НЕ ХОЧЕТСЯ ВЕРИТЬ

   "Так, значит, человек, который навещает ночью Игната Корча,- желанный гость и в доме деда Степана?! Но ведь они совсем разные - Корч и Дунец. К лесничему могут являться всякие: мужик он все же подозрительный. Нелюдим! Вечно молчит. Неделями бродит неведомо где. А что, если Игнатов гость предатель?! Может, он с Яськиным отцом об одном толкует, делает свое подлое дело, а приходит к Дунцу - прикидывается его другом?"
   В воскресенье Петрусь долго сидел в кухне за столом, подперев кулаком щеки, и задумчиво, не мигая, глядел прямо перед собой на пустую стену. Будто на ней можно что-то прочитать. Анна Иосифовна задала написать дома сочинение про осень.
   Вернулась из леса мать. Ходила с мешком собирать опавшие листья - на подстилку теленку.
   - Все еще сочиняешь? - Мать подошла к столу, присела рядом с сыном на лавку.
   Мать сегодня какая-то другая: говорит ласково, вздыхает меньше, все делает с охотой и не горбится, как вчера.
   Петрусь связывает это с тем, что слышал он прошлой ночью сквозь сон. Скрипнула дверь, потом - приглушенные шаги. Кто-то тяжелый ходил по хате, стараясь ступать тихо. Может быть, Петрусь и не вспомнил бы о том, да увидел утром материно посветлевшее лицо, и все ночное сразу всплыло в памяти.
   Оглядев хату, мальчик не нашел на печи отцов фанерный чемоданчик со слесарным инструментом. Зато в сенях на гвозде, где висит теплый Петрусев кожушок, была повешена мохнатая шапка отца. В этой шапке Матей ушел партизанить. Пахло от нее дымом, смолистой сосной и махоркой. Несколько комочков глины пристали к меху. "Отец! Это он приходил ночью. А мамка скрывает, не хочет признаться".
   На печи сидит Федя, решает домашнюю задачку.
   - К семи прибавлю два! - доносится сверху.- Дополню до десятка... Держу в уме. Добавлю еще два. Заменю целой палкой!..
   Федя кладет в столбики деревянные кубики и, когда их набирается десять штук, заменяет кубики палкой, означающей десяток.
   Так считают первоклассники. Но, похоже, у Феди сегодня тоже ничего не держится в уме.
   Петрусь обмакнул перо, и в это время в хату вошел Юзик. Сразу же спустился с печи Федюшка.
   Юзик прошептал:
   - Я Зосю видел, Петрусь! Она говорит, что тот... ну, шпион, опять к дядьке Игнату заходил. Давайте предупредим деда Степана. Надо сказать ему, что тот... ну, шпион, сначала не к нему, а в Игнатову хату ходит...
   Петрусь и сам уже подумывал: зря они скрывают многое от деда. Надо и про ночного гостя сказать, и знамя показать Дунцу можно.
   - Полезли тогда, раз так! - позвал на чердак своих товарищей Федя.
   На чердаке Петрусь стал на колени, приподнял корзину, просунул под нее руку. Сердце у него вроде бы поднялось вдруг высоко, к самому горлу, и упало. Во рту пе- ресохло.
   - Ну, чего ты там? - Юзик тоже засунул руку под корзину. Потянулся туда и Федя.
   Они разворошили весь мох. Оттащили далеко в сторону корзину, обыскали один угол, второй... Обшарили все углы. И даже тогда не хотелось верить...
   - Говорил вам!..- Чувствовалось, Федя вот-вот разревется.
   У Юзика кололо в висках: "Пропало..."
   Петрусь молчал. Сидел, сцепив руками колени, кусал губы, не чувствуя боли.
   Со двора донесся голос Петрусевой матери, разыскивающей сына.
   - Кто мог? - твердил в отчаянии Петрусь.- Кто мог забраться сюда? Ну, кто? Говорите! Чего ты молчишь, Юзик? Федя, может, это ты... пошутил?
   Побелевший вдруг Федюшка осуждающе посмотрел на товарища: как, дескать, ты мог подумать такое?!
   - Тот дядька - вот кто вор... Поймать надо его. Поймаем, он и знамя вернет.
   - Вернет! - передразнил Федюшку Юзик.- Дождешься. Доказательств нету...
   - Ладно вам! - примирил мальчишек Петрусь.- Пойдемте к деду Степану.
   ...Как всегда, волнуясь, перешагнули ребята порог хаты Степана Дунца. Хата его уже не такая тесная. Совсем просторно в ней, даже пусто. Нет в комнате книг. Ребята знают, дед попрятал их. А возможно, переправил в отряд к партизанам.
   По-прежнему посреди комнаты висит на железном крюке тяжелый бронзовый семисвечник. В нем - ни единой свечи. Хозяин сидит на топчане и вертит мельницу, зажав ее между колен.
   Мельница самодельная: в ящике два жернова, к верхнему прикреплена палка. Дед сыплет зерно в ящик и, взявшись за палку, крутит жернов.
   - Ну, входите, входите... Чего же вы топчетесь там? - не переставая молоть, приветливо пробасил Дунец.- А я вас, знаете, поджидал. Лепешек вот собираюсь напечь. Только мука у меня, хлопцы, отчего-то неважнецкая получается. Крупно дробится зерно, будь оно неладно!..
   По тону, каким говорил дед Степан, ребята смекнули: "Дед в добром настроении. Можно приступить к делу..." Еще по дороге они условились: первым будет говорить Петрусь. И он начал прямо, что называется, с ходу:
   - Дедушка Степан, к вам вчера ночью один человек стучался. Он - шпион... наверно. Или предатель....
   Жернов перестал вращаться. Молча оглядев мальчишек, дед снова принялся за работу.
   Монотонно похрустывают жернова в ящик. Теперь, соблюдая очередность, затараторил Юзик;
   - А может, вы нам, дедушка Степан, не верите? Да чтобы провалиться нам на этом месте, ежели врем! Этот... ну, шпион, ночью к Игнату Корчу заходил. Шушукался там с ним, секретничал. А после уж и к вам...
   - Ага! - подал свой голос и Федя.- А после - к вам...
   Дунец даже не удивился. Вообще вел он себя так, словно ему докладывали о вчерашнем дожде или, скажем, ветре. Но вот старик поставил жернов на топчан и внимательно посмотрел на ребят.
   - А какие же у вас имеются доказательства, что человек, которого вы вчера видели, шпион? Ну, к Игнату он захаживает... А еще? О чем хоть они шепчутся, вам известно?
   Молчание.
   - Вот видите...
   - Нет, мы... знаем! - Юзик помнил разговор с Зосей.- Они говорили про партизан, про Москву...
   Облизнув губы, Петрусь добавил:
   - Еще... они шептались про знамя, дедушка.
   Мальчику стало жарко, стало трудно дышать, как будто он окунулся в горячую воду и не может вынырнуть, вздохнуть.
   Дед подошел к Петрусю, положил тяжелую руку ему на плечо.
   - То, что вы народ зоркий, бдительный,- это похвально... Такими и надобно быть. Особенно теперь. И правильно сделали, что высмотрели пришельца... Только о нем... О нем - молчок. Надеюсь, вы понимаете? Все будет как надо. Можете на меня положиться...
   Дед говорил, и все ниже, ниже опускались у мальчишек головы. Все трудней было смотреть деду Степану в глаза.
   И не хватило ни у кого духу рассказать про исчезнувшее знамя. Стыдно! Не уберегли...