На подполье один за другим обрушились удары. Началось с совещания боевиков, призванных оказать поддержку восстанию в "гросслазарете". Проводил его в заброшенном домике Бонацкий. На улице дежурил Иван Макаренко. Собравшиеся сидели на полу. Выслушав Бонацкого, члены боевой группы стали вносить предложения, предлагая наиболее подходящие способы действия. Макаренко несколько раз заглядывал в окошко и кивал головой: все в порядке. Роман поднялся, отряхивая колени:
   - Расходимся, хлопцы! Через четыре дня соберемся, Карташев сообщит, где. Надо еще...
   Бонацкий не успел договорить: послышался топот множества ног, отчаянный выкрик Макаренко:
   - Тикай, хлопцы! - и тут же звук удара, падения тела, громкая ругань и пистолетный выстрел. Роман бросился к окну, вышиб сапогом раму и выскочил на улицу, следом еще кто-то, едва не сбив его с ног. Наперерез бросился полицай, Бонацкий с ходу ударил его ногой в живот, полицай согнулся и, выронив пистолет, сел на землю, хватая ртом воздух. Роман, не оглядываясь, перемахнул через забор, услыхал за спиной крики, еще несколько выстрелов.
   Скрытно пробрался в больницу и прямо к Михайлову, почти с порога объявил о несчастье. Ни один мускул не дрогнул на лице Михайлова.
   - Плохо дело, - сказал он и тут же распорядился: - Домой не ходи. Скажи Белому, Вите Зимареву, Оксане, чтобы следили за всем и в случае чего предупредили. Пригласи ко мне Любу Цыганкову и Жору Музу, только побыстрее.
   Впервые Роман видел руководителя в момент острого напряжения и по достоинству оценил его самообладание. В ожидании Музы (полицай явился часа через два) он сохранял внешнее спокойствие, решая текущие больничные дела.
   - Почему не предупредил? - строго спросил он Музу.
   - Я ничего не знал. Косович собрал два десятка полицаев и сразу на задание.
   Судя по рассказу Музы, никого из восьми собиравшихся боевиков полицаи не знают. Двое погибших (Макаренко и Карташев) были без документов. Неясным оставалось, откуда начальник полиции узнал о сборе, кто ему мог сказать? Во всяком случае, Бонацкому задерживаться в Славуте нельзя. Об этом еще раньше шел разговор, нужен свой резидент в Грицевском районе.
   Прощаясь, Роман долго жал руку Федора Михайловича. Кто знает, удастся ли свидеться?
   Вслед за этим последовала новая беда: в "гросслазарете" неожиданно сменили внутреннюю охрану из русских и украинских полицейских, большая часть которых была завербована в организацию и должна была принять участие в вооруженном выступлении. Полицаев отправили в Шепетовку, в "казачью часть". Потом из рабочей команды отобрали сто человек, погрузили в эшелон и увезли, судя по слухам, в Новоград-Волынский. Почти все эти люди состояли в подпольной организации.
   План восстания, с таким трудом подготовленный подпольем, рушился, и Федор Михайлович понял, что это неспроста. Софиев, которому удалось на несколько минут заскочить в больницу, с надеждой смотрел па Михайлова. Что делать? Немедленно начинать выступление? Теперь оно не удастся, нарушена не только организация, немцы сменили систему охраны, установили на вышках дополнительные пулеметы. Провал? Тоже не похоже, никого не арестовали, не было допросов. Лопухин, Софиев, Бушуев и Кузовков по-прежнему пользуются доверием.
   - Придется подождать, Саша. Передай Лопухину, здесь что-то неспроста. Если сейчас выступим, наверняка погубим все дело. Надо разобраться в причинах и тогда принять решение.
   В этот же день из Шепетовкн пригнали шестьдесят пленных и такое же количество направили в Шепетовку из славутского лагеря, на другой день еще пятьдесят человек отослали в Житомир и получили сто человек из Новоград- Волынского.
   Чтобы разобраться в происшедшем, вечером собрались у Захарова на "день рождения". Кроме членов подпольного комитета, Константин пригласил своего "приятеля", немецкого унтера, наблюдавшего за работой медицинской комиссии. "Гостя" накачали до невменяемости и в сопровождении Николая Белого отправили восвояси. Федор Михайлович проинформировал комитет о создавшемся положении. Долгое время все молчали, затем Одуха заговорил:
   - Неприятнейшая история. Придется все начинать сначала, но гораздо осторожнее и скрытнее. С гестапо шутить не приходится. Да и не можем мы гарантировать, что Ворбс не проделает через какое-то время такого же фокуса. Наверное, надо продолжить работу по организации побегов через больницу и другими способами и начинать активные действия своими собственными силами - беглецы из "гросслазарета" будут пополнением.
   - А на мой взгляд, - перебил его Антон Яворский,- надо на время прекратить всякую связь с лагерем, иначе жди беды.
   - Сложить руки?
   - Не утрируй, тезка. Надо лупить полицаев, немцев, срывать работу на предприятиях и железной дороге, совершать диверсии. А с лагерем займемся попозже.
   - Я не согласен с тобой, Антон, - сказал Василий Яворский. - Прекратить связь недолго, а вот попробуй ее заново наладить! Другое дело организовать побег руководству подполья, благо, что большинство из них в доверии у немцев, а связь держать только через врачей- военнопленных.
   Гоголь, расстроенный провалом плана восстания, разработке которого он отдал столько времени и сил лишь выразительно пожал плечами и вопросительно посмотрел на Михайлова. Федор Михайлович молча выслушал всех, задумчиво потер лоб и, грустно улыбнувшись, сказал:
   - Ну вот что, господа военный совет, как ни досадно, о восстании в ближайшее время нечего и думать. Однако с лагерем связь прерывать нельзя, наоборот, надо ее всячески укреплять, и если придется выводить оттуда руководителей, то надо своевременно создать новые подпольные группы с новым руководством. Спасать людей всеми способами - паша постоянная задача. Будем бить врага по самому больному месту, по железной дороге. Если бы удался наш замысел в лагере, мы бы имели большой партизанский отряд. Но этого не получилось, тем не менее мы должны создать отряд! Подпольщики ограничены в действиях, поскольку большинство из них на легальном положении, многие имеют семьи, так просто не исчезнешь. Другое дело партизанский отряд, пусть сначала небольшой. Если такой отряд к тому же будет опираться на разветвленное подполье, он будет грозной силой для врага. Во время подготовки выступления в "гросслазарете" мы уже многое сделали. Какое-то время потребуется на подготовку, но затягивать нельзя. Что касается подпольной работы, ее надо продолжать и усиливать. И листовки и вредительство на предприятиях и спасение людей от угона в рабство, хозяйственные диверсии, но добавляется еще помощь партизанам и разведка. Разведывательные данные потребуются не только нашим партизанам, но и командованию Красной Армии, когда она будет приближаться к нашим краям.
   "День рождения" закончили поздно ночью, придя к единогласному решению: готовить базу для будущего партизанского отряда в районе лесного села Хоровицы, недалеко от Стриган. За, основу отряда приняли стриганскую подпольную группу, которую пополнили славутскими товарищами и беглецами из "гросслазарета",