члeны штаба разбились на смены, заботясь о том, чтобы тройки-четверки не знали друг друга, чтобы по окончании работ, сняв комбинезоны, люди тщательно отряхивались от земли. Главной трудностью по-прежнему оставалась нехватка воздуха. Проходчики ушли уже метров на двадцать, и хлопчатобумажный мех, сколько его ни качай, бессилен подать воздух на такое расстояние.
   Действуя лопатой, Полетаев переворачивался с боку на бок, стараясь лучше подрубить грунт, чтобы удобней было ставить стойки и выкладывать досками потолок и стенки. Афанасий чувствовал подступающую слабость. Черт возьми, этак чего доброго впадешь в забытье! Вдруг его осенила мысль: прорыть отдушину. В самом деле, чего бояться? На поверхность выйдет небольшая дырка, мало ли таких во дворе?
   Он лег на спину и сверлил потолок. Гриша Федоров, принимающий землю, с удивлением смотрел на забойщика, не от головокружения ли начал рыть вверх? Догадался, когда в тоннель хлынул желанный воздух.
   А у Полетаева родилась уже новая идея. Около прорытого отверстия он стал откапывать площадку - "передаточную станцию", куда будет поступать земля для отправки в котлован и где можно разминуться при движении по тоннелю. Если такие "станции" делать через каждые двадцать метров, циркуляция воздуха будет обеспечена, скорость проходки возрастет.
   Правда, о маскировке на поверхности следует позаботиться, но это сделает Макаров. Санитар Макаров ранней весной разбил на дворе лагеря огород, с большим трудом раздобыв на кухне для посадки картофель, а через полицаев - семена редиски. Постоянно копаясь на грядах, он одновременно по заданию Лопухина наблюдал за тем, что делалось на дворе, и предупреждал обо всем, что могло угрожать работам в подкопе. Пленные и охрана привыкли к тому, что санитар ревностно оберегает огород от посторонних и прогоняет тех, кто пытается пройти напрямик через его владения.
   Обратил на него внимание и Роут. Когда Роман объяснил эсэсовцу, чем занят санитар, он рассмеялся:
   - Пустая затея! Как только появятся овощи, их немедленно разворуют.
   И больше уже не интересовался чудаком-огородником. Это позволило Макарову тщательно маскировать отдушины, в которые для предотвращения обвалов вставляли обрезки водопроводных труб.
   Понемногу вербовка забойщиков продолжалась. Их отбирали члeны пятерки, штаба и сами "шахтеры", а потом утверждал Лопухин. Как-то Антон Востриков рассказал старшему врачу о санитаре Сусанове:
   - Члeн партии с сорокового года, начал войну на границе. Участвовал в обороне Одессы, Севастополя. Видно, что смелый и честный парень. Раненые уважают его.
   - Что ж, под твою ответственность. Бери его к себе в напарники.
   Люди выявлялись и в беседах, которые частенько вели у койки капитана Н. И. Липскарева, лежавшего на втором этаже.
   Изучением врачей Роман занимался сам. После его бесед в тоннель спустились врачи В. М. Щеглов, М. Ф. Иевлев и Г. Л. Лукаш. "Шахтерами" стали санитары А. А. Шоста, П. Н. Брюх, Н. В. Климов, В. Шишкин.
   Отряд забойщиков вырос до двадцати человек. Работы пошли в три смены. Но плохо стало с освещением. Карбид и камфорное масло кончились, один литр растительного масла получили из кухни, но и оно было на исходе. "Выручили" немцы. В разгар лета они дали в лагерь электричество.
   Алексей Чистяков и Игнат Лукин взялись провести свет под землю. Отыскали места, где незаметно можно было снять провод, а потом разработали план проводки. На помощь им пришел врач Васплий Щеглов. В стенке угловой комнаты на втором этаже выбили канавку у самого пола, ввели в нее провод и прикрыли плинтусом. Далее провод упрятали в паропроводную трубу и спустили в тоннель.
   Закончив проводку, Чистяков со своей сменой дал рекорд: прошли более метра забоя. Почин его смены явился началом соревнования. Как ни старались, рекорд чистяковкой смены так и не был побит, но он звал измученных людей к ускорению работ, ведь каждый день промедления - это лишний день смертельного риска.
   Через повара Бешекова Лопухин старался подкармливать забойщиков.
   Как-то старший врач пошел по этажам проверять состояние больных и раненых. Среди них есть с ранением глаз. Нужно пригласить глазника Драгомирецкого, бывшего главного окулиста Приморской армии, попавшего в плен под Севастополем. С помощью врача Щудило он успешно провел уже много операций, спас зрение десяткам пленных.
   (*В 1946 году были найдены сотни историй болезни, которые Г. А. Драгомирецкий замуровал в стене блока перед тем как его увезли в Германию.)
   
   Но главная беда - дизентерия. С этой болезнью пленные поступали к Роману из всех блоков. Лечить больных было нечем, кроме марганцовки и дубовой коры, врачи не располагали никакими лекарствами. Да разве могли помочь лекарства, когда люди питались баландой из гнилой картошки и хлебом с опилками?
   В эти тяжкие дни славутской подпольщице Вале Коробко удалось передать в лагерь весточку от партизан: они просили устроить побег врача-хирурга. Лопухин, посоветовавшись с товарищами, предложил уйти Чамокову. у которого имелся пропуск на выход из лагеря. Чамоков, однако, с недоверием выслушал предложение Лопухина, очевидно, сомневался в его серьезности и попросил время на размышление до утра следующего дня. Но утром он не пришел во второй блок, как было условлено. Не видели его и на территории лагеря. Роман встревожился, через врачей пытался узнать, куда исчез Чамоков. Но выяснить ничего не удалось.
   Подкоп держал в постоянном напряжении, то и дело там что-нибудь возникало. Правда, все практические дела успешно решал Кузенко, но доставалось и Лопухину. Вот вбежал санитар Макаров.
   - Солдат сейчас с овчаркой шел,- торопливо заговорил Евгений.- По картошке черт его понес. Ну, овчарка учуяла людей, уткнула морду в отверстие вентиляции, вдохнула воздух и зарычала.
   - А солдат что? - тревожно спросил Роман.
   - Он, конечно, подошел. Я одним глазом на него косил, делал вид, что прополкой занят. Заглянул, наверное, принял за крысиную нору, пошлепал собаку, дескать, дуреха ты и пошел.
   - Ну, и хорошо, что овчарка умнее фашиста оказалась. Продолжай наблюдение.
   - А все-таки, Роман Александрович, работу под землей надо бы вести потише,- сказал уходя Евгений.- Когда близко стоишь, слышишь.
   Вопрос не новый. Но решить его нелегко: то и дело встречается каменистый грунт. В качестве предупредительной меры в угловой комнате второго этажа создали сигнальный пункт. Отсюда хорошо просматривался участок тропы, по которой курсировала охрана от первого до третьего блоков и далее до кузни у внешнего забора. Завидев приближавшегося охранника, дежурный по трубам бездействующего парового отопления подавал сигнал в подземелье. Шахтеры тотчас приостанавливали работу до сигнала "отбой". Обычно в сигнальной дежурил Николай Иванович Липскарев, уже ходивший на костылях.
   Вскоре надвинулась новая, куда более серьезная опасность. От надежных людей Роман узнал, что один из полицаев, желая выслужиться, донес коменданту лагеря: поговаривают, якобы во втором блоке роют подкоп. Комендант вызвал Роута. Эсэсовец отрицал версию полицая. Тем не менее комендант распорядился прокопать по двору траншею. Трасса ее как раз должна пересечь линию подкопа.
   Роман собрал пятерку. Как это ни тяжело, а решили предполагаемое место пересечения траншеи и подкопа забивать землей.
   Трудно было сдержать беспокойство. Липскарев удвоил внимание, Макаров, стоя среди своих посевов, ворчал, что губят зачем-то урожай.
   Выбрав момент, подошел Макаров, наклонился и тихо шепнул Роману: "Глубина не более полутора метров". Прекрасно! Значит, опасность невелика, пройдут выше: ведь подкоп идет на глубине более двух метров.
   Когда опасность миновала, Роман понял, чего стоило ему самообладание.
   - Ляг, Рома, и постарайся уснуть,- посоветовал Павел Кузенко.
   Но разве сейчас уснешь!
   Несколько успокоился лишь после встречи с Роутом. Только что проведенный в блоке тщательный обыск результатов также не дал. Эсэсовец, невольно ставший помощником в сооружении "метро", имел торжествующий вид.
   Комендант приказал арестовать полицая за то, что ввел его в заблуждение.
   Все это, конечно, на руку, но Лопухин еще раз строжайше напомнил: конспирация и бдительность! Не повторить горькой неудачи житомирцев.