Ранним утром четырнадцатого июня в дверь хаты Анны Охман тихонько постучали. Анна приоткрыла дверь, увидела невысокого молодого парня, про себя отметила: "Правду сказал Федор Михайлович - симпатичный хлопец!" Строго спросила:
   - Что надо?
   - Прислал Федор показать дорогу в лес. Я Алексей Манько.
   - Здравствуй, Леша, говорил о тебе доктор. Сейчас пойдем.
   В лесу беглецы встретили Одуху и лесника Соколенко.
   Обменявшись несколькими словами с Охман, Антон Захарович приветливо сказал:
   - Ну, хлопцы, зараз двинем в лесные хоромы. А ты, Нюся, возвращайся домой. Где ваши остальные?
   - Недалеко, километра полтора. С ними Станислав.
   Услыхав имя Швалленберга, Анна обернулась и вопросительно посмотрела на Мапько, Одуха усмехнулся:
   - Иди, иди! Никуда не денется твой Станислав.
   Анна сердито сверкнула глазами и, не ответив, быстро пошла по тропинке. Одуха что-то тихо сказал Соколенко, тот зашагал вперед. Остальные по одному двинулись следом. Кузовков поежился, задел куст, роса попала за воротник. Как хорошо в лесу! Не верится, что два часа назад были опостылевшие блоки лагеря, выкрики конвоиров... Неужели все это позади, и он снова возьмет в руки оружие, будет бить врагов? На плечо ему опустилась рука - низенький худощавый человек, встретивший их, насмеш- ливо сказал:
   - Смотри под ноги, а то лоб разобьешь! Успеешь еще намечтаться. времени хватит.
   Вскоре встретили Швалленберга, Шантаря, Симона Кодакндзе, Сидненко, Друяна, Казбека, Софиева. Одуха внимательно оглядел свой маленький отряд, отпустил Соколенко и вместе со Шваллепбергом повел людей на базу. Шли молча, беглецы то и дело оглядывались по сторонам - не верилось, что все обошлось, что вот-вот не настигнет погоня. Наконец, на маленькой полянке остановились. Одуха присел на траву, показал рукой, чтобы садились остальные. Кузовков, присмотревшись, увидел несколько замаскированных крыш землянок.
   - Ну вот мы и прибыли на место, хлопцы. Здесь наша штаб-квартира.
   Выдав партизанам винтовки и патроны, несколько гранат, Одуха назначил и проинструктировал охрану, оставив за себя Софиева, и ушел в село: надо было держать связь со Славутой, чтобы в случае погони принять меры.
   Между тем в Славуте готовилось прочесывание леса. Узнав о побеге военнопленных, гауптман Планк вызвал Бушуева и, выяснив, что, кроме переводчика, бежали несколько благонадежных и заслуживающих доверия красноармейцев, пришел в страшную ярость, избил Бушуева, пригрозил расстрелять. Догадывался, что это не просто побег, а нечто большее - то, о чем предупреждал гебитс-комиссар Ворбс. Поменяв пленных, удалось сорвать какие-то важные планы подполья, но уцелело, очевидно, его руководство, и одним из руководителей, несомненно, был его переводчик! Планк скрипнул зубами: если эти бандиты будут захвачены позже, когда уже успеют причинить вред и выяснится, что они были доверенными лицами коменданта лагеря - ему не сдобровать. Почему не ушел Бушуев? Ведь они жили вместе с Софиевым. Говорит, что не знал, не имеет никакого отношения к побегу и вообще никогда не был в близких отношениях с Софиевым. Так ли это? Что делать? Организовать прочесывание с помощью славутских полицаев? Дать в помощь своих солдат?
   Стоп! Кажется, есть выход - в последнем разговоре с Ворбсом шла речь о том, что военнопленные, набранные из лагерей в казачью часть, закончили подготовку и их решено использовать для карательных операций. Вот и надо в разговоре по телефону предложить Ворбсу использовать казаков для прочесывания.
   Через несколько минут Планк почтительно докладывал гебитс- комиосару:
   - Господин оберштурмбанфюрер! Я не сомневаюсь, что мы сегодня же выловим беглецов и расстреляем, но я осмелюсь предложить вам привлечь к операции казаков - это будет для них экзаменом, можно проверить, как они умеют действовать в лесу. Тем более что опасности абсолютно никакой - беглецы не вооружены. Иначе я бы не осмелился вас тревожить по такому пустяку. Слушаю вас! Да, в качестве проводников можно использовать славутских полицейских. Прикажете возглавить мне? Будет командовать обер-лейтенант Эрлпнгер? Слушаюсь, господин оберштурмбанфюрер! Хайль Гитлер!
   
   ...Антон Захарович проснулся от резкого стука в окно, вскочил с постели, осторожно приподнял занавеску. У хаты стоял Яковчук. Одуха впустил его, запер дверь.
   - Здравствуй, Иван. Что стряслось?
   - Михайлов передал: вчера вечером в Славуту прибыло две сотни казаков из Шепетовки, с утра, предположительно в восемь, начнут прочесывать лес. Надо принять меры.
   Антон Захарович глянул на ходики: половина шестого.
   - Добре. Скажи Нюсе, чтобы шла ко мне.
    Охман застала Одуху уже одетым. Антон Захарович сунул в карман пистолет, запасную обойму и, торопливо дожевывая кусок хлеба, сказал:
   - Через два часа из Славуты пойдет облава - казаки и полицаи. Передай Станиславу, чтобы брал оружие и немедленно шел в отряд. Ребят предупреди: сидеть по хатам и не шататься без толку по лесу. Ленька ушел па место?
   - Да, со вчерашнего вечера там.
   - Ну тогда все, я пошел.
   ...Вечером Алексей Иванов, улыбаясь, докладывал Михайлову:
   - Буквально в трехстах метрах от нас прошли эти самые казаки и не заметили. Впрочем, им теперь другую облаву придется делать: своих собственных беглецов вылавливать! Ребята из сел передают, что несколько десятков казаков во время облавы разбежались. Один из них в Хоровице предлагал винтовку и обмундирование в обмен на гражданскую одежду и продукты". А в Бараньем рассказывали, что группа казаков, человек восемь, с оружием шла в сторону Шепетовки.
   Федор Михайлович уже знал о несдачах облавы и о том, что каратели недосчитались многих своих. Наверное, среди беглецов были и люди, которых он в свое время посылал в Шепетовку.
   - Надо было связаться с этими ребятами, Леня.
   - Ищи теперь ветра в поле!
   - Ладно, я сам этим займусь. Завтра ночью часа в три приходите за оружием. Передашь Антону, он знает куда. Как устроились в лесу?
   - Нормально, жить можно. Ребята рвутся в бой, да и мне тоже хочется в дело.
   - Дела всем хватит, скоро получите команду.
   
   ...К мосту через Горынь подошли пять человек. Долго прислушивались, вглядывались в темноту. Все спокойно.
   Связав в узелки одежду, Софиев и Манько вошли в воду. Вот они скрылись в темноте. Сильный всплеск - кто-то оступился... Снова тишина. Медленно тянется время...
   - Ну, все в норме. Пошли, ребята!
   Иванов и Сидненко спустились к реке.
   - Прохладная водичка,- проворчал Сидненко и поежился.
   - Ничего, Макс, привыкай! Еще не раз таким манером купаться придется.
   На противоположном берегу их встретили Софиев и Манько. Быстро оделись, проверили пистолеты. Алексей с завистью покосился на "ТТ" товарища, у него был мелкокалиберный наган и Манько резонно считал, что хотя у него и лежало в кармане полсотни патронов в коробке из-под конфет, толку от такого оружия мало. К больнице добрались без приключений, перелезли через низкий забор, спрятались в тени кустов. До назначенного срока осталось минут пятнадцать.
   - Смотри, тезка, клубника! Давай подзаправимся.
   Иванов нагнулся и стал шарить по грядкам. Манько последовал его примеру. Послышались осторожные шаги. Манько выпрямился, сунул руку в карман,
   - Что это за воры орудуют?
   - Свои, Федор Михайлович.
   - Вижу, что свои. Вас двое?
   - Четверо. Двоих в посадке оставили.
   - Сходи за ними, Леня.
   Вскоре подошли Софиев и Сидненко. Приставили лестницу к чердачному окну кухни, вытащили семь винтовок и два ящика патронов. Расспросив о положении с питанием и одеждой, Михайлов приказал Иванову прибыть через два дня, чтобы договориться об отправке в отряд гранат, листовок и медикаментов.
   Партизаны благополучно вернулись в отряд.