ДЕЙСТВУЮЩАЯ АРМИЯ. 6 октября (от специального корреспондента «Комсомольской правды»).

Эти трагические события разыгрались на подступах к Сталинграду. Немцам удалось прорваться на одном из участков, и к вечеру они подошли к хутору Зимовеньки. Наш батальон занял рубеж за околицей и принял неравный бой. На командном пункте батальона с радиостанцией и телефонным аппаратом осталась комсомолка-радистка Елена СТЕМПКОВСКАЯ.

— Я не покину хутора, пока не добьюсь связи со штабом, — сказала она комбату. — Я успею передать, чтобы нам прислали помощь.

Над хутором уже выли мины и снаряды, в воздухе появились немецкие бомбардировщики, а радистка все еще сидела за аппаратом, упрямая и спокойная.

В хуторе в это время сложилась тяжелая обстановка — туда прорвались немцы. Стемпковская взорвала радиостанцию, когда услышала стук немецких прикладов в дверь и крик: «Русс, сдавайсь!» Схватив карабин, она выскочила на улицу — ей хотелось пробраться к своим и доложить комбату, что приказ выполнен, что штаб обещал помощь и просил держаться спокойно.

На улице уже были немцы. Трое из них, заметив девушку, бросились к ней навстречу. Елена Стемпковская расстреляла их в упор. Она побежала вдоль улицы, отстреливаясь. Немцы догнали ее, сшибли с ног и, схватив за волосы, скрутили руки. Жители села, которым удалось перебежать на нашу сторону, рассказывают о том, как героически вела себя Елена Стемпковская в последние минуты своей жизни. На рассвете фашисты вели ее по улице с отрубленными руками. Не в силах превозмочь боль, она страшно кричала. Несколько раз она падала на пыльную дорогу, истекая кровью. Пинками и ударами прикладов немцы поднимали ее. Колхозники слышали ее выкрик:

- Все равно ничего не скажу, убийцы! Ваша смерть близка...

Жизнью своей Елена Стемпковская спасла жизнь батальону. Вызванная ею помощь подоспела, и батальон завершил бой.

Тысячами трупов расплатились гитлеровцы за смерть героини-радистки. Ее имя сегодня на устах всех бойцов, отстаивающих Сталинград.

— Это наша Зоя Космодемьянская, — с гордостью говорят в окопе о члене бюро комсомольского комитета Н-ской части, героине-радистке Елене Стемпковской.

Снова грохочут пушки под хутором Зимовеньки. Приближается час расплаты.

А. Гуторович «Комсомольская правда»

от 7 октября 1942 г.



ПОСТАНОВЛЕНИЕ

БЮРО ЦК ЛКСМ УЗБЕКИСТАНА от 14/IX-44 г.

О ХОДАТАЙСТВЕ ПЕРЕД ПРЕЗИДИУМОМ ВЕРХОВНОГО СОВЕТА СОЮЗА ССР О ПРИСВОЕНИИ ПОСМЕРТНОГО ЗВАНИЯ ГЕРОЯ СОВЕТСКОГО СОЮЗА Елене СТЕМПКОВСКОЙ

(тов. ГЛОТОВ)

Бюро ЦК ЛКСМ Узбекистана постановляет:

Ходатайствовать перед Президиумом Верховного Совета Союза ССР о присвоении посмертного звания Героя Советского Союза СТЕМПКОВСКОЙ Елене Константиновне — воспитаннице комсомола Узбекистана, курсантке 3-х Радиотелеграфных курсов, за геройский подвиг на фронте Отечественной войны при обороне Сталинграда.

СЕКРЕТАРЬ ЦК ЛКСМ УЗБЕКИСТАНА (ГЛОТОВ)

14 сентября 1944 г.

г. Ташкент.

Секретарю ЦК ВЛКСМ тов. Михайлову Н.А.

г. Москва 12 октября 1944 г.

Направляю Вам, согласно нашего разговора, материал и ходатайство ЦК ЛКСМ Узбекистана о посмертном присвоении звания Героя Советского Союза СТЕМПКОВСКОЙ Е.К.

Управляющий делами (Н. Козлов).

СПРАВКА

Приказом В/С Донского фронта за № 44/н от 5.XI— 1942 г. награждена орденом Красного Знамени красноармеец СТЕМПКОВСКАЯ Елена Константиновна за образцовое выполнение боевых заданий командования на фронте борьбы с немецкими захватчиками.

Что же случилось с Еленой?

Из материалов выставки

«Комсомол в Великой Отечественной войне»

...Ледяной взгляд лейтенанта не отрывается от нее. Лейтенант медленно подымается с табуретки и, размахнувшись, бьет ее по лицу.

- Что ты передавала штабу? — хрипит он, хватая ее за больное плечо.

И тогда, чтоб не выдать боли, Елена кричит:

— Я вам ни слова не скажу... Убийца!.. Палач!

— Не скажешь? Скажешь! Заставлю сказать!..

И, выхватив винтовку из рук стоявшего возле него солдата, он бьет ее по голове, по лицу, животу, бьет с размаху, бьет прикладом, колет багинетом, бьет и тогда, когда Елена, потеряв от побоев сознание, лежит, не двигаясь, на земляном полу.

* * *

...Утром лейтенант возобновляет допрос. Елену, шатающуюся, с запекшейся кровью на вздутом от побоев лице, снова доставляют в штаб.

Когда ее подводят к лейтенанту, он хватает ее за ворот расстегнутой гимнастерки и неистово начинает трясти.

— Ну, что? Теперь скажешь?

Елена с ненавистью смотрит на него. Ей хочется ударить его по лицу, но она не в силах поднять руки.

— Ничего не скажу, — медленно говорит она.

— И плюет ему в лицо...

Лейтенант отскакивает и, топая ногами, кричит:

— Отрубить ей руки! Расстрелять!

...Ее уводят. На муки. На новые пытки.

* * *

...В сарае, похожем на собачью конуру, темно.

День ли еще продолжается или давно наступила ночь? Перед глазами желтые, красные, голубые, фиолетовые круги! Она ясно различает цвета, она снова ощущает невыносимую боль, словно тысячи игл вонзились в тело, словно ножом полосуют ее, медленно, медленно, чтоб боль не прекращалась ни на минуту. Неужели пытки продолжаются?

Она раскрывает узкие щелки распухших глаз. В сарае никого нет. Она одна...

Мозг ее пронизывает мысль, от которой она съеживается: она вспоминает момент, когда ее подвели к пню, на котором она совсем еще недавно писала письмо домой; четверо солдат пригнули ее к земле, четверо солдат распластали ее руки на пне, веревками привязали к стволу, и пожилой немец, таскавший ее за волосы в штаб, взмахнул топором.

Покуривая трубки, отпуская шутки и подзадоривая палача, собрались в круг солдаты и глядели, ухмыляясь, на пытку. Елена вспоминает, как она скрежеща, сжала зубы, чтоб не кричать, и как не выдержала, когда топор вонзился в правую руку. Она закричала, она кричала истошным голосом, тело ее конвульсивно дергалось, делая тщетные попытки освободиться от веревок. До сих пор в ушах ее звенит этот дикий, нечеловеческий крик-вой.

«Не выдержала... Не хватило физических сил молча вынести пытку», - сверлит в мозгу стыдная мысль.

От этой мысли хочется биться головой о земляной пол, но голова отяжелела, ее трудно поднять...

Она старается вспомнить, что было дальше, не выдала ли она военной тайны?.. Нет, не выдала... Перед ней встает наклонившаяся фигура лейтенанта, это было после того, как ей отрубили правую руку по локоть.

— Штаб... что ты передавала штабу? — настойчиво допытывается он.

Из груди ее продолжают вырываться крики, но ответа лейтенант на получает, и тогда он дает знак рукой. Пожилой немец снова взмахивает топором. Она теряет сознание...

... Желтые, голубые, фиолетовые круги... Они ширятся, расплываются, переходят в мрак... И вдруг мрак пронизывает светлая полоса, и оттуда, из светлой полосы, выходит высокая фигура военного... Она направляется к выстроенной роте, к пятой роте... Елена стоит в первом ряду.

«Кто он, этот военный?» — мучительно хочется вспомнить И вдруг на звонко смеется... Ну, как она не узнала его своего полковника, батю, отца? Она хочет броситься ему навстречу, но полковник уже возле нее. Он ласково кладет на ее плечо руку, он гладит ее волосы и тихо шепчет: «Так-так... Я знал, что ты не выдашь...»

От этих слов становится легко на душе, и теплые слезы, слезы радости, льются из глаз, стекают за ворот гимнастерки, текут по обрубленным рукам. И нет уже ни боли, ни страданий, ни мук...

* * *

Ее повели на казнь в полдень!

Она знала, еще полчаса, и всему конец. Конец допросам, конец пыткам, конец болям, конец жизни.

Как и тогда, когда она писала последнее письмо домой, в голубом небе заливался жаворонок, порхали по истоптанной траве золотистые бабочки, уходили за горизонт донские степи...

Она шла, окровавленная, в истерзанной гимнастерке, с закатанными палачом до плеч рукавами, и красные обрубки рук безжизненно свисали.

И вдруг тишину полдня прорезал артиллерийский выстрел. За ним другой, третий, четвертый.

Елена останавливается. Прислушивается.

Конвойный толкает ее в спину. Лейтенант изрыгает град проклятий.

Артиллерийская стрельба становится все интенсивней. Орудия бьют оттуда, из-за огородов, где засел батальон... «Подоспела помощь? Подоспела...» Она замедляет шаг. Рвущиеся над хутором снаряды звенят в ее ушах, как музыка. Последняя музыка в ее жизни... Последняя, но самая радостная... Лучшей музыки ее боевые товарищи не могли преподнести ей в этот смертный час.

Лейтенант смотрит на небо. При каждом взрыве снарядов он вбирает голову в плечи. Он явно торопится... Кричит на конвойных. Один из них, идущий сзади, ударяет Елену прикладом.

Она резко поворачивается к лейтенанту.

— Ваша смерть близка, убийцы! — звонко выкрикивает она.

Лейтенант подбегает к ней. В ледяных глазах мечущееся бешенство. Канонада нарастает. Уже слышен сухой треск пулеметов.

Лейтенант выхватывает из кобуры револьвер и выпускает в Елену три пули. Она падает баз крика, без стона.

Словно не веря, что тремя пулями можно прервать такую цепкую жизнь, сломить такую несгибаемую волю, он пронизывает неподвижное тело Елены еще двумя выстрелами.

В хмурый декабрьский день почта доставила в совхоз «Баяут» письмо:

«Матери Елены Стемпковской.

Здравствуйте, наша дорогая, славная мать, родившая и воспитавшая дочь-героиню!

Сегодня нам, девушкам-радисткам Н-ской части, стало известно о героической смерти вашей дочери, нашей боевой подруги, активного члена ленинско-сталинского комсомола Елены Стемпковской.

До конца своей жизни, до последнего вздоха своего ваша дочь Лена оставалась верной своей родине, своему комсомолу, своему любимому вождю, товарищу Сталину.

Стойкость, мужество, отвага замечательной вашей дочери будут служить для всех нас примером того, как надо бороться с заклятыми нашими врагами, немецкими фашистами, а ее смерть — примером того, как надо умереть за дело народное, с высоко поднятой головой и чистой совестью. Для всех нас тяжела смерть Лены, и мы от всей души, от глубины нашего сердца выражаем вам, матери нашей Лены, свое глубокое соболезнование и благодарность за то, что вы воспитали такую замечательную дочь. Обещаем вам сторицей отомстить немецким людоедам за смерть Лены. Пусть тысячи немецких трупов в отместку за гибель нашей Лены сгладят боль и раны вашего сердца, сердца матери. Кровью и только кровью ответят фашисты за свои издевательства над славной дочерью нашей родины Еленой Стемпковской.

Мы, девушки, упорно изучаем сейчас средства связи — радио и телефонное дело, чтобы в минимально короткие сроки овладеть необходимыми знаниями и вступить в строй действующей армии. Обещаем Вам, дорогая мать, закончить намеченную программу раньше срока, чтобы заменить на боевом посту нашу Лену.

Красноармейцы Н-ской части: Дьяченко, Свиридова, Ватищева, Агеева, Орлова, Бобровская, Зайцева, Андрианова, Правдина...»



Прочти письма войны...

23/II-42 года

Здравствуйте, дорогие мои папа, мама и Ленечка! Пишу второе письмо, а от вас не получила еще ни одного письма. Надеюсь, что после этого напишете. Понимаете, получается очень неудобно, так как мама говорила, что вы все обижаетесь, что я не пишу вам писем, на самом деле писем нет от вас. Дела мои идут очень хорошо. Настроение, здоровье замечательно. Учусь с упорством и не дождусь дня, когда нас пошлют на фронт Отечественной войны бить безголовых извергов фашистской Германии. Мы все уверены, что гитлеровская армия скоро получит сокрушительный отпор от нашей доблестной Красной Армии и на большой скорости покатится назад. Слова товарища Сталина об уничтожении всех до единого фашистских захватчиков поднимают в нас еще большую энергию на подвиги за счастье нашей родины.

Я прошу вас, если это можно, перед моим отъездом приготовить шерстяные носки, варежки, кашне. Целую вас горячо. Лена.

11 января 1942 г.,

ст. Аральск.

Здравствуйте, дорогие родители и Леник!

Привет вам с пути снежного, железнодорожного. Итак, я еду туда, где рвутся снаряды, где свищут пули. Туда, где наши братья, сражаются за счастье и честь нашей великой родины. Вот уже вторые сутки мы едем. Начались снежные безбрежные поля. Ни одного деревца в снежной пустыне. Снег серебрится на солнце. Едем мы хорошо, пассажирским поездом, в двух вагонах. Не писала сразу вам, так как чрезмерно занята; в моем распоряжении целый вагон девушек. Приходится нам двоим отвечать за два вагона. Понимаете, какая ответственность? Отвечаешь головой за каждую сумасбродную вояку. Сейчас всем дала определенные места. Вымели вагон, утихомирились. Дыхнуть легче ] стало. Правда, приходится все время работать с ними по политподготовке. | Конечный путь для расформирования частям — Воронеж. Одели нас хорошо: I дали теплые брюки и телогрейки с рукавами, теплое нижнее белье, шинели, шапки-ушанки, валенки и теплые портянки, перчатки. Вообще замечательно. Снабдили пищей тоже хорошо. Ну, пока, дорогие мои. С горячим поцелуем ваша дочь-вояка Лена.

13 января 1942 г.

Здравствуйте, дорогие папа, мама и Леня!

Едем вот уже четвертые сутки. Сплошной снег. Кое-где занесен путь. Иногда на больших остановках поезд стоит по 4—6 часов. При таких длительных остановках мы вылезаем и начинаем петь наши любимые песни и плясать. Только гудок паровоза загоняет нас в вагон. Едем весело. Как только большая станция, так приходится иметь немало хлопот, так как надо идти в комендатуру, договориться насчет хлеба для бойцов. Приходится частенько проверять, так как нам дали запас на 10 суток до Куйбышева, но ведь нам хочется, чтобы был свеженький хлеб. Кроме того, иногда с боем достаю повидло или масло. Мои бойцы обеспечены полностью. Мороз доходит до 25 градусов, но он никак не может меня и всех остальных пробрать. В вагоне тоже тепло, так как на остановках, где встречаются составы с углем, мы набираем угля. Печки красные от жару. Вообще устроились замечательно. Спим, как дома. Сюда бы Леню на лыжах, вот бы накатался здорово! Через пять минут будем в Актюбинске. Вот тут-то я и опущу письмо. Пока всего наилучшего. Целую горячо — Лена.

3 марта 1942 года

Леничка!

С ласковым боевым приветом! Итак, дорогой, как твои успехи в учебе? Какие результаты дает занятие по физкультуре — Леник! Желаю тебе отличной учебы и хорошего здоровья. Закаляй себя, вырабатывай в себе волю, чтобы ничего не могло на тебя повлиять. Как обстоит дело со вступлением в комсомол? Готовься как следует, чтобы быть твердым и уверенным комсомольцем. Леник, самое основное — будь почаще с родителями, береги их, не расстраивай, помогай. Ты ведь теперь с ними один.

Обнимаю, крепко целую тебя.

Твоя Лена.

1 апреля 1942 года.

Милые мои Шурочка и Алеша!

С фронтовым, комсомольским приветом!

Наконец-то после долгих ожиданий я получила из дому письмо. Папа написал замечательное письмо, поднимающее дух письмо. Я им ответила, что пусть будут уверены, что трусом и паникером я не вернусь домой. Это и вы скоро услышите или увидите. Дорогие мои, сколько радости будут доставлять мне ваши слова, которые, я надеюсь, будут часто доходить до моего слуха через бумагу. Я сейчас пишу вам это письмо под влиянием вчерашнего вечера, который был проведен в обществе нашего замечательного, бесстрашного комиссара и нашего славного боевого командира — начальника связи. Какой был вечер!

Вечер, когда трудности боевой жизни были почти забыты, когда музыка «Венский вальс», «Дождь идет» заносила нас далеко-далеко отсюда, к вам, туда, где вы проводите веселые вечера молодости. На вечере все сложилось так, словно мы находимся где-то в семейном кругу, как в кругу самых близких и дорогих гостей. Пили чай с шоколадом, танцевали, пели.

Шура и Алеша! Этот вечер для меня был самым счастливый, так как я иного, много чего узнала, много услышала нового, а еще кое-что... но я вам об этом писать пока не буду. Вы где-нибудь прочтете когда-нибудь.

Милые мои! Я нашла свое место в стране, место, которое дало мне возможность защищать любимую, священную Родину. Я счастлива, как никогда, никогда раньше.

Здоровье, конечно, вы видите по письму, что весьма хорошее. Спешу писать, так как скоро еду верхом в батальон, к нашим комсомольцам. Девушки чистят карабины и готовят гранаты. Прошу вас, пишите о себе чаще, а то я слишком расфилософствовалась.

Целую вас. Лена.

20 апреля 1942 года

Здравствуйте, мои милые мамочка, папочка и Леник!

Горячий, любящий привет вам с фронта от вашей дочери Лены! Сегодня я получила от вас денежный перевод. Извещение получила еще 13 апреля, а деньги сегодня. Очень благодарю вас за деньги, но, поверьте, что они мне совсем не нужны. У меня их хватает. Живу я по-прежнему хорошо. За меня не беспокойтесь. Работаю так, как полагается воину Красной Армии.

Обещаю вам, что в борьбе с фашистскими извергами не подкачаю. Здоровье мое не ржавеющее. Сейчас пишу Вам письмо, а спать хочется... Очень сильно, так как сегодня дежурила всю ночь после перехода. Переход был по грязи. Ведь здесь сейчас снег растаял, только в лесу и лугах есть немного. Дежурила я ночь потому, что стало жалко девушек, они же тоже устали, как и я, а может быть, и больше, потому что еле волочили ноги. Но ничего, кончится война, все тяжести походов будут забыты. Еще раз прошу вас, не очень-то обо мне беспокойтесь. И больше денег не посылайте. Это просто зря.

...Целую вас. Ваша Лена.

23 апреля 1942 г.

Поздравляю с Первым мая!

Добрый день, любимый братик! С горячим, весенним приветом с фронта...

...Лес уже хочет одеваться в зеленое покрывало. Среди лиственных деревьев гордо возвышаются сосенки и ели. Так красиво и хорошо было бы, но проклятая война: гансы, фрицы и адольфы дают себя чувствовать. Вот уж проклятое варварское племя! Скоро, скоро эти современные гунны — звери в облике человека, покатятся, понесутся назад, оставляя десятки тысяч трупов на удобрение земель Украины и Белоруссии. Скоро, на днях начнутся горячие денечки. Тогда и письма мои будут принимать конкретный характер.

Из письма видно, что здоровье мое отличное, не ржавеющее. Да оно и не должно ржаветь, так как наступила сухая, солнечная погода.

Приветствую тебя, Леня, что ты начал изучать «Историю дипломатии». Она интересна, но трудна. Требует напряжения, воли и внимания.

Не падай духом и не теряйся перед трудностями.

Пока все... Любящая тебя сестра Лена.

Пришли засушенный цветочек.

16 мая 1942 г.

Дорогие папа, мама и Леник!

Ну вот, вы опять получили от меня письмо. А я от вас жду, жду, просто терпение лопается. Неужели вы не понимаете, как важно и радостно получать от вас письма! Я вам писала в предыдущем письме, что наши славные пехотинцы выбивают немчуру из села А. Письмо это пишу вам из занятой нами деревни.

Бои идут за следующие населенные пункты. Невдалеке разорвался шрапнельный снаряд. Неприятный звук, черт бы его забрал! Вчера произошел интересный случай. С чердака сняли фрица с радиостанцией. Он корректировал огонь немецких батарей. Вот ведь, гад, куда забрался! Как видите по письму, жизнь моя отличная, а здоровье, как никогда. По приказу любимого наркома движемся на запад. В этом году я обязательно вернусь домой, ибо 1942 г. — последний год существования гитлеризма на земле.

Целую. Лена.

12 мая 1942 г.

Здравствуйте, папочка, мамочка и Леник!

Горячий привет вам с фронта от Лены.

Итак, начались горячие дни, дни, когда мы самым решительном образом ведем наступление. Сейчас я имею пару свободных минут, потому в перерыве боя пишу письмо. Надо было бы немного поспать, но я решила написать Вам, зная, что это будет для вас интересно.

...Еще только некоторые звезды поблекли на синем куполе, как наши славные пехотинцы, зажженные единым порывом, порывом горячей мести к врагу, двинулись на укрепления противника. Враг вел шквальный ружейно-пулеметный огонь. Нашим пехотинцам помогли минометы и артиллерия. А. было наше. Несколько трусов фрицев лежали по дорожке на запад, туда, где еще сидели они в деревне. Зашло красное, красное солнце, сквозь сосны согревая животворящими лучами нашу землю. Пели соловьи. Но вот приказ занять другие позиции. Мы двинулись; пришли поближе к немцам в лесок. Окопались, и опять пошла напряженная, сосредоточенная работа. Работали спокойно. Так нужно. Раза три появлялся воздушный хищник, своими черными крестами кладя временную тень на лес. Хотел бомбить, но зенитный огонь, а также ружейно-пулеметный не дал ему этой возможности.

Сейчас сообщили радостную весть, — деревня А... — наша. Немцы были частью уничтожены, частью бежали. Но их сейчас преследуют. Дорогие мои, посылаю вам справку, которую вы просили, но она только не заполнена. Для чего нужна и в какое учреждение, — это сделайте сами. На этом кончаю писать. Целую. Лена. Бумага, на которой я пишу, — трофейная.

18 мая 1942 г.

Здравствуй, мой дорогой атаман Ленечка!

С горячим фронтовым приветом!

Итак, Ленечка, с сего числа будешь уже получать письма очень интересные, содержательные. Я же тебе сообщала, не так ли?

Пишу письмо, а вокруг меня в кустах щебечут и поют птички. Цветочкш цветут. Деревья начинают покрываться прелестными зелеными цветочками. Как хорошо! Сейчас я невольно посмотрела вниз — лощина, покрытая небольшими деревцами. Все, и даже эти деревца, хотят сказать, что жизнь должна быть самой хорошей, самой счастливой. Но трески выстрелов не позволяют забывать о реальной обстановке.

Да уж, такова жизнь.

Несколько осталось до начала боя. Но пойми, Леня, что ни сколько даже страха нет перед этим. Ни сколько тревоги и ужаса. А все происходит, словно готовимся к какому-либо переходу, маршу. И только по выражению лиц, которые очень сосредоточены, и движения быстрее, видно, что готовится что-то серьезное, большое.

Будь уверен, Ленечка, что в этом году, в скором будущем мы встретимся с тобой. Я тогда тебе об очень многом расскажу.

А сейчас пока до свиданья.

Целую тебя крепко, крепко. Ваша Лена.

Здравствуйте мои милые папочка, мамочка и Леник!

Двинемся на запад. Уничтожаем на своем пути немчуру проклятую, | «весенних» фрицев и гадов.

Сегодня иду на самую передовую линию давать радиосвязь. Заменяю геройски погибших товарищей.

Заверяю вас, мои дорогие, что даже в самую тяжелую минуту не струшу, а буду делать так, как этого требуют Устав РККА и ленинско-сталинский комсомол, как этого требуют Сталин и Родина.

Если не будете долго получать от меня писем, то это будет значить, что нет возможности написать или же просто нет времени.

Пишите письма почаще и не беспокойтесь. Еще встретимся и, конечно, в 1942 году будем вместе.

Верьте в счастливое будущее.

Крепко, крепко целую вас, мои милые.

Читая это письмо, думайте, что я рядом с вами.

Остаюсь крепка, здорова, ваша дочь Лена.

1 июня 1942 г.

Здравствуй, дорогой братишка Леник!

С боевым горячим приветом!

Спасибо тебе за письмо, которое ты мне написал 16/III-42 г., я его получила 31/III. Но прошу, дорогой, если ты уж пишешь о том, какая у вас жизнь, то пиши конкретнее, а слово «ничего» — пустое место, я по нему действительность не могу определить. Благодарю за сообщенные новости. О наших фронтовых делах вы читаете в газетах ежедневно и слушаете по радио.

Немного о себе. Здоровье мое отличное, чувствую себя превосходно. Пока еще никаких особо выдающихся происшествий со мной не случалось, кроме одного, весьма незначительного. При выполнении одного задания мы нечаянно налетели на засаду нескольких фрицев, но благодаря тому, что секундная растерянность прошла, мы залегли и начали отстреливаться, а затем фрицы постепенно начинают показывать нам пятки. Мы им послали еще несколько приветствий вдогонку. А потом, выполнив задание, благополучно вернулись в свое расположение. Но это такое незначительное, что даже не заслуживает внимания.

Впереди предстоит много интересного, жаркого. Вот тогда-то и будут мои письма интереснее, живее.

Леня, ты пишешь, что у вас уже тепло и с каждым днем становится жарче. А здесь вчера только таяло, открылись пруды, было тепло. А сегодня опять добавилось снегу... Но, по-видимому, скоро выглянет веселое солнышко из-за туч и напомнит нахальной зиме, что ее пора уже прошла, надо убираться восвояси.

Затем я вижу, что ты на меня обижаешься за что-то. Ведь, Леник, я тебе посоветовала прочесть Горького не потому, что ты глупый и не разбираешься в жизни, а потому, что его должны все прочесть. Это произведение очень сильное по своему содержания.

Не беспокойтесь о том, что не принимают посылок. У меня уже все необходимое есть. О нас, девушках, сейчас очень сильно заботятся. А поэтому я не нуждаюсь теперь ни в чем. Все есть.

Целую крепко. Лена.

<< Предыдущее воспоминание

Следующее воспоминание >>