Наскоро позавтракав и наколов к обеду дров, Адась шел к Марииной хате, чтобы молоть зерно для партизан. Встреча у колодца что-то перевернула в его душе, наполнила грудь необъяснимой радостью. В воздухе пахло талым снегом, на липах пупырышками вздулись почки. Сны, страхи, голод, неизвестность завтрашнего дня - все осталось позади. Сейчас была только Мария, он и весна! Адась уже подходил к Марииной хате, как вдруг испугался чего-то. Как подумал, что они вдвоем зерно будут молоть, так и оробел хлопец. Повернулся... и зашагал к лесу. Что-то манило его туда, хотелось побродить одному по лесу, послушать, как пробуждается земля, как встает прошлогодняя трава, примятая снегом Адась промочил ноги. В лесу уже были проталины, но в ложбинках еще лежал снег, голубой, ноздреватый, хрусткий. Адась засмотрелся на ручеек, он булькал под коркой заледеневшего снега, упорно пробивая себе дорогу, и там, где ему было не под силу перепрыгнуть снежный бугорок, он ухитрялся просочиться под ним по-пластунски. Но зато потом с новой силой вырывался на простор, весело журча, унося с собой сосновые иголки и кусочки древесной коры. Адась шел за ручейком и вдруг замер: в снежной лунке под елочкой, куда завел его ручей, голубела пролеска! Адась стоял изумленный. Ему ни разу не доводилось видеть, как подснежник пробивается из-под снега. Сейчас он увидел это чудо. Смотрел и глазам своим не верил. Да ведь и рановато ему! Но цветок голубел, чистый, как безоблачное небо, смотрел на Адася своим единственным глазком трогательно и нежно. Он как бы сам напрашивался, чтобы сорвали его для Марии. И Адась подошел, осторожно сорвал хрупкий цветок. Он понес его бережно, чтобы не повредить тонкие лепестки нечаянно задетой веткой.
   Адась шел к Марии.
   Так и не помололи они зерно. Адась выскочил из гумна весь пунцовый, унося на своих губах первый трепетный поцелуй Марии. Это случилось неожиданно для них обоих. Когда Адась вошел в гумно, Мария уже была там. Адась робко протянул девушке цветок. Мария зарделась вся, но, поборов смущение, попросила:
   - Продень мне его в косу!
   Адась дрожащими, непослушными пальцами стал украшать льняную косу Марии, тяжелым венком лежавшую на голове. И пока он украшал девушку, поднося ей подарок первой любви, первый подснежник, Мария, сама того не ожидая от себя, приподнялась на цыпочки и робко коснулась губами его губ. Адась, не помня себя, обнял Марию, прижал к себе, потом резко оттолкнул ее и выскочил вон.