Глава 9
В ЛАБОРАТОРИИ

   На дворе фермы, где каждый уголок так живо напоминал Соне школу, с утра гомонили рабочие, готовились к пахоте. Весь двор был завален почерневшими дышлами и ярмами, поржавевшими плугами, скрюченными боронами. Всюду валялись обрывки пеньковой упряжи, веревок, ремней.
   Агроном Николенко озабоченно бегал по двору, вникал во все подробности, распекал рабочих за медлительность.
   - Эту борону в кузню надо. Видишь, треснутая, - говорил он.
   - Выдержит...- уверяли его.
   Тогда агроном выходил из терпения, и его густой, раскатистый голос заполнял весь двор.
   - Делай, тебе говорят! Что за черт! Я вас отучу от разговоров!
   - Признаться, Андрей Игнатьевич, поотвыкли мы от такого снаряжения, - рыжебровый Андрей Полищук с усмешкой кивнул головой на рухлядь, валявшуюся под ногами.
   - Сам вижу, - примирительно сказал агроном, - да что поделаешь. Тракторов у нас нет. Мы должны и без этого показать работу.
   Он отошел.
   - Тебе показать надо, ну и показывай, а нам от этого пользы мало, -заключил Андрей и, проводив агронома глазами, стал спокойно, неспеша закручивать цыгарку.
   Все, что было возможно, Николенко собрал по селу. - Он облазил все чердаки, забрал все, что осталось, как память, о прежнем хозяйстве. Работал, не покладая рук. Нужно было оправдать доверие, оказанное ему начальством. Претор Благау благоволил к ферме, считая ее своим детищем, и всячески покровительствовал ей. По его распоряжению для опытного участка было выделено около двух гектаров самой лучшей земли. Этот участок, расположенный у берега Кодымы, находился недалеко от школы. Он был удобен тем, что в нижней, влажной его части можно было сажать помидоры, сахарную свеклу и другие культуры, а выше, на склоне, обращенном к солнцу, могли прекрасно вызревать бахчевые.
   Николенко знал этот участок земли и верил, что ему удастся привести в исполнение намеченный план. Главное - семена. Проба, недавно проведенная, показала, что семена здоровые и обещают хорошую всхожесть. На каждом пакетике было обозначено, где выращен сорт.
   Ничего не скажешь, агроном был доволен своей помощницей. Ему нравилось, что девушка быстро понимала, чего от неё требовали, и работу свою исполняла точно, аккуратно и со знанием дела.
   Правда, сначала он настороженно относился к Соне, не вполне доверял ей. Уходя из лаборатории, запирал шкафы на замок и ключи уносил с собой.
   "Кто её знает, эту девчонку, чем она дышит", - думал агроном. Он боялся хищения семян, которых могло не хватить для его рассадников.
   О политике Николенко сейчас не думал. Он считал, что советская власть не вернется и не боялся, что какая-то девчонка будет заниматься вредительством - "побоится. А что, ей плохо сейчас тут? Работает себе".
   Но все-таки первое время агроном присматривался к помощнице, наблюдал за ней. Не раз он хитро подстраивал ей всякие подвохи: уходя из лаборатории, оставлял шкафы с семенами открытыми, отмечая незаметными знаками пакетики.
   Но Соня была осторожна. Друзья советовали ей постараться войти в доверие к агроному. Многие из односельчан просили её принести щепоточку тех или иных семян для своих огородов, но Соня отказывала.
   - Не могу. У нас может не хватить семян для фермы.
   Некоторые обижались и считали, что Соня "для румын старается". А ей это было на руку.
   Не заметив за помощницей ничего подозрительного, Николенко стал доверять ей. Он теперь оставлял девушку одну в лаборатории, уходя, бросал шкафы открытыми. Поручал ей разбирать сорта семян, проращивать, вести просушку.
   Видя к себе такое доверие, Соня старалась еще больше. Но, работая усердно, девушка ни на секунду не забывала, зачем она пришла на ферму. Она видела, что задание, порученное ей подпольным комитетом, выполнить будет нелегко. Тут все нужно продумать до мельчайших подробностей, чтобы в случае удачи не возбудить никаких подозрений. Тем более, что семена были испытаны на всхожесть самим агрономом, и об их непригодности нечего было думать.
   И вот наступил вечер, когда Николенко сказал своей помощнице:
   - Завтра придешь пораньше. Начнем протравливать семена.
   Девушка почувствовала, как по спине пробежали мурашки и чаще застучало сердце.
   - Завтра? - переспросила она машинально, лишь бы не молчать, лишь бы не выдать своего волнения. Завтра решалась судьба её задания.
   - Хорошо, я приду рано, - не слыша своего голоса произнесла Соня. Потом на один миг у нее мелькнула мысль, что нужно о чем-то спросить, о чем-то важном, о чем же, о чем? Она мучительно напрягала память, но вспомнить не могла. Соня остро чувствовала, что без этого вопроса не обойтись.
   - Что я у вас хотела спросить, Андрей Игнатьевич? - проговорила девушка, как бы про себя.
   - Не знаю, что-нибудь насчет протравки, наверно?
   - Да. Чем будем протравливать? - поспешила спросить Соня.
   - Сулемой. Это лучшее средство. Некоторые семена, правда, придется протравливать формалином, ну, например, корнеплоды. Они очень нежны и сулемой их дезинфицировать нельзя, могут погибнуть.
   Соня попрощалась и вышла. У калитки, наконец, вспомнила, что нужно взять справочник, и вернулась. Николенко закрывал уже на замок лабораторию.
   - Андрей Игнатьевич, я хотела попросить у вас "Справочник агронома". Он вам не нужен до завтра?
   - Нет, я и так помню, - самонадеянно улыбнулся он.
   - Хочу почитать, кое-что вспомнить.
   Подавая помощнице справочник, агроном покровительственно прогудел:
   - Почитай, почитай. Это полезно. Когда-то и я в него заглядывал.
   - Спасибо, - поблагодарила Соня и, прижав к груди серенькую книжечку, спешно побежала домой.
   Весенняя безлунная ночь опустилась над Катеринкой. Темными бесформенными кучами проступают из темноты уснувшие хаты. Только в двух маленьких окошечках теплится тусклый желтый огонек. Фитиль в лампе подкручен до маленького, еле видного язычка. Соня перелистывает страницы книжечки и взгляд её останавливается на черных жирных буквах: "ДЕЗИНФЕКЦИЯ СЕМЯН".
   Густые стрельчатые брови девушки нахмурены, губы сжаты, большие серые глаза бегают по строчкам:
   "Раствор сулемы следует составлять таким образом: на один литр воды нужно всыпать один грамм сулемы и хорошенько помешать, чтобы порошок растворился.
   Увеличение обозначенной здесь пропорции сулемы может повлечь за собой умерщвление семян, то есть потерю всхожести". Соня перестала читать. Мысль лихорадочно работала.
   - Если вместо одного грамма сулемы да всыпать на литр, допустим, два. На один литр два грамма. - Она повторяла про себя эти слова несколько раз, чтобы крепко запомнить.
   - Как просто: взять и вместо одного грамма всыпать два. И все в порядке. Как просто, удивительно просто, - шептала она. - Хорошо, что я догадалась взять справочник... А Парфентий говорил: "Комитет на тебя надеется". Надейтесь, товарищи!
   Соня потушила лампу, но еще долго не могла уснуть в ее воображении рисовалась лаборатория, банки с раствором, семена. Пристальный взгляд холодных серых глаз агронома. И голубые смеющиеся глаза Парфентия. Потом вдруг все исчезало и открывалось черное, бесплодное поле. Ни одного ростка. И глаза агронома, в которых плещется тревога. "Два вместо одного",-подумала еще раз девушка и уронила голову на подушку.
   Утром она пришла рано, как было велено. Агроном уже был на месте. На столе стояла большая стеклянная банка, на три четверти наполненная водой. Николенко сидел против окна и отсыпал из пакетика на чашечку весов кристаллический порошок. Это и была сулема.
   Соню бросило в жар. Задуманное предприятие провалилось.
   - Ну, давай сюда поближе,- сказал агроном,- займемся.
   Девушка, с трудом сдерживая отчаяние, придвинулась к столу.
   - Тут десять литров воды. И в них нужно всыпать столько же граммов сулемы. Так там написано? - ухмыльнулся он, кивнув на карман Сони, откуда торчал краешек справочника.
   - Так, - пролепетала она.
   Агроном положил на одну чашечку весов клочок газетной бумаги, на другую бросил два медных пятачка вместо гирек и, тщательно взвесив сулему, высыпал порошок в воду.
   - А теперь хорошенько помешай, - приказал он помощнице. И, спрятав сулему в шкаф, запер на ключ.
   Расстроенная неудачей, Соня начала работать. Она рассыпала по мешочкам семена, осторожно вскрывая пакетики. Их было много, с разными надписями. Тут были и помидоры, выращенные знаменитой краснодарской опытной овощной станцией "Маяк", и бирючекутские арбузы и дыни, и всевозможные семена Государственного майкопского рассадника овощных культур, рассадника, стяжавшего мировую славу.
   Сердце Сони сжималось при мысли, что все эти бесценные семена должны пойти румынским помещикам. Нет, она не должна допустить этого.
   Она воспользовалась моментом, когда агроном вышел, открыла справочник, нашла раздел "Дезинфекция" и быстро стала читать.
   "... семена в мешочках опустить в стеклянный сосуд с раствором сулемы и держать ровно пять минут. Задержка семян в растворе может привести к умерщвлению их, к потере всхожести".
   Угасший было проблеск надежды снова вспыхнул.
   "Значит, если вместо пяти минут семена продержать десять, то они погибнут, не взойдут", - думала она.
   Только бы представился такой случай, а она продержала бы не десять минут, а целый час, чтобы уж наверняка. Но выпадет ли такой случай? А вдруг агроном сам будет наблюдать за протравкой и не отойдет ни на шаг? Что тогда? Снова неудача и, уж кажется, окончательная,
   
   Николенко принес пятиминутные песочные часы и поставил на стол.
   - Вот точно по ним и будем. Семян много, их придется опускать партиями по несколько мешочков.
   Он сам опустил в банку с раствором первую партию мешочков и по часам вынул. Затем проделал то же самое со второй партией.
   - А теперь продолжай. Только следи за часами, ни минуты больше, - строго и наставительно сказал он.- И как только вынешь из раствора, сразу на промывку.
   Агроном проследил, как протравила помощница еще одну порцию.
   - Вот так и продолжай.
   Когда Николенко ушел, Соня опустила следующую партию. И вот побежала тонкая, бесшумная ниточка золотистого песка.
   Когда песок высыпался из верхней воронки в нижнюю, Соня, не вынимая из банки семян, перевернула часы. Она волновалась. Руки её дрожали. Напряженно вслушивалась она в малейшие шорохи в коридоре. Ей почему-то все время казалось, что агроном стоит за дверью и вот-вот войдет. Но, к счастью, агроном не входил. Она успела еще раз перевернуть часы, не вынимая мешочков.
   Соня не помнит, сколько прошло времени. Она переворачивала песочные часики по несколько раз на каждую партию опущенных в сулему семян. И когда все приготовленные семена были протравлены, Соня опустила в раствор те мешочки, которые были протравлены в присутствии агронома.
   Николенко вернулся в лабораторию, когда все уже было сделано.
   Соня, подавляя волнение, возилась над просушкой рассыпанных по столам и по полу семян.
   - Ну как, все в порядке?
   Боясь повернуть к агроному лицо, девушка как можно спокойнее откликнулась:
   - Все хорошо, Андрей Игнатьевич.
   Николенко осмотрел все, одобрил работу и сказал:
   - Теперь вылей раствор подальше на дорогу и ступай обедать.
   Соня схватила тяжелую банку с такой легкостью, как будто она была пустая, и выплеснула раствор. Затем она быстро оделась и, только когда вышла за калитку, почувствовала, что сильно устала после огромного напряжения. В ушах стоял звон, руки и ноги дрожали от слабости. Она шла, слегка пошатываясь, но счастливая и гордая. Если верить справочнику, то семена погибли. Ферма провалится, и это сделала она, Софья Кошевенко.
   О последствиях она не думала.