Семья Михайловых. Слева направо: дочь Тамара, жена Мария Тихоновна, Ф.М. Михайлов, дочь Нина, мать Мария Петровна с Мишей. 1939 г. Славутский роддом, где до войны работал Ф.М. Михайлов

   Михайлов все чаще думал о бывшем военном городке, что рядом с больницей. До войны в нем дислоцировалась кавдивизия. Теперь немцы устроили лагерь для раненых и больных военнопленных. Наверно, их там тысячи. В городе ходят рассказы об ужасах лагерной жизни. Михайлов и сам видел, как ежедневно из ворот лагеря выезжала телега, доверху нагруженная трупами. Тащили ее сами пленные, те, кого завтра ждала такая же участь. "Гросс-лазарет Славута цвай, лагерь 357" - так именуют лагерь фашисты. Главные резервы борцов, несомненно, там, но ключей от лагеря пока нет.
   Как-то ранним утром прибежала Маша Власюк:
   - Главврач прислал. В "гросслазарет" вызывают вас.
   Собираясь, Михайлов лихорадочно думал, зачем он понадобился в лагере военнопленных? Уж не для того ли, чтобы упрятать его за колючую проволоку? Но почему этого не сделали сразу? Скрыться? А что дальше? Нет, надо идти, вероятно, причина вызова иная.
   Шел быстро. Маша едва поспевала за ним. У входа в больницу стояла легковая машина. Уж не гестапо ли?
   В кабинете главврача сидели двое. Немецкий солдат развалился на стуле, далеко вытянув длинные ноги. Другой - Михайлов не поверил своим глазам - молодой черноволосый парень был одет в опрятную шерстяную гимнастерку со знаками отличия на петлицах - младший лейтенант Красной Армии. Такого среди пленных Михайлов еще не встречал.
   - Я - старший переводчик коменданта "гросслазарета" Софиев,- представился он.-Господин штабарцт, или, по-нашему, военврач второго ранга Борбе, главный врач лагеря, вызывает вас по неотложному делу.
   - Зачем я понадобился господину Борбе?
   - Этого я не знаю. Случайно слышал, что речь идет о каком-то раненом.
   В "гросслазарете" их встретил грузный пожилой мужчина с обрюзгшим лицом. На мундире - железный крест и какой-то не известный Михайлову значок. Немец заговорил, глядя в сторону. Софиев выслушал его, пере- вел:
   - Господин штабарцт сожалеет, что пришлось неожиданно прервать отдых господина Михайлова, но обстоятельства потребовали этого. Тяжело ранен гауптман Кроне. Оба наших хирурга сейчас в Ровно. Есть хирурги среди военнопленных врачей, но им не могу доверять. Господин Михайлов же, судя по отзывам, хороший специалист.
   Михайлов молча поклонился. Его повели к раненому.
   Ранение оказалось тяжелым: пуля пробила левое легкое и засела в тканях. Федор Михайлович хотел было спросить, при каких обстоятельствах получено ранение, но, встретившись с настороженным взглядом Борбе, промолчал.
   Михайлов попросил стетоскоп, тщательно выслушал пациента, нахмурился: сердце не ахти. Обернулся к Борбе, посапывающему за спиной:
   - Ручаться полностью за успех операции невозможно - раненый потерял много крови, сердце слабое. Я мог бы взяться за операцию, но поймите мое положение: что будет со мной при неудачном исходе? Я беру на себя очень большую ответственность - ведь это немецкий офицер и не в малом чине.
   Борбе внимательно выслушал переводчика. Конечно, гауптман не очень-то важная птица, но, если он умрет, это неважно отзовется на его репутации. Надо попробовать- этот русский, кажется, опытный врач. Ну, а если неудача, можно будет обвинить его же. И окончательно решившись, штабарцт сказал:
   - Будем делать операцию.
   Михайлов раскусил немца - "хочет выйти сухим из воды за мой счет". Но выбора не было.
   - Не будем терять времени. Предлагаю оперировать в нашей больнице. Там операционная оборудована и мне привычнее. Чего не хватит для операции, вы дадите. В частности, нужна кровь для переливания. Ассистировать желательно немецкому врачу.
   - Согласен! Ассистировать буду сам. Сейчас дам распоряжение и едем в больницу. Машина у подъ- езда...
   Через полчаса оба врача были в операционной. Щелкнули, обхватив запястья хирурга, резиновые перчатки. Борбе отодвинулся, уступая место. Михайлов посмотрел в лицо раненому, кивнул сестре:
   - Наркоз!
   Через несколько минут сестра тихо сказала:
   - Больной уснул.
   Михайлов протянул руку за скальпелем. Он работал быстро, а ассистент был неопытен и неловок. Хотелось послать его ко всем чертям.
   Операция длилась часа полтора. Наконец, Михайлов положил иглу.
   - Все! Можно увозить!
   Борбе рассыпался в похвалах, уверял, что никогда не забудет услуги Михайлова, что он заслуживает награды. Федор Михайлович улыбался, благодарил, а сам думал: "Что запел бы ты при неудачном исходе? А вообще получается оригинально - наши бьют фрицев, а я их ставлю на ноги. Впрочем, этот наверняка отвоевался..."
   - Так вы говорите, что я заслуживаю награды? - улыбнулся Федор Михайлович. - Ловлю вас па слове.
   Штабарцт выжидательно посмотрел на переводчика, а тот с залетной неприязнью - на Михайлова, Федор Михаилович пояснил:
   - Как вы думаете, мог бы я работать главврачом этого богоугодного заведения?
   Софиев посмотрел на врача: так и переводить?
   - Скажите просто больницы, а то не поймет!
   Борбе закивал:
   - Разумеется, разумеется!
   - Прошу походатайствовать о моем назначении на эту должность. А я в долгу не останусь...
   Борбе одобрительно потрепал Михайлова по плечу:
   - О, вы далеко пойдете! Надеюсь, что в дальнейшем мы найдем с вами общий язык. Что касается вашей просьбы, непременно займусь.
   Провожая немца, Михайлов пропустил его немного вперед, переводчик шел сзади. Неожиданно обернувшись, Федор Михайлович натолкнулся на ненавидящий взгляд. Он удивленно поднял брови. Но взгляд переводчика уже по-прежнему был безучастным. Михайлов успел подумать: "Ну и артист! Надо к нему присмотреться".
   Раненый поправлялся. Через неделю Михайлова вызвал бургомистр и объявил о назначении его главврачом больницы. Федор Михайлович сдержанно поблагодарил за доверие, отметив про себя, что по сравнению с первой встречей обращение Гиласа резко изменилось: бургомистр разговаривал с ним как с равным, даже шутил. В этот же день Михайлов решил нанести визит Борбе.
   Штабарцт благосклонно выслушал благодарность Михайлова, заверив, что он и впредь будет оказывать услуги коллеге.
   - Впрочем, господин Михайлов, услуга за услугу! Я имею некоторые планы по отношению к вашей больнице.
   - Рад быть полезным вам, господин Борбе.
   - Вы, наверное, обратили внимание, что в лагерь почти ежедневно прибывают большие партии пленных. С одной стороны, это очень приятно - доблестные войска фюрера добивают остатки большевистских банд и захватывают много пленных, но есть другая сторона - большая скученность вызывает вспышки эпидемий сыпного тифа и других болезней. Русские так неопрятны! Почти все страшно завшивели, а проводить обработку их мы не имеем возможности. Чтобы предотвратить распространение эпидемии, надо изолировать больных. Я хотел бы помещать больных в инфекционное отделение больницы. Ваше мнение?
   - Вы нравы, но меня тревожит одно обстоятельство. Инфекционное отделение больницы расположено на отшибе, а пленные - есть пленные - кто поручится, что некоторые из них не попытаются бежать? Отвечать же придется мне.
   - Охрану мы обеспечим, но в ней не будет особой необходимости, большинство ваших пациентов в таком состоянии, что вряд ли их надо охранять.
   Михайлов закурил сигарету, предложенную Борбе, и, минуту подумав, сказал:
   - Я согласен. Сегодня же осмотрю отделение, намечу палаты. Но, господин штабарцт, как я обеспечу уход за больными? Медперсонала в больнице очень мало, мы едва справляемся с обслуживанием населения. Придется просить вашей помощи.
   - Что вы можете предложить?
   - Среди военнопленных есть врачи, фельдшеры, санитары. Можно выбрать из них наиболее лояльных и послать на работу в больницу.
   - Ваше предложение заслуживает внимания, но этот вопрос может решить только комендант лагеря обер-лейтенант Гарбауэр. Вам надо будет познакомиться с ним. Вы теперь наш сотрудник и некоторые вопросы придется решать с господином Гарбауэром. Это будет несколько позже. А сейчас осмотрите инфекционное помещение и завтра доложите мне. Я закажу вам пропуск. Придете в двена- дцать.
   Михайлов раскланялся.
   До обеда оставался целый час, а приема ждал только один человек. Глянул в карточку: Попелев Николай Климентьевич, 1905 года рождения, из Баранье-Улашановки, ожог руки... Знакомая фамилия, где он ее слыхал? Больной, закатав рукав, молча поглядывал на врача. Сестра осторожно сняла повязку, и Федор Михайлович нахму- рился:
   - Запустили, смотрите, какое нагноение! Так и руку потерять недолго! Где это вы умудрились?
   Попелев замялся, забормотал что-то о неосторожности, но Федор Михайлович уже понял причину: на его руке была видна татуировка - большой якорь - видимо, он пытался вывести ее. Михайлов слыхал, что в лагерях военнопленных татуировка становилась смертельно опасной - такого человека фашисты считали матросом- коммунистом и без всяких допросов и объяснений расстреливали. Раз этот человек пытался вывести ее - значит, побывал в лагере, возможно, бежал оттуда.
   - Во флоте служили, Николай Климентьевич?
   - Да нет, доктор, по молодости наколол...
   - Напрасно, особенно по нынешним временам! Ну, ладно, руку вылечим, а вот наколка вряд ли сойдет. В каком лагере побывать пришлось? Спокойнее, не дергайтесь... Вот так - хорошо! Ладно, ладно, не хотите говорить - не обязательно. А вот чем пытались вывести татуировку - желательно знать.
   - Негашеной известью...
   - Так и предполагал... Зайдите ко мне через пару дней - посмотрим руку и потолкуем. Договорились?
   Отпустив Попелева, Федор Михайлович отправился к Гиласу: надо было решить вопрос о ремонте больницы. Разговор затянулся, Гилас обещал материалы и рабочих, но прораба должен найти Михайлов. Главврач пожал плечами, потом вдруг вспомнил:
   - Сегодня меня приглашали к жене некоего Сокола. Он по профессии техник-строитель. Если не работает, можно взять к нам в больницу.
   Сокол жил в небольшом аккуратном домике на окраине города. За домом начинался лес. Федор Михайлович внимательно оглядел хозяина, плотного широкоплечего мужчину средних лет. Простое, полное лицо, большие рабочие руки...
   Осмотрев больную, Михайлов долго беседовал с Соколом. Тот действительно оказался техником-строителем, до войны работал на железной дороге, эвакуироваться не смог и сейчас не работал. Сокол согласился взяться за ремонт больницы и подыскать рабочих.
   От Сокола Михайлов поехал к Бонацкому. После болезни тот заделался часовым мастером, и Федор Михайлович дал ему отремонтировать старые настольные часы. Главное же, он хотел узнать, кто из "окруженцев" осел в Славуте и каково их настроение.
   - Виделся со многими, большинство недовольно оккупантами, хотят бороться, но не знают, с чего начать,- без предисловия выпалил Роман.
   - Кто из них представляет наибольший интерес?
   - Тосик Яворский. Знаю его с детства. Он местный, коммунист. Толковали по душам, говорил, что сложа руки сидеть нельзя, намекнул, что у него есть люди, оружие, сохранился приемник.
   - Замечательно! Можешь познакомить меня с ним в ближайшее время?
   Бонацкий кивнул.
   - Отлично. Приходите ко мне завтра часиков в шесть. Кто еще?
   - Шорников - начальник почты, Жора Муза, его сестра вас ко мне приглашала.
   Михайлов попрощался. Теперь у него оставалось еще одно неотложное дело - красноармейцы, находившиеся в больнице. Он зашел к ним.
   Все пятнадцать ожидали выписки, с тревогой думая о том, куда деваться и что делать. Не меньше, чем раненые, ломал над этим голову Федор Михайлович.
   Не раз под различными предлогами он наведывался в полицию, угощал спиртом полицаев и стал там своим человеком. Сегодня, наконец, удалось достать справки о том, что раненые являются местными жителями. Теперь предстояло устроить их на работу, разместить у надежных людей.
   Зимарев приподнялся с постели, тихо поздоровался.
   Михаилов присел на табурет рядом с ним. Подошел Аркадий Матюшенко, присел на кровать.
   - Завтра двоих выпишу. Ты, Аркадий, будешь работать в больнице.- После выписки пойдешь в контору оформляться, я дам распоряжение. Тебе, Виктор, придется устраиваться на городскую электростанцию - там нужен дежурный у распределительного щита. Вот вам справки, что являетесь местными жителями, на основании их получите аусвайсы.
   Зимарев и Матюшенко переглянулись, потом Виктор горячо зашептал:
   - Спасибо, а что с остальными ребятами?
   - Найдется и для них дело.