Через два дня после этих событий Одуха рассказал Михайлову о том, что полиция едва не арестовала Алексея Иванова, когда тот шел в Славуту. С большим трудом ему удалось уйти от погони. Михайлов в свою очередь сообщил о гибели Коломийчука и Карплюка.
   - Паршивое дело, Федор Михайлович,- нахмурился Одуха,- это уже не случайность. Смотри, что получается: о Коломийчуке, Иванове и Карплюке знал Муза - и все они попали под удар. Кстати, где сейчас Муза?
   - Послали его в Нетишин, проверить дела в местной полиции и на мельнице.
   Одуха недоверчиво хмыкнул:
   - В Нетишине два с половиной полицая, а мельница работает на немцев, выполняет какой-то срочный заказ для армейских интендантов. Боюсь, что твой Муза - предатель.
   - Почему тогда не арестовали меня? Почему на свободе Захаров и Андреев?
   - Если бы я это знал! Можно только гадать. Может быть, Косович хочет сам раскрыть подполье, не прибегая к помощи гестапо по примеру Зощука, чтобы показать немцам, на что он способен. Это одно. Второе, Муза, вероятно, всех не назвал - боится. Ясно одно - полиция основательно зацепила подполье. Тебе надо уходить.
   - Не горячись. Если допустить, что ты прав...
   - И допускать нечего!
   - ...Тогда выход одни - немедленно уничтожить Косовича и Музу, и все нити порвутся.
   - А если знают немцы?
   - Не думаю. Но на всякий случай надо предупредить всех, чтобы были осторожны. А Косовича можно убрать завтра вечером - он будет на свадьбе у полицая - там его и шлепнем. Пойдет Гоголь, после этого немедленно уходит в лес, надо будет встретить. Дальше: пошлешь связного в Аннополь, пусть свяжутся с Тарасовым и не- медленно ликвидируют Шепетовецкого. Вот все.
   - А ты, Федор Михайлович?
   - Что я? Предупрежу Захарова и Андреева, буду осторожней, в случае чего подамся в отряд. Но очень нежелательно это делать, надо выиграть хотя бы несколько дней, иначе сорвется дело с "гросслазаретом". А есть возможность устроить побег большой группы, человек пятьдесят, может, и больше. Я думаю, что Косович постарается проследить, кто связан со мной, а на это нужно время.
   - Так-то оно так. Только это - игра с огнем. Смотри, как бы не сгореть.
   - Знаю, Антон. В случае чего, на тебя вся ответственность. Главное отряд, но не забывай и подполье. Тут твои первые помощники - Тосик, Горбатюк, Василий Яворский, Дмитриенко, Понелев. Кстати, через полчаса должен подойти Тосик. Решим еще один важный вопрос. Ты посиди.
   - Слежки нет?
   - Нет. Я предупредил Зимарева, Белого, Машу и других ребят, в случае если появится кто на территории больницы,- предупредят.
   Михайлов присел на кровать, задумался. Разумнее всего последовать совету Одухи и уйти в отряд, но тогда сорвется подготовка побега большой группы пленных, могут попасть под удар связанные с ним подпольщики, нарушатся связи. Неужели это провал? Страшно, но если убрать Косовича и Музу, то и гестапо вряд ли что сделает. А после в лес - начинать новый этап борьбы. Тяжеловато ему придется, сердце совсем отказывает, рана иногда болит так, что хочется кричать, нервы расшатаны до предела.
   Осторожно постучали в дверь. Маша Власюк впустила Антона Яворского. Он молча пожал руку Одухе, вопросительно посмотрел на Михайлова. Тот коротко рассказал о создавшейся обстановке и принятом решении. Затем Михайлов вывинтил из крышки стола три шурупа и, подняв фанеру, извлек карту Украины и юго-восточной части Белоруссии. Одуха и Яворский подвинулись ближе.
   - Ну вот что, товарищи, я снова возвращаюсь к затронутому недавно вопросу: без связи с Большой землей дальше оставаться нельзя. С оружием и боеприпасами дело неважно, надо срочно раздобывать их, иначе затормозится рост отряда. Я уже не говорю о местном населении и о "гросслазарете" - не использовать такой богатейший резерв просто преступно. А мы пока не можем их вооружить. Это же смех - пришел ко мне Маиько с мелкокалиберным наганом. Ну что он сделает с этой мухобойкой? И наконец, последнее: у нас огромная подпольная сеть, ее с успехом можно использовать для разведки в пользу Красной Армии, и в этом направлении уже кое-что сделано, а передать разведданные некуда, опять-таки нет связи и рации. Что будем делать?
   Яворский, как школьник, поднял руку. Михайлов не-заметно усмехнулся:
   - Ну, давай, выкладывай, что надумал!
   - Надо пробираться через линию фронта и доложить командованию о нашем подполье и отряде. Они могут прислать самолет, сбросить радиста и рацию, а заодно оружие и все остальное.
   Михайлов покачал головой.
   - Это очень сложно, практически говоря, почти неосуществимо. Немцы сейчас начали наступление на юге. Фронт далеко и добраться до него очень и очень трудно. Да как еще удастся перейти на другую сторону?
   - Что же вы предлагаете?
   - А вот что. В Белоруссии, приблизительно в районах Туров, Бобруйск, Гомель действуют сильные партизанские отряды, этого не в силах скрыть даже немецкая пропаганда. Мне приходилось слышать в разговорах немецких офицеров, что к партизанам регулярно летают самолеты с Большой земли, сбрасывают оружие и различное снаряжение, даже совершают посадки на их площадках. Вот туда и надо направить группу на связь. Они доложат командованию о наших делах, нуждах и запросах, получат задание и общую ориентировку, тогда о нас будут знать в Москве и помогут оружием, дадут рацию. Это самое основное.
   Одуха задумчиво посмотрел на карту, почесал подбородок:
   - Мы уже толковали, но, по-моему, тоже сомнительное дело, Михайлович. Смотри, какие там леса - удастся ли найти этих самых партизан? А если без толку проходят?
   - Я думал об этом. Тогда группа продолжит маршрут - от Гомеля на Брянск - в Брянских лесах тоже немало партизан. Ну, а если уж и этот вариант не удастся, тогда придется переходить линию фронта. Кстати говоря, в тех районах его будет легче перейти. Больше ничего не придумаешь. Оставаться оторванными от командования Красной Армии нельзя, мы не сделаем и половины того, что можем сделать. Итак, ваше мнение?
   Одуха и Яворский согласились.
   - Тогда надо наметить маршрут, состав группы, старшего и немедленно приступить к подготовке.
   После долгих споров наметили маршрут: Славута - Берездов - Олевск - Туров - Копчевичи - Бобруйск - Гомель - Брянск. На связь решили послать девять человек во главе с Манько и Кузовковым, вооружив их самым лучшим оружием из того, что было в отряде, и снабдив продуктами. Одуха предложил включить в состав группы Швалленберга и, кроме того, захватив где-нибудь на шоссе грузовик, двигаться на нем, пока это возможно, чтобы быстрее выполнить задачу.
   Прощаясь с Михайловым, Одуха задержал его руку:
   - Слушай, Федор Михайлович! Надо тебе уходить от греха подальше! Чует сердце, что-то знает Косович и его братия!
   Михайлов нахмурился:
   - Антон, не паникуй. Ты же знаешь, что мы готовим в "гросслазарете". Уйду я - и все сорвется к чертям, в больнице у меня десяток хлопцев, тоже под удар попадут. А главное, попробуем убрать Косовича. Получится, и уходить незачем, а нет, тогда смотаю удочки. Ну, ладно, отправляйся, дел много. А ты, Тосик, немного задержись, есть еще разговор.
   Проводив Одуху, Федор Михайлович вернулся к Яворскому.
   - Тосик, тебе тоже надо собираться в путь.
   - Житомир?
   - Нет, брат, в Киев. Надо проверить, почему от них нет связного. Почему молчат столько времени? Выезжай побыстрее, сейчас подполье вступает в новый этап - активной вооруженной борьбы, нам нужны не только оружие и боеприпасы, но и дельные советы, ориентировка. В Киеве побывай на Подоле, по тем же адресам.
   Подробно проинструктировав Яворского, Федор Михайлович, приоткрыв дверь, посмотрел на Власюк. Маша едва заметно наклонила голову.
   - Ну, Тосик, давай прощаться, пора идти.
   Яворский пожал руку Михайлову:
   - До свидания, Федор Михайлович! Надеюсь, что после моего возвращения все будет хорошо.
   - Я тоже на это надеюсь, но смотри, если со мной что случится - тебе возглавлять подполье, у тебя все нити в руках. Одухе хватит дел в отряде, пока отряд маленький, но ведь это только начало. Помни, там сейчас главное, поэтому все подполье должно работать на отряд, помогать хлопцам чем только можно. Дальше - население и пленные - здесь ты тоже все знаешь. Вот и все, пожалуй. Будь осторожен.
   Еще раз пожав руку Антону, Михайлов легонько подтолкнул его к двери.