Мы недолго служили вместе и встречались с ним раза три-четыре, но подвиг, совершенный комсоргом батальона свыше 20 лет назад, стоит перед моими глазами и поныне.

В начале января 1945 года наш 1-й батальон 1059-го стрелкового Будапештского полка 297-й Славянско-Кировоградской дивизии вел наступа-тельные бои в г. Будапеште.

Предстояло пройти через огромное городское кладбище и зацепиться за центральные кварталы Пешта — восточной части столицы Венгрии.

Перед рассветом саперы сделали проходы в стене, ограждающей клад-бище. Наша пехота пересекла трамвайную линию, через проломы в стене проникла на кладбище и, преодолевая яростное сопротивление, двигалась вперед.

Слева и справа немцы вели огонь изо всех имеющихся видов оружия. От флангового огня противника на трамвайной линии пало несколько наших воинов.

Упал и парторг 2-й-роты башкир Азнагулов, первым поднявшийся в атаку. Я находился в трамвайной будке и видел, как лежавший в семи метрах Азнагулов призывно подымал руку — подняться он не мог, но был еще живой, и мы должны были немедленно его спасать.

К тяжелораненому бросился ротный санинструктор, который пытался сделать перевязку на поле боя, но упал, скошенный вражеской пулей. Был убит и мой связной, который хотел вытащить парторга.

Я поднялся и хотел броситься к умирающему другу, но от резкого удара в плечо присел и услышал голос комсорга батальона Колио: «Не смей! Разве ты не видишь, что немецкий снайпер не выпустит оттуда тебя живым?»

Колио пришел в роту перед началом боя, беседовал с комсомольцами. Стройный и подтянутый, веселый и жизнерадостный, юный лейтенант был любимцем солдат. Сейчас он стоял передо мной с веревкой в руках. Он быстро обвязал себя веревкой, сделал петлю, которую держал в правой руке, а второй конец отдал мне.

На мои возражения Колио заявил, что он хорошо подготовленный спортсмен и сделает это лучше других, а если и будет ранен, то мы вытащим его вместе с парторгом.

В два прыжка Колио был возле раненого и быстро накинул на его ногу петлю. В это время передо мной разорвалась мина. Взрывной волной меня отбросило к противоположной стене, глаза забило песком или мелкой угольной пылью, но конца веревки я не выпустил.

С помощью телефонистов втянули в будку Азнагулова и Колио. Парторг был без сознания, лежал и комсорг. Крупным осколком ему оторвало ступню ноги. Колио жаловался, что болят пальцы, а когда мы ему сказали правду, грустно улыбнулся и сказал, что придется менять специальность. Еще раньше он говорил, что до армии выступал в цирке.

Раненые были отправлены в медсанбат, а здоровые продолжали бои.

Вот, пожалуй, и все. Считая своим долгом написать о Колио, который, возможно, не был даже отмечен за этот подвиг, я обратился к записным книжкам военных лет, но записи за время боев в Будапеште появлялись только после ранений. Командиру стрелковой роты, а потом батальона приходилось по нескольку суток подряд без сна и отдыха выполнять свои нелегкие обязанности. Записи об этом случае в книжке не было. К сожа-лению, я ничего не знаю о Колио другого, но уверен, что он остался живой и откликнется. Хотелось бы узнать о нем значительно больше.