Огромный пылающий город, до основания сотрясаемый огнем советской артиллерии и бомбовыми ударами авиации, сфера действия которой все больше сужается, приближаясь к последнему оплоту обороны фашистской столицы — мрачному серому Рейхстагу и парку Тиргартен. Весь огонь сюда, все помыслы сосредоточены на одном, ибо взять Рейхстаг — это завершить тяжелый четырехлетний путь войны. Бои идут за дома, этажи и подвалы. Подкопы, проломы, гранаты, короткие перебежки — и передний край снова продвинулся на несколько десятков метров вперед. Тяжелое орудие на прямой наводке посреди улицы. Шнур, скользнувший в окно подвала, где сосредоточился расчет. Выстрел, и в тучах пыли от рухнувшего фасада дома мелькают серые лица: пехота взаимодействует с артиллерией. Огненная трасса из пролома в стене, и тяжелый реактивный снаряд, пу-щенный с импровизированной направляющей из обычного рельса, с ревом устремляется вперед. КП командира полка, солдаты которого ведут бой в подвале и этажом выше, очищая их от [немцев] засевших там фольксштур-мовцев. Своеобразная война, опытом которой так богаты ветераны армии генерала Чуйкова. Армии, защищавшей Сталинград и теперь штурмующей цитадель фашизма. Тяжелый и славный путь! А на улицах бушует смерч огня! 640 стволов на один километр фронта! Невиданная даже в этой войне плотность огневых средств!

Кварталы превращены в руины, среди которых отдельными островками возвышаются обгоревшие остовы и стены крупных зданий, грозящие ежесекундным обвалом, взорванные фермы мостов через каналы, гигантские провалы по всей ширине улиц, в колодце которых видны рельсы неглубокого метро. Таков Берлин последних дней войны! Пославший ветер пожинал бурю!

Последние дни войны! Они все памятны. И мне хочется сейчас рас-сказать об одном из них, дне, когда началось генеральное наступление на фашистскую столицу, первом дне Берлинского сражения.

Передо мной карта Одерского плацдарма западнее г. Кюстрин, с на-несенными на ней условными знаками, рисующими боевую обстановку тех дней. Коричневая гряда Зееловских высот, широкой подковой охватывающая горизонт и закрывающая все пути вперед, а перед ней плоская равнина. Село Рейтвейн, разрушенное предыдущими боями по расширению плацдарма, и недалеко от него небольшой треугольник: наблюдательный пункт артиллерийской батареи. Тогда я командовал взводом управления. За два дня до начала наступления проводилась разведка боем, и карта пополнялась новыми данными о системе огневых точек немцев. Задолго до этого были пристреляны реперы.

Тяжелые мартовские и апрельские бои позволили отстоять плацдарм, и теперь здесь, на «малой земле», сжата стальная пружина армий и танковых корпусов, готовая со страшной силой ударить по врагу. Плацдармы! Наша армия создавала их на западных берегах Сев. Донца, Днепра, Днестра, Вислы. И каждый раз сначала это были небольшие пятачки земли. Дорогой ценой расширялись и углублялись плацдармы и всегда не настолько, чтобы стать «большой землей». И вот, наконец, плацдарм на Одере. Предстоит последнее наступление. «Берлин 68 км», — сообщает покосившийся указатель дорог на немецком языке.

16 апреля 1945 года. В два часа ночи я получил приказ прибыть на НП командира стрелкового батальона, наступление которого должна была под-держивать и наша батарея. На бой мне было отпущено 40 снарядов. Позднее, в период боев непосредственно в городе, лимит был снят вообще.

Рация и два радиста, разведчики, короткое прощание с остающимися — и мы в пути. Незримое в ночи движение, и жизнь чувствуется на нашей стороне... Противник неспокоен. То там, то здесь тьму ночи разрывают пунктиры трассирующих пуль и «фонари» осветительных ракет на пара-шютах, которые слишком медленно опускаются. По ходам сообщения мы быстро добираемся до цели. Слишком хорошо изучена «малая земля» за дни боев по расширению плацдарма. К командиру батальона прибывают представители и других родов войск. Много техники поддерживает в этом наступлении стрелковые подразделения. Очень много. И все же полное представление о небывалой огневой мощи наших войск мы смогли получить только позднее. Здесь, рядом с передним краем, идет напряженная подготовка. Последние минуты перед боем...

В 5.00 залпами гвардейских минометов началась артиллерийская под-готовка. Резко бьют орудия и минометы, находящиеся в боевых порядках пехоты, но они не в состоянии заглушить тысячи орудий, выстрелы которых слились в ровный могучий гул, который катится из наших тылов. Земля мерно дрожит, и сзади встает сплошное розовое зарево. Работает советская артиллерия. А в это время мощные репродукторы, установленные прямо в траншеях, передают приказ, очевидный и ясный для всех: «Добить фа-шистского зверя в его собственной берлоге! Водрузить над Берлином знамя победы!» Подъем небывалый. Наступление на Берлин началось.

Артиллерийская подготовка продолжалась около получаса, после чего огонь был перенесен в глубину. Начали поступать первые сообщения о про-движении стрелковых подразделений. Первые траншеи захвачены быстро. Вспышки выстрелов и всплески разрывов выхватывают из темноты раз-вороченные и полузасыпанные окопы, разрушенные блиндажи и рваные края дымящихся воронок. Страшны результаты артиллерийского огня. Где-то справа темноту прорезают голубые снопы огня. В этом наступлении впервые в Отечественной войне были применены прожекторы, ослепившие немцев в момент первого броска пехоты. Но это справа, а у нас... Перебежали по ходам сообщения, и открытыми местами мы передвигаемся вперед. Рацию не разворачивали: слишком коротки остановки, да и огня пока не нужно. В этом и состоит наша задача: при необходимости поддержать огнем наступающие роты и взводы батальона. Светает. Над головой проносятся смутные силуэты самолетов, наращивающих огневой удар по ближайшей глубине обороны немцев.

Пройдено несколько километров, и мы вынуждены остановиться: впереди фольварк Вердер, имение какого-то гроссбауэра, кулака. Через бруствер окопа перекатываются несколько пленных немцев. Ошалевшие, чудом уцелев в царившем здесь хаосе, они садятся на дно и, не ощущая рук, лепечут: «Гитлер капут». На них никто не обращает внимания. Приходит неприятная новость: в фольварке танки. Рация давно развернута, и радисты настойчиво ищут батарею. Это очень непросто, так как эфир до предела заполнен звуками. А огонь нужен, немедленный огонь! Фольварк был заранее пристрелян нашей батареей, но как ее найти? Связь есть! «Четыре снаряда, беглый огонь!» И строения заволокло дымом и пылью. Снаряды легли очень удачно. Вскоре при содействии четырех танков фольварк был захвачен, а стальные машины рванули вперед, выходя из зоны обстрела, начатого немецкой артиллерией по зданиям, где еще находились остатки оборонявшихся немцев. Фашисты не очень-то считались со своими солдатами, когда они были обречены. Позднее, в Берлине, с целью воспрепятствовать продвижению наших войск по тоннелям метро немецкое командование открыло шлюзы на ряде участков подземной дороги, затопив в импровизированных госпиталях на станциях метро тысячи своих раненых солдат.

Однако дальнейшее продвижение не удавалось. Немцы вели плотный огонь, не давая возможности подняться ротам, которые достигли гребня небольших высот. Это был редкий по силе и интенсивности огонь, и иногда казалось, что на высоте нет никого в живых. Ранен командир стрелкового батальона капитан, Герой Советского Союза. Горело несколько наших тан-ков, а башни двух из них были сорваны взрывами боезапаса и отброшены далеко в сторону.

Командир дивизиона получил сообщение, что в лесу впереди сосредо-тачиваются танки для контратаки. Необходимо было выдвинуться к раз-битому немецкому танку на гребне, откуда лес, по-видимому, должен быть виден. С разведчиком Родионом Назаровым, который выполнял несколько необычную для него роль связиста, мы добрались до танка и забрались под него. Несколько сот метров, но именно за неоднократное восстановление связи на этом участке под минометным огнем и получил свой первый орден 19-летний Родион! Лес был виден, но готовить данные для стрельбы в этих условиях не было никакой возможности. Оставалось дать целеуказание и ждать первых выстрелов.

Снаряды легли в линию, обозначив места падения четырьмя густыми шашками дыма. Как я узнал позднее, наша батарея в это время меняла огневые позиции, и стрельба велась залпами батареи 203-миллиметровых орудий соседней бригады. Это была своеобразная корректировка, ибо би-нокль был разбит, а жестокий огонь немцев не располагал к длительным наблюдениям. Команда, не предусмотренная ни одним из наставлений: «Прицел метров на 200 меньше, огонь!» Так, после третьего или четвертого залпа, удалось пристрелять край леса, по которому и был произведен огневой налет.

В конце дня мы подошли к основанию Зееловских высот, которые на нашем участке фронта были взяты на следующий день.

Так заполнился день 16 апреля 1945 года, день начала грандиозного Берлинского сражения, завершившегося 2 мая падением фашистской столицы.

Вот что хотелось рассказать мне об одном из самых памятных дней войны.