Анна Петровна Остроумова-Лебедева, русская художница, выдающийся мастер видовой гравюры, коренная ленинградка, как истинный патриот своего города, не покинула Ленинград в блокадную зиму 1941 - 1942 годов. Она продолжала писать свои акварели и работать над «Автобиографическими заметками» -размышлениями о времени, искусстве, своем пути в нем. В годы войны она создала графическую серию с видами блокадного Ленинграда.

Из ее воспоминаний о войне и о блокаде: «Писала часто в ванной комнате. Положу на умывальник чертежную доску, на нее поставлю чернильницу. Впереди на полочке - коптилка. Здесь глуше звучат удары, не так слышен свист летящих снарядов, легче собрать разбегающиеся мысли и направить их по должному пути. Окружающие тяжелые события, мои страдания были полным контрастом той счастливой полосе моей жизни, которую я в то время описывала и которая так давно была мною пережита. Я очень счастлива, что родилась в Петербурге, и что вся моя жизнь прошла в нем. Продолжаю писать мои "Автобиографические записки". Сейчас мне это тяжело дается. Всех волнует один и тот же вопрос: "Уезжать ли?". Я хочу остаться. Твердо хочу остаться на все страшное впереди. Голова кружится от утомления и слабости, но я скрываю свое состояние и усердно пишу, внутренне терзая себя за плохое качество работы. Никакого нет подъема. Старательно проветриваю комнату, чтобы не заболеть от запаха масляных красок, который всю жизнь не переносила. Мне против воли пришлось перейти на акварельную живопись. Работала очень настойчиво, стремилась овладеть акварельной техникой так, чтобы мне легко и свободно можно было делать вещи живописного значения. Меня увлекла чистая акварель, то есть живопись без белил, где роль белил выполняет бумага. Теперь об акварельной кисти. Она ведь близкий друг художника, исполнительница его воли. На ее кончике - сердце художника».

Анне Петровне часто предлагали покинуть Ленинград, но всякий раз она отказывалась, потому что, по собственному признанию, «кожей приросла к его стенам». Остроумова-Лебедева гордилась, когда ее называли патриоткой, когда писали с фронта незнакомые люди, восхищающиеся ее творчеством, и когда в 1942 году ей присвоили звание заслуженного деятеля искусств. Художница своим творчеством будто протестовала против чудовищных условий блокадной жизни, сознательно не хотела изображать любимый город в огне пожарищ. На знаменитой гравюре 1942 года «Не тот квадрат» во время бомбардировки Ленинграда мальчики безмятежно ловят рыбу в Неве на фоне неизменно прекрасной панорамы города. Литографированные открытки А. Остроумовой-Лебедевой, неустанно прославлявшей немеркнущую красоту родного Ленинграда, пользовались особой любовью на фронте и в тылу.

В промерзлых комнатах дома № 38 по улице Герцена, где помещался Ленинградский Союз советских художников, шла своя особая, напряженная жизнь. Просторный старый дом с двумя высокими залами для выставок, с большими, некогда светлыми мастерскими стал неузнаваем. В комнатах на втором этаже были сооружены нары, топились печки-«буржуйки», горели тусклые коптилки. Слабое пламя выхватывало из тьмы худые бледные лица, бросало пятна колеблющегося света на столы, заваленные бумагой, красками, карандашами, робким теплом согревало застывшие пальцы. Руки в перчатках с трудом держали кисти, замерзавшие краски приходилось отогревать дыханием. Но художники работали. Работали с поразительной для изможденных людей энергией, упорством, страстью.

Мастера изобразительного искусства не только рисовали, писали этюды, но и лепили, хотя по своей специфике труд скульптора нуждался и в материалах, и в условиях работы, обеспечить которыми в те тяжелые дни, казалось, было невозможно. Истинными шедеврами стали работы, посвященные сражающемуся народу, скульпторов А. Петошиной, В. Драчинской, Т. Кирпич-никовой, А. Гунниус, Т. Линде, В. Гущиной. Каких усилий стоило сохранить произведения, выполненные тогда в пластилине и воске, их не всегда удавалось перевести в гипс. К сожалению, многие работы погибли, иные «перевоплощались» из-за недостатка материала в другие произведения.