В конце декабря 1941 года над больницей неожиданно нависла опасность. В доме напротив ее разместились немецкие мастерские: столярная, слесарная, сапожная, швейная. В мастерские через больничный двор ходили охранники из "гросслазарета", гестаповцы, солдаты и офицеры гарнизона. Долго ломали голову руководители подполья, пока не нашли выход.
   Федор Михайлович вызвал к себе Иустину Бонацкую, которая недавно оформилась на работу сестрой-хозяйкой венерологического отделения и одновременно выполняла обязанность связной с группами бывших военнопленных. Усадив ее и сев напротив, главврач, подчеркивая каждое слово, заговорил:
   - Немецкие мастерские нам, что кость в горле. Не выживем их - быть беде. Я поручаю вам ответственное дело. И опасное, - Михайлов осторожно открыл спичечную коробку. Иустина невольно отшатнулась - в коробке были вши. Михайлов жестко усмехнулся, закрыл коробку и продолжал: - Немцы как черт ладана боятся тифа. Надо будет разбросать вшей в мастерских и в жилом помещении. Вряд ли они будут разбираться - тифозные вши или нет - наверняка уйдут! Как ты смотришь на это задание?
   Иустина теребила край халата, поглядывая на коробку, и, вздохнув, тихо ответила:
   - Что ж поделаешь, раз надо - сделаю. Бабы наши кое-что в этих мастерских заказывают, вот и я с заказом схожу.
   Через несколько дней немцы поспешно вывезли мастерские, приколотив на двери доску с надписью: "Тиф".
   Подполье пополнилось еще несколькими людьми, которых разыскали Бонацкий и Антон Яворский. Одним из них был Николай Белый.
   Направляясь па работу утром, Ромуальд Апполинарьевич обратил внимание на молоденького паренька в шинели, нерешительно топтавшегося у дверей поликлиники. Наметанный взгляд Бонацкого определил: бежавший из плена. Подошел сзади и хлопнул по плечу парня:
   - Здорово, служивый! Чего мнешься у дверей?
   Парень исподлобья посмотрел на Бонацкого и, встретив открытую улыбку, нерешительно улыбнулся в ответ:
   - К врачу, захворал сильно.
   - Это можно. Заходи, подожди немного.
   Устроив парня, назвавшегося Николаем Андреевичем Белым, на прием, Бонацкий познакомился с ним и вскоре узнан его историю.
   Белый участвовал в боях под Ровно, Новоград-Волынском, Житомиром. Попал в плен, бежал из ровенского лагеря, стал пробираться к линии фронта. В пути простудился и заболел, его приютил железнодорожный рабочий Мордашко на Миньковском переезде, в двух километрах от Славуты. Когда немного оправился, перебрался в Славуту, где сейчас проживает нелегально. Решил продолжить путь к фронту, да вот снова заболел. И, наконец, поведал Роману самую большую тайну: в лесу он нашел большую пачку листовок, очевидно, сброшенных с самолета.
   Бонацкий нетерпеливо прервал:
   - Где они у тебя?
   - С собой,- и Белый достал из-под рубахи несколько листовок. Это было обращение к украинскому народу писателей Александра Корнейчука и Ванды Василевской, призывавшее оказывать сопротивление оккупантам, организовывать партизанские отряды и диверсионные группы.
   Бонацкий доложил Михайлову о парне и показал листовки. Федор Михайлович заинтересовался и приказал привести к нему Белого. Они поднялись на второй этаж хирургического отделения, где был кабинет Михайлова. Бонацкий предупредил:
   - Говори все, чтобы не спрашивал, а сам лишних вопросов не задавай. Понял?
   Осмотрев больного, Михайлов предложил ему работу дезинфектора.
   - Да я ж в медицине ничего не смыслю.
   - Сейчас важнее смыслить в другом.