2

Кратовские комсомольцы - члены добровольной пожарной дружины. Владимир Молодцев - крайний слева в первом ряду.

   Ударным трудом, новостройками встречала Республика Советов свою тринадцатую весну, весну 1930 года. Заводам и фабрикам, железным дорогам, электростанциям не хватало топлива. Газеты пестрели заголовками: "Победили продовольственный голод - победим голод энергетический". Уголь объявили "черным золотом", "хлебом индустрии".
   Комсомол бросил клич: "На шахты! В забои!" На зов комсомола откликнулись сотни, тысячи добро- вольцев.
   Комсомольцы Прозоровки решили обсудить на собрании статью "Комсомольской правды" "На шахты и рудники". Собрания проводили обычно в небольшой комнатушке клуба. Начинались они все с вопроса: "Кому вести протокол?" С мест подсказывали: "Антонине Бадаевой, конечно, - почерк мировой". "Все я да я",- пыталась протестовать девушка. "Игнорируешь доверие масс?" - говорили ей.
   Махала Тоня рукой, садилась к заляпанному чернилами столу, стучала по графину карандашом.
   Так началось и это комсомольское собрание, ставшее для Владимира Молодцова решающим событием в его жизни.
   ...Зачитав призыв газеты, Владимир объявил, что хочет мобилизоваться на Донбасс.
   Ребята запротестовали:
   - Кто будет секретарем? Не видим замены!
   - Замена есть. Антонина Бадаева, - сказал Молодцов и шутливо добавил: - Почерк мировой и жилка организатора есть.
   - А что? - подхватили с мест. - И верно! Пора выдвигать!
   - У меня самоотвод, - подняла руку Тоня. - Дело в том, ребята, что я... тоже хочу мобилизоваться.
   - Там не карандашиком по графину стучать - уголек долбать надо, - бросил Михаил Почаев.
   - Любишь ты, Почай, ковырнуть, а сам-то не спешишь в шахту! - вступился за Тоню Костя.
   Михаил встал, смерил Константина насмешливым взглядом, повернулся к Молодцову.
   - По-моему, я уже положил тебе на стол заявление. Прошу огласить!
   Владимир прочел заявление Почаева: "Место комсомольца - на передовой трудфронта. Прошу направить в Донбасс".
   Собрание постановило отпустить Молодцова и Почаева. Тоню Бадаеву выбрали секретарем.
   После собрания Молодцов и Бадаева остались вдвоем.
   - Когда будешь принимать дела? - спросил Володя. - Завтра?
   - А почему не сегодня?
   Володя, взглянув Тоне в глаза, тихо произнес:
   - Ну как знаешь...
   Достал "Наказ комсомольцев поселковому Совету Хрипани", стал читать по пунктам:
   - "Закончить электрификацию и радиофикацию села. Построить клуб, столовую, пожарную вышку. Открыть аптеку, произвести очистку пруда". Наказ, как помнишь, обсужден и утвержден на открытом молодежном собрании. В какую папку положить?
   Тоня спросила, не поднимая глаз:
   - А спецовки вам дадут?
   - Дадут, все дадут!
   Владимир отложил наказ, полистал ученическую тетрадь:
   - План работы юнсекции. Надо обсудить.
   - А в сапоги что лучше: шерстяные носки или портянки? - продолжала занятая своими мыслями Тоня.
   - Да ты что?! При чем тут портянки?
   Девушка смутилась: откуда знать ему, что при чем?..
   Перебрали, пересмотрели все протоколы. Скоро уже рассвет, но не хочется уходить ни Володе, ни Тоне. Они все говорят и говорят. О Барсе, который будет, конечно, скучать, о радиоприемнике, который Володя мастерил вместе с Костей.
   Сколько было возни! А с антенной? Выбрали самую высокую сосну, взгромоздили на нее длинный шест: "Делать так делать!" И перестарались: сосна от ветра качается, тонкий шест гнется. Сколько раз проволока не выдерживала, рвалась. Кому только не приходилось взбираться на сосну, даже Тоне... Будет Володе чем вспомнить родной поселок.
   Хорошо ли он все обдумал? Костик и другие ребята собираются в школу ОГПУ. Уговаривал Солдатов и Володю. Но Молодцов загадал поступить в горную академию.
   Забой, конечно, не академия, но, может, и правильнее начать с отбойного молотка, попробовать все на зубок самому. Нет, нет, именно в забой!
   Вырисовывались на фоне неба крыши домов. Занимался новый день.
   Странно, ни с кем никогда в жизни он так откровенно не разговаривал. Удивительно, как эта девушка в гимнастерке, перетянутой грубым ремнем, девушка, которую столько лет вроде бы не замечал, так понимает его...
   Уезжали Молодцов и Почаев в полдень.
   Старенький локомотив "овечка" дал свисток.
   Прощайте, Батрацкие выселки! Володя помнил их еще полупустырем. Теперь из вагона видны были ровные длинные улицы. Прозоровку переименовали в Кратово - по имени рабочего- революционера, комиссара Московско-Казанской железной дороги. Батрацкие выселки стали центром разросшегося поселка.