Узники, соседи по камере, с которыми он провел не один день в фашистском застенке, называли его Лексой. О нем им было известно немного, так же как и ему о них. Камеры Маргит Керут были не тем местом, где ведут расспросы и открывают друг другу душу. Слова о себе там не имели значения. Отношение к человеку определялось по тому, как он вел себя, оказавшись лицом к лицу со сворой тюремщиков.
Лексу водили на допросы почти ежедневно, к нему применяли весь комплекс изощренных методов воздействия, на что в специалистах в хортистской охранке недостатка не было. Все пытки Лекса переносил молча. Первое время им занималась контрразведка венгерских фашистов, затем по его делу из Германии прибыли высокопоставленные чины гестапо.
То было время, когда во всех странах Европы, оккупированных гитлеровцами, интенсивно работали десятки радиопередатчиков, настроенных на московскую волну. Этот поток шифрограмм, посылаемых в эфир неуловимыми корреспондентами, нацисты называли "красным оркестром". Гестаповцы требовали от Лексы сведений о тайных радио-станциях и о том, кто из видных деятелей коммунистического движения находится в подполье на территории Венгрии и Закарпатья. Но ни допросы "с пристрастием", ни заискивание перед заключенным не дали никаких результатов. Лекса не назвал ни фамилий, ни адресов, ни явок.
О его личности в тюрьме ходили разные слухи. Одни полагали, что он - пленный советский генерал, другие говорили о нем как о русском разведчике, арестованном едва ли не в резиденции самого Хорти. Толки были разные, но сходились узники в одном: кто бы ни был этот человек, воля у него железная, выдержка необыкновенная, товарищ он верный, на такого можно положиться всегда. Наверное, только один среди заключенных, секретарь ЦК Венгерской Компартии Золтан Шенгерц, хорошо знал, кто такой Лекса в действительности и почему столько "внимания" ему уделяют тюремщики. Но Шенгерц сам был за решеткой и ничем не мог помочь товарищу.
...Лекса шел в свой последний путь.
Если бы одному из узников не посчастливилось впоследствии вырваться из Маргит Керут и дожить до наших дней, могло случиться, что и поныне мы бы ничего не знали о по-следних минутах Алексея Алексеевича Боркашока, секретаря Закарпатского краевого комитета Компартии Чехословакии, кандидата в члены Политбюро ЦК КПЧ, депутата чехословацкого парламента тридцатых годов.
В селе Лазищина, что на Раховщине, в кабинете директора школы В. С. Молдавчука хранится объемистая папка с документами. В ней собраны письма, авторы которых обра-щаются друг к другу только на "ты", по старой партийной привычке. Коммунисты из Венгрии, Сербии, Черногории, Украины вели длительную переписку, чтобы выяснить, кто же был заточен в Маргит Керут вместе с товарищем Лексой, кто может рассказать о нем, о его последних днях перед казнью. Даже мертвые принимали участие в "перекличке". "Дьердь Голдман, скульптор, которого потом убили в тюрьме, очень тепло отзывался о Борканюке",- говорится в одном из писем.
| Вперёд >> |