В начале декабря 1942 года разведка отряда Короткова в количестве четырех человек основных разведчиков, это Богуславского Миши, Худо-ройского Коли, Далявского Андрея и Ивченковой Екатерины, совместно с разведчиками из отряда Естинкова, бывшего председателя Дроздовского сельсовета Башуринского района, пошли в разведку километров за 80 в Лосевский сельсовет. Там немецко-фашистские захватчики и их приспешники не давали покоя мирному населению. Ежедневно ездили по деревням и грабили мирное население. Отбирали последний хлеб и картофель. Грабили и глумились над семьями партизан и им сочувствую-щих. Часто заходили в дом партизана разведчика Халявского. Глумились над его женой. Ставят к стенке и стреляют из автоматов или пистолетов возле нее, а то разведут костер посредине поля, а детишки малые кричат и плачут. Однажды фашисты пришли и угнали жену в свой фашистский штаб, в так называемую волость, который находился в деревне Понкратово. Тем ее пытали, стегали плетками, допытывались, где муж партизан, а она им отвечала: «Не знаю я, где он есть, дома он не бывает, может быть, его и в живых уже нет», — отвечала она.

Уже были большие морозы, снег сверху моросил.

После фашистских издевательств заперли ее в холодный сарай, где она просидела целые сутки, босая и раздетая, в одном нижнем белье, голодная, без воды. Разъяренная, она осмелела, проделала в соломенной крыше дыру и в одном нижнем белье, босая, убежала домой за семь километров. Ночью на ее счастье пришел ее муж Халявский и взял ее с собой в партизанский отряд.

Разведка, побывав в Лосеве, зашла в деревню Бортники в дом бывшего секретаря Лосевского сельсовета Зайцева Ивана Степановича, угнанного в фашистский лагерь смерти. Жена Зайцева Степанида, оставшаяся с двумя малыми детишками, сообщила, что хлеба ни крошки, одна картофель, хлеб печем из одной мякины, этим и питаемся, и то фашисты грабят. Вот недавно только уехали, все грабят, отбирают последние крохи, завтра обещали быть снова. «Ну ладно, мы их встретим с хлебом, солью» — так ответили партизаны.

Разведка договорилась с отрядами Короткова и Естенкова, что отряды часов в 12 ночи прибывают в ближайшую деревню, находящуюся от деревни Бортниково километров за пять, в деревню Приголово. Разведка побывав в деревне Бортниково, зашла еще кое к кому из надежных людей, точно разузнали, просмотрели все пути, подходы фашистов и их приспешников. Проверили лучшие места, засады, где лучше подстеречь врага, так чтобы подпустить их на ближнее расстояние, а потом по ним открыть дружный огонь, чтобы гады не смогли удрать.

Разведка пошла в условленное место с отрядами в деревню Приголово и доложила командирам отрядов все точно.

Отряды двинулись быстрее в засаду, чтобы из местных семей полицаев не смогли доложить в волость о надвигающейся для фашистов грозе.

Быстро прибыв, расставили часовых около подозреваемых домов, всех входов и выходов в деревне. Наутро, только стало рассветать, часовые наблюдали по направлению, с которой стороны предполагается прибытие фашистов и их наемников. Главный наблюдатель сообщает на командный пункт: движется обоз. «А далеко?» — спрашивает командир отряда товарищ Коротков. «Да нет! — сообщает наблюдатель. — С километр, не более!». — «Много их там, гадов?» — «Пять повозок и человек 40 вооруженных». — «Ну, это нам на закуску будет! Только бы не прозевать».

Мы, партизаны, были все в полной готовности и ждали приказания командира. Уже залегли в ловкие места, чтобы лучше и сподручнее было взять врага. Вот немцы и полицаи, ничего не подозревая, движутся во всю рысь. Их подпустили метров на 50 от себя и открыли по фашистам огонь из всех видов орудия: из винтовок, автоматов и пулеметов. Фашистов мы так застигнули врасплох, что ни один из них не смог и патрона выпустить. Побросали свои подводы и пулеметы, но удрать им не пришлось, как они лежали в санях, мы всех их уложили человек 28—30 на месте, а остальных захватили живыми, связали и увезли с собой в штаб. Каждый из нас, пар-тизан, старались убить хоть по одному фашисту, отомстить за Родину, за родственников, семьи которых пострадали от их злодейских рук.

На следующий день немецко-фашистские захватчики и их приспешники, думая, что партизаны их опять караулят где-либо из этих деревень, собрав все свои силы из ближайших волостей: Пивкино, Задняя, Понкратово — двинулись на эти деревни. Зашли они в деревню Приголово и не встретив тем препятствий, стали мстить мирному населению: бить и издеваться над старыми людьми, женщинами и детьми, некоторых выводили на улицу и расстреливали на месте, деревню подожгли с одного и с другого конца, многих загоняли в хату, подпирали и зажигали дом. Так и горели живыми женщины, старики, дети, после заезжали в деревню Бортники и тоже так издевались над несчастными женщинами и детьми, потом в деревне Лосево, где много жило партизанских семей и домов. Здесь фашисты окружили всю деревню, чтобы ни один мирный житель не смог убежать от их злодеяний. К соседу партизана Халявского, старику Глебу Тимофеевичу, ворвались и стали допрашивать, пытать — говори, где у Халявского зарыто имущество, хлеб. Старик стал просить о пощаде: отпустите меня, я ничего о нем не знаю, да и нет у него ничего. Расстреляли Глеба Тимофеевича здесь же около своего дома, дом его подожгли. Потом стали творить опять свои гнусные, черные дела, глумиться и издеваться над семьями партизан. Факельщики, поджигатели ходили от дома до дома и поджигали каждый из них. От рук фашистов и их приспешников погибли в огне пожарищ семьи партизан:

Прудникова Афанасья Андреевна;

Прудникова Анна Васильевна со своим малым сыном;

Ларченкова Ирина Филипповна;

Ларченкова Марфа Ивановна с двумя малыми детьми.

Вот такую строжайшую расправу фашисты и их приспешники чинили над семьями партизан, защитников и освободителей нашей Родины. Специально было поручено уничтожить семьи партизан живьем в огне, подпирали дома поджигатели, с улицы возле домов стояли фашисты с автоматами в случае, чтобы не смогли выскочить живые люди из огня через окно. А дома старшин и полицаев оставляли.

Вот такие муки и страдания перенес наш народ от рук немецко-фашистских захватчиков, сколько погибло мирного, ни в чем не повинного народа.

Вот прошло уже двадцать с лишним лет, а я эти страдания и пытки никогда не смогу забыть. Сколько я раз попадал к фашистам, чуть ли не в лапы живым, но удавалось уйти от фашистской расправы. Потому что я их, гадов, не боялся и смерти я всегда смотрел прямо в глаза. Когда ходил в разведку, часто заходил в семью проведать, а фашистские лазутчики уже доложили, что партизан Халявский должен быть дома. Ищут, сразу ночью облава, засада. Однажды жена говорит: «Ну теперь тебе конец, куда будешь деваться? Вон сколько идет их, а ты один». Я, ничего не думая, быстро оделся и на чердак, там было много соломы. Я спрятался, забился под солому у фронтона в угол. Всюду обыскали, все переломали, залезли на чердак и ходили по соломе, пороли штыками. Мне удалось остаться в живых, да много было случаев, всех не перечтешь. Мы им, гадам, давали жизни.

Только я хочу сказать одно, что очень мало внимания обращают на нас, таких людей, которых, возможно бы, нужно отметить как-то, нас много искалеченных войной, потерявших здоровье, потерявших семьи, если и обзавелись многие новыми семьями, но старое забыть нельзя. Я потерял жену и троих детей. Сам я остался полукалекой, будучи партизаном, об-морозил ноги, сейчас на протезах. Дали мне пенсию 28 рублей. Руки есть, можно работать. Пенсию получаю 50 %, т. е. 14 руб., вот и весь тебе почет и все к тебе уважение.

Дорогая редакция «Известий», возможно, я и лишнего чего написал. Накопилось на моем сердце. Вот я и решил сразу написать за 20 лет все свои невзгоды.

С приветом к вам, бывший партизан, ныне инвалид Отечественной войны