И санинструктора Елену Крылову Павлов с трудом узнал. Вместо шинели на ней было пальто с большими пуговицами и непривычной для военного человека отделкой. Вместо кирзовых сапог туфли на высоком каблуке.

Крылова, будто угадав мысли Якова Федотовича, сказала:

— Все меняется. И Светлана уже не та. Большая стала... И детдом уже не в землянках. И школы, и детские сады.

Елена Крылова рассказала Павлову, что, придя прощаться со Светланой, увидела ровный ряд детских кроватей, чисто выбеленные стены, белые занавески на окнах. Детдом был обставлен новой мебелью, а во дворе уже вылезали из земли острые стебельки будущего цветника.

Светлана протянула Крыловой бумажку, сложенную треугольником:

— Тетя Лена, почитай!

— От кого? — спросила Крылова.

— От Птахи.

— А тебе не читали?

— Читали. Только я хочу еще раз послушать.

— «В первых строках этого письма, — читала Елена, — шлю привет нашей любимой дочке Светлане от бойцов — твоих однополчан...»

Пока Крылова читала Светлане письмо, к ним подошел мальчик, стриженный под машинку, отчего голова его казалась круглой как арбуз. Он слушал так же внимательно, как Светлана, а когда Крылова кончила читать, сказал:

— И мне батька пишет. А мамки у меня нет — убили. А ты, тетя, ее мама? Да? Ты была военная? У тебя пистолет был?

— Нет, — сказала Крылова, — у меня пистолета не было.

Мальчик ушел. А Светлана вдруг уткнулась в Еленины колени и заплакала.

<< Назад

Вперёд >>