Это было 9 февраля 1943 года.

Над Доном опустились сумерки. Мороз крепчал. С большой осторожностью рота приблизилась к разъезду Большой Лог и залегла у железнодорожного полотна в ожидании команды о наступлении на станицу Аксайскую.

Успокаивая свою робость, фашисты поливали огнем и насыпь, и все поймище. От разрыва мины осколком в голову был ранен сержант Аненков Иван Петрович. Сознание вернулось лишь утром, когда ярко светило холодное солнце. Захлебываясь огнем, где-то рядом строчили два вражеских пулемета. К раненому подполз боец: «Вы ранены, товарищ сержант? Я вас перевяжу». Но не так-то легко, оказалось, сделать перевязку, когда с возвышенности правобережья Дона простреливалось поймище. Боец лег на спину, подтянул себе на грудь голову раненого и в промежутках, когда умолкал пулемет, делал один-другой виток. Голове, сдавленной бинтом, стало легче. «Товарищ, населенный пункт нами взят?», — спросил сержант.

Но ответа не последовало. Боец под ним был убит, в одной руке сжав остаток бинта.

На насыпи показался пьяный немец. Волоча по снегу автомат, он кричал на ломаном русском языке: «Русь, сдавайся... капут...» Аненков дал короткую очередь и скатился в воронку. Немец упал. Пулеметная трескотня еще больше усилилась. У сержанта в диске автомата ни патрона. Без движений лежать — стынет тело. «Надо ползти, только ползти, — говорил себе боец. — До бурьяна не так много, а там Комплиция, свои...»

Не дополз до рощи Комплиции сержант. Сперва пулей обожгло левую, потом правую ногу, третья попала в бедро. Тело сразу отяжелело, перестало повиноваться. Еще раз Аненков увидел солнце, окаймленное морозной короной. «Что я успел сделать? Как прошла моя жизнь?» — думал боец, оставшийся наедине со смертью.

...Родился в суровом 18-м году в с. Коповка Пензенской обл. Уже в 36-м добровольцем уехал восстанавливать Дальнефтьстрой. В 37-м, когда страна особенно ощущала недостаток в древесине, с группой комсомольцев-активистов был переброшен в Хорский леспромхоз, где проработал год. Потом армия. Стал моряком-минером Амурской военной флотилии. Когда страна горела в огне, бойца Аненкова никак не устраивали робкие вылазки японцев. Он просился на передовую. В 1942 году просьба старшины первой статьи и некоторых его товарищей, наконец, была удовлетворена. Так он попал в 13-й полк 3-й стрелковой гвардейской дивизии. Первый бой принял под Сталинградом, в станице Васильевке. Затем — Антоновка, Красноармейск, Котельниково, Ремонтненский район. В хуторе Позднеевка Веселовского района был принят в ряды коммунистической партии. Очистили от фашистской пакости Богаевск, подошли к Аксаю...

Разрывная пуля, попав в левую руку выше кисти, прервала мысль.

В совхозе «Реконструктор» в Боковском бараке жили старики Шаламовы. У них была старшая дочь Люба с сынишкой Толей и младшая дочь Валентина.

Старик несколько раз делал попытку пробраться к раненым, но «ничейную» землю обстреливали и немцы, и наши. А тут еще и внук не отстает. Опасно брать его с собой. Тогда было Толе всего где-то лет семь-восемь. Нервно ходил по комнате старик. Он знал, что есть раненые, что они просят помощи. «Дедушка, ты куда?» — спросил Толя, когда увидел, что тот оделся, почему-то за пазуху сунул красный бабушкин платок. «Водички принести».

Вышел старик из барака и по протоптанной в снегу тропинке стал спускаться вниз. Толик быстро набросил телогрейку и побежал посмотреть, не обманул ли его дедушка.

Старик Шаламов остановился у колодезя, опустил на снег ведра, огляделся. Немецкие посты остались за бугром. Миновал железнодорожное полотно. Из рощи раздались выстрелы. «Принимают меня за переодетого немца», — говорит старик и из-за пазухи выхватил красный платок. Стрельба прекратилась.

Первым Шаламов увидел бойца с погонами сержанта. Окровавленные руки выкинуты вперед, на ногах застывшая кровь, снег алый. Тяжело вздохнул старик и пошел дальше.

А Толя сел на телогрейку, смело скатился с горки, перебежал через полотно и остановился около сержанта. Как мальчик определил, что у этого израненного человека в серой шинели, потерявшего так много крови, в груди еще бьется сердце, еще теплится жизнь? Толя тогда объяснить не мог. Он снял с себя телогрейку и, сколько смог, прикрыл ею бойца. Леня Фисько, Саша Топоров и другие ребята прибежали с санками. Так Аненков Иван Петрович был доставлен на квартиру Шаламовых. Семь дней боец пробыл в их семье, постоянно чувствуя на себе заботу хозяев, соседей. Толя стал настоящей нянечкой. Из своих рук он кормил картошкой, рассказывал дяденьке сказки, услышанные от бабушки. Старик где-то доставал газеты, читал у койки.

Когда на Аксай была разминирована дорога, Аненкова доставили в госпиталь, расположенный в школе № 2. Бабушка Шаламова, чтобы лучше было лежать бойцу, подарила свою перину. И сколько потом хороших людей встречал Иван Петрович!

Спасая жизнь, врачи ампутировали обе ноги ниже колен. Врач тогда так и сказал: «У вас, товарищ, заражение крови. А вам жить надо...» В Ростове, когда город сильно обстреливался, шофер получил приказ доставить сержанта в Батайск. «Ну, браток, —- говорил шофер, — если удастся нам вырваться отсюда, значит, ты под счастливой звездой родился». И вырвались.

Ночью Батайский госпиталь бомбили. Над койкой Аненкова нависли металлические балки потолка. Единственная уцелевшая стена сильно содрогалась от разрывов бомб. И в это время у постели больного появилась девушка лет семнадцати. Она осторожно стряхнула с одеяла кирпичи, штукатурку, укрыла потеплее. Потом подошел мужчина. «Он курит?» — «Да», — наугад ответила девушка. Мужчина положил на постель раненого две пачки папирос и приказал девушке быть здесь до утра.

Много еще госпиталей повидал Аненков. А когда выписался, решил ехать жить туда, где он потерял обе ноги, все пальцы рук.

Старики Шаламовы хорошо помнили бойца, которому спасли жизнь. Обнимая Ивана Петровича, хозяин говорил: «Вы уж простите меня. Не хотел я вас подбирать. Посчитал убитым. Вас спас Толик. Он стоял тогда у ваших ног, плакал и просил: "Деда, давайте его первым увезем..." А сам-то он дрожал в одной рубашонке».

Снова хорошими друзьями стали инвалид Отечественной войны и мальчик по имени Толя.

Но вскоре семья Шаламовых уехала как будто бы в Донбасс.