1
Направляясь к партизанам, Зина Портнова всю ночь провела в походе. Идти было тяжело. Галя расцарапала до крови ноги, тихо плакала, с трудом ступая по тропке, усеянной хвойными иглами.
К рассвету они добрались до Шашанского леса.
Нетрудно представить их изумление, когда на месте партизанского отряда они нашли опустевшие землянки, залитые водой, и затоптанные костры.
— А где же люди? — спросила Зина у проводника-связного.
От одной мысли, что, может быть, еще придется возвращаться назад, Зину бросало в холод.
Связной стоял, прислушиваясь и осматриваясь. Острый глаз партизана заметил примятые ногами листья. Следы вели в сторону озера. Он взобрался на высокое дерево, огляделся. Над лесом, чуть правее озера, поднимался дым. Повеселевший связной спустился вниз. Ребята пошли за ним.
У партизанской заставы их задержали. Проверили пропуск,
— Куда ведешь?
— Велено к комиссару.
Маркиянов обрадовался приходу ребят. Узнав последние новости из жизни подпольщиков, он с огорчением сказал, что оставшимся в деревне юным мстителям придется туго. Временно, возможно, прервется с ними связь.
Командование партизанского отряда накануне получило от бургомистра Езовитова донесение, что из обольского и леоновского гарнизонов снаряжается отряд карателей. Фашистов ждали в боевой готовности с минуты на минуту: вот почему и пришлось перейти из лагеря на более выгодный рубеж обороны, к озеру.
— Разговор с вами короткий,— сказал комиссар.— Спиридонов, выдай ребятам карабины и по две обоймы.
— Есть выдать карабины,— отозвался высокий широкоплечий человек.
2
До поры до времени фашисты считали, что листовки, газеты, диверсии в обольском гарнизоне — это дело рук партизан, базировавшихся в Шашанском лесу. Немцы никак не могли предположить, что в этом замешаны почти дети, вчерашние школьники. В СД (служба безопасности) были уверены: стоит только очистить лес от «бандитов» (так они называли партизан), как прекратятся все беды.
К Шашанам немецкое командование стянуло регулярные воинские подразделения и артиллерию. По данным партизанской разведки, на стороне врага действовало более двух тысяч солдат. Партизан было намного меньше. Орудия противника вели продолжительный огонь по лесу, перенося его с одного квадрата на другой. Первая серьезная стычка показала руководившему операцией зондер-фюреру Отто Борману, что разгромить партизан не так-то легко. Предстояли упорные бои.
Два дня фашисты, не считаясь с потерями, непрерывно атаковали позиции партизан. Преодолевая лесные завалы, гитлеровцы то и дело натыкались на мины. Стоило им хоть сколько-нибудь продвинуться вперед, как их встречал Убийственный огонь.
Зина и пришедшие вместе с ней к партизанам ребята впервые участвовали в бою. В Зуях и Оболи они каждый день сталкивались лицом к лицу с врагом, но там не стреляли в них ни из орудий, ни из пулеметов. А тут кругом рвутся снаряды, свистят пули. Ребята стояли в траншее рядом, «кланяясь» чуть ли не каждому снаряду, проносившемуся с шипением и присвистом над их головами.
— Того гляди, шарахнет сюда,— с опаской говорила Зина.
Она волновалась, но сдерживала себя и казалась только сосредоточенной.
Где-то позади взрывом сотрясло воздух. Земля дрогнула, и в тот же миг Зина ничком упала на дно траншеи.
Почему так беспокойно стучит сердце в первом бою, хорошо знает лишь бывалый солдат. Он скажет, покрутив ус: «Храбрый не тот, кто в бою страха не знает, а тот, кто его узнал и не боится идти ему навстречу».
3
Еще одна атака была отбита. Но все знали, что враг не оставит их в покое.; Командование приказало раздать бойцам гранаты на случай рукопашной. И предупредило командиров рот:
— Без приказа не отходить!
Новая атака началась без артподготовки. Фашисты несли большие потери от огня партизанских пушек, но жертвы были и в отряде. Пуля пробила грудь командиру первой роты Михаилу Аржевникову. Могучий, как дуб, он неловко повернулся боком и упал, будто подрубленный. Вот вскинул вверх окровавленную руку командир третьей роты Егор Шмырев. Он держал дрожащую руку, словно боевое знамя, и кричал:
— Хлопцы, бей гадов!
Партизаны отбивались гранатами: берегли последние патроны. Только во второй роте короткими очередями бил пулемет.
Надвигался вечер. Бой затих. Командование отряда собрало на совещание командиров рот. Обстановку доложил начштаба Пузиков, невысокий шатен, лет двадцати двух. Затем выступил комиссар Маркиянов:
— Положение, товарищи, осложняется. Фашисты били в лоб, не вышло. Сейчас разведка установила, что каратели получили подкрепление и нас обошли с флангов. Предлагаю оставить эти позиции и через болото уйти в глубь леса. Ваше мнение?
Командиры рот молчали. Они знали, что это за болото — сплошная топь.
— Ну как?
- Никакого другого выхода у нас нет,— ответил командир второй роты.
— Правильно, товарищ Храмцов! Но тебе не придется с нами идти. Твоя рота останется. Будешь нас прикрывать. Потом оторвешься и догонишь...
— Понятно, товарищ комиссар. Но мало патронов...
— Хорошо, подкинем.
Пузиков высказал соображение о том, что ему необходимо остаться с ротой Храмцова.
— Положение, товарищи, очень серьезное,— сказал начальник штаба.— От действия второй роты зависит успех отхода всего отряда.
Петр Дмитриевич Пузиков был раньше кадровым офицером Красной Армии, окончил танковое училище. В начале войны мотострелковая дивизия, в рядах которой он сражался, в районе Могилева попала в окружение. Два месяца танкисты вели бои в тылу врага, а потом мелкими группами начали выходить из окружения, пробираясь в леса Белоруссии к партизанам.
В ноябре после тридцатисуточного перехода Пузиков Добрался наконец до родной деревни Подоры Клётчинского сельсовета. Установив связь с партизанами, он собрал немногочисленную, но сильную боевую группу, которая летом 1942 года влилась в партизанский отряд.
...Догорала вечерняя заря. Лес и землю окутывал туман. Он маскировал людей, бесшумно подтягивающихся сквозь мелколесье к болоту. Бескрайнее, оно тянулось на многие километры, и никто не мог уверенно сказать, что их ожидает. Повозки разгрузили. Все необходимое партизаны понесли на себе. Где бы боец ни шагал, оружие, патроны и харч должны быть при нем.
Позади хлопнули одиночные выстрелы. Это ввязалась в бой рота Храмцова, прикрывавшая отход. Нужно было торопиться... Переход продолжался всю ночь. Партизаны двигались след в след — гуськом. Вокруг все дышало сыростью. Под ногами колебалась почва. Шли, иногда проваливаясь выше колена. Перед рассветом ноги ощутили наконец твердую землю. На лесной поляне устроили привал. Утром перебрались через реку Оболь — приток Западной Двины, скрыто перешли железную дорогу Полоцк — Витебск и взяли направление на глухие Козьянские леса, где находился в это время штаб партизанской бригады имени Ленина.
На следующий день к полудню, во время большого привала, подтянулись остатки роты Храмцова. Прибыл и начальник штаба Пузиков. Встретив Зину, он ласково потрепал ее по плечу.
— Ну что, Портнова, понюхала пороху?
— Было, Петр Дмитриевич! — смущенно сказала Зина.
