начать активные боевые действия против оккупантов.
   Савранские и голованевские леса, расположенные на севере Одесской области, давно уже притягивали к себе всех, кто не мирился с оккупацией, кто стремился с оружием в руках выступить против захватчиков. Среди Необъятных Прибужских степей эти леса были единственным надежным укрытием, куда не решались заглядывать фашисты. Здесь с самого начала войны стихийно создавались и действовали разрозненные партизанские группы. Теперь эти леса должны были стать базой крупных партизанских действий.
   В Первомайск и Кривое Озеро, в Доманевку и Врадиевку потянулись тайные нити связей на Саврани. Через эти центры направлялись в леса со всех районов хорошо проверенные, надежные люди, оружие для партизан, продовольствие. Саврань стала центром парти- занского фронта, который развертывался в Прибужье,
   В Первомайске Костюку удалось наладить связь с оставленным в подполье молодым коммунистом Федором Софроновичем Загубелюком. Скромный бухгалтер из бывшего райпотребсоюза, исполнительный и тихий, он ничем не вызывал у оккупантов подозрений.
   Оккупанты превратили бывший райпотребсоюз в один из заготовительных центров, куда стекались со всей округи награбленные у населения сельскохозяйственные продукты: мясо, битая птица, яйца, молоко. В заготовительном центре все это упаковывалось и отправлялось на фронт, в Германию и Румынию.
   Федор Загубелюк, так же, как и Моргуненко, не дождался обещанных явок, документов, оружия и стал делать то, что мог. С приходом оккупантов он собрал вокруг себя группу молодежи, бывших школьников, учителей, тех, кто долгое время уклонялся от работы на оккупантов и кому они грозили репрессиями. Использовав разрешение оккупантов открывать частные магазины, Загубелюк создал на рынке свою лавку, где два надежных человека распродавали часть утаенных продуктов из тех, которые предназначались для отправки в Германию. У подпольщиков создалась солидная касса.
   Загубелюк наладил связь с городской типографией, и здесь по ночам, вместе с газетами оккупантов, его люди печатали антифашистские листовки. Загубелюк имел своих агентов даже в префектуре, где ему помогала секретарша самого префекта Голтянского .уезда румынская девушка антифашистка Виргиния Костеску.
   От Костюка Загубелюк получил задание отбирать людей в партизанские отряды, снабжать их документами и деньгами и через лесничего Головко отправлять в леса. Бывший Первомайский райпотребсоюз превратился в продовольственную и финансовую базу партизан, а скромный бухгалтер Загубелюк стал их полномочным представителем.
   А в это время Моргуненко жадно искал связи с большим подпольем. Он приноровился к своему положению постоянного поднадзорного румынских жандармов и умело находил возможности встречаться с Гречаным и Попиком и руководить действиями искровцев. Попрежнему, кроме Парфентия и Попика, никто в селе не знал о руководстве Моргуненко "Партизанской искрой" и вообще о его причастии к подпольным делам. С первых дней после возвращения в Крымку Владимир Степанович держался в стороне и от крестьян и от сельской молодежи. Он не мог поступать иначе, не рискуя навлечь на себя подозрения. Поэтому-то он и не участвовал непосредственно во всех делах молодых подпольщиков. Жандармы следили за каждым его шагом. После провала румынской школы учителя каждый день гоняли на работу, старались поставить в тяжелое и унизительное положение. Ежемесячно он теперь должен был ходить на регистрацию в жандармерию. Время от времени в чужой хате, где он поселился с семьей после изгнания из школьной квартиры, делались обыски.
   Анушку не в чем было обвинять Моргуненко. Учитель выполнял все приказы оккупантов, не дерзил, не вступал в споры и, самое главное, не искал общения с крестьянами. И все-таки Анушку боялся этого спокойного, выдержанного человека с холодным умным взглядом. Анушку чувствовал его силу, его превосходство, даже его презрение, которое он никогда не показывал, но которое можно было внезапно поймать то в коротком взгляде, то в мимолетном движении губ. Нет, лейтенант Анушку не мог доверять этому человеку, который выглядел вполне лояльным, но в котором чувствовалась затаенная и враждебная сила.
   А "Партизанская искра", руководимая Моргуненко, росла и крепла. К осени 1942 года в организации было более сорока подпольщиков. Каждый из них, в свою очередь, привлекал к выполнению различных заданий еще немало молодых патриотов. Искровцы уже имели опыт подпольной агитационной работы, собрали много оружия.
   Крымкская молодежь чувствовала присутствие в селе тайной, но организованной силы и жадно тянулась к ней. Можно было в короткий срок умножить число подпольщиков. Но этого Моргуненко опасался. Он понимал, что расширение организации может привести к стихийным действиям против оккупантов и к провалу всего дела. Нужно было искать связи с партизанами, чтобы в опасную минуту получить от них помощь и поддержку или уйти к ним в леса. Укрыться же в своей округе подпольщики не могли. Ровная степь, лишь кое-где перерезанная балочками, сделала бы юных партизан легкой добычей для врага. В лесу под Катеринкой можно было провести иногда тайное собрание, спрятать оружие, но базировать здесь партизанскую деятельность было бы безумием.
   С первого дня возвращения в Крымку Владимир Степанович начал осторожно нащупывать связи. Еще в прошлом году, используя различные предлоги, он уезжал тайком в соседние районные центры Доманевку, Врадиевку, бывал в Березовке. По его заданию Парфентий попросился однажды отвезти камень в деревню Сырово, что у самых савранских лесов, но и ему ничего не удалось узнать определенного о партизанах, кроме того, что они существуют и действуют.
   И все же Моргуненко не был забыт. В один из осенних вечеров незнакомая девушка в резиновых сапогах, в грубом парусиновом плаще, перетянутом веревкой, осторожно постучала в окно хаты, где жил Моргуненко.
   - Мне нужен Владимир Степанович, - сказала она, когда он вышел на стук.
   - Это я.
   Девушка пристально, даже несколько бесцеремонно оглядела его и только тогда тихо спросила:
   - Вы Федора Загубелюка знаете?
   - Знаю! - У Моргуненко радостно забилось сердце: с Загубелюком до войны они не раз встречались и в райисполкоме и в райкоме партии, вместе были на совещании по организации подполья перед приходом оккупантов.
   - Вам от него привет!
   - От него? А где он? - Он схватил девушку за руку, словно она могла убежать, не сообщив ему того, что он так давно, так нетерпеливо ждал. - Как его увидеть?
   - Тише! - предупредила девушка. - Где с вами можно поговорить?
   - Пойдемте в хату!
   Через несколько дней во время работы в поле Моргуненко встретился с Дмитрием и Парфентием. Юноши сразу почувствовали, что учитель скажет какую-то хорошую новость, и все-таки, когда услышали: "Мы не одни, ребята. Надо готовиться к большим делам", - едва могли удержать свой восторг.
   Не одни! Это значит, что рядом партия, несгибаемая партия коммунистов - ее воля, мужество, руководство. Это значит, что Родина знает о их борьбе, зовет их к подвигам.
   ...В один из холодных осенних вечеров в Первомайске, у дома в глухом Колодезном переулке, где проживала Анастасия Герасимовна Лескова, остановился подросток, на вид лет тринадцати-четырнадцати. Брюки его были закатаны почти до колен, на босых ногах застыли ошметки грязи. Намокшие темные кудри свисали на лоб, и из-под них сверкали быстрые черные глаза.
   Мальчик плотнее закутался в рваный пиджачишко, внимательно посмотрел в обе стороны пустынной улочки, подошел к дому и, присев на выступ фундамента под самым окном, громко заплакал. На короткое мгновенье он затихал и прислушивался, потом снова раздавался его плач.
   В доме хлопнула дверь, послышались торопливые шаги. Мальчик закрыл руками лицо и заплакал еще громче.
   - Что с тобой, мальчик? Почему плачешь? - раздался над его головой женский голос.
   Мальчик сквозь рыдания тянул:
   - Тятьку убили, мамку убили, хата сгорела. Пустите переночевать.
   Из окон соседних домов выглядывали люди.
   - Из Крымки? - спросила тихо женщина.
   - Да.
   - Ну что мне с тобой делать? - уже громко, чтобы слышали соседи, сказала Анастасия Герасимовна. - Не бросать же голодного. Пойдем накормлю, переночуешь.
   Она взяла его за руку и отвела в дом.
   Утром сын Анастасии Герасимовым Василий - он работал с Загубелюком в заготовительном центре - перед уходом на работу долго беседовал с мальчиком, а на прощанье похвалил: "Молодец. Так и передай в Крымке, что задание ты выполнил хорошо".
   Записку, которую принес мальчишка из Крымки, он спрятал в сапог и обещал передать адресату немедленно.
   Миша Чернявский сильно страдал оттого, что не вышел ростом. Ему исполнилось семнадцать лет, но многие принимали его за мальчика. Теперь невеликий рост Миши оказался очень кстати. Комитет "Партизанской искры" назначил его связным с Первомайском. Ловкий, сообразительный, смелый, он исполнял свое трудное дело, ни разу не вызвав подозрений у врагов.
   Вскоре для крымкских подпольщиков открылась и другая линия связи с Савранью - через Врадиевскую подпольную группу, руководимую агрономом Корчинским. Осенью 1942 года эта группа вместе с подпольщиками Кривого Озера, Сырова и Мазурово объединилась в Кривоозерскую подпольную организацию, связанную с парторганизатором ЦК КП(б)У Н. С. Костюком. Во главе ее встал коммунист Гуртовой, живший в селе Сырово.
   Связной с врадиевскими подпольщиками стала Даша Дьяченко. Врадиевская группа располагала румынскими паспортами, бланками для пропусков и снабжала ими "Партизанскую искру".
   Наладилась связь и с Доманевским подпольем, руководимым коммунистом Мазепой. Ее поддерживала члeн "Партизанской искры" Катя Меркушенко.
   "Партизанская искра" включалась в широкий фронт подпольной борьбы против оккупантов, организованнной на Одессщине Центральным Комитетом партии Украины.