ШЕЛ ВОСЬМОЙ ДЕНЬ ВОЙНЫ...

   Дремучим лесом отгорожена маленькая Криница от всего света. Пойдет человек в любую сторону, и всюду встретят его стройные сосны или хмурые ели. Проберется дальше - встретятся ему могучие дубы или гладкостволые вязы. Посветлеет немного в лесу, а потом опять пойдут мрачные чащобы, где буйствует крапива в рост человека. Даже жарким полднем здесь сыро и сумеречно.
   Шел восьмой день войны, когда из деревни исчезли двое мальчишек. Сынишка кузнеца Петрусь с приятелем-одногодком Юзиком ушли на зорьке в лес и не вернулись домой даже к полуночи. Всполошилась вся деревня. Куда могли запропаститься немалые уже ребята? Возвратились они на рассвете, голодные и ободранные.
   - Мы птицу в бору искали, - оправдывался Юзик.- Идем, а в чаще кто-то ка-ак завопит! Человеческим голо- сом. Думали, душат кого. А это птица орет. Провалиться мне на этом месте, ежели вру! Незнакомая птица. Свистит и передразнивает. Мы ей кричим, а она... передразнивает. Провалиться мне!..
   Такой уж человек Юзик: не успеет рот открыть, как слова у него сами начинают сыпаться. Прибавит, приврет всегда столько, что нипочем не разберешь, где правда, а где выдумка.
   Петрусь иногда злится за это на приятеля, однако на этот раз всерьез поддакивал:
   - Да, птицу в бору ловили... Верно, диковинная птица.
   Поддакивал, хотя все, что говорил Юзик, было выдумано. Что же оставалось делать? Если домашние узнают, где на самом деле пропадали мальчишки, сидеть Петрусю с Юзиком в хате. А так на худой конец можно отделаться трепкой и дня через два - снова в лес.
   Ребята только говорят так - в лес. На самом же деле ходили они к старинному большаку. Называют еще эту дорогу шляхом, шоссейкой, а то и посолиднее - тракт. Пролегла большая дорога в десяти километрах от Криниц. Мальчишкам она заменяла пока что и кино, и радио, и книжку. О самых важных событиях можно узнать, стоит только сходить на большак.
   Именно там два года назад Петрусь с Юзиком впервые увидели советские танки. Разве забудешь тот сентябрьский день?
   Из-за реки выскочили большие железные машины зеленого цвета, на башнях - красные звезды. Машины удивительно легко переехали реку возле старенького моста, взобрались на пригорок и остановились. Открылся люк головной машины, вылез из него танкист в синем комбинезоне и шлеме. "Товарищи! - он хорошо улыбнулся крестьянам.- Родные товарищи!.."
   Дед Степан Дуыец, крепкий, кряжистый, поднялся тогда на головной танк и тоже произнес это непривычное еще слово - "товарищи".
   - Товарищи! - обращался Дунец к селянам и хуторянам.- Пришли наши избавители...
   Краснозвездные танки ушли по дороге дальше, на запад. А все криничаиские жители собрались на сход и постановили выбрать временный комитет. Комитет выбрали и пожелали, чтобы председателем был Степаи Дунец, а помощником его - кузнец Матей Кучковский.
   С тех-то сентябрьских дней тридцать девятого года все перевернулось в маленьких Криницах. По воле общего собрания имение польского помещика перешло к беднякам.
   Один из его домов мужики по совету Степана Дунца передали под школу.
   Учитель прибыл в Криницы по той же дороге, по которой пришла и Красная Армия. Петрусь и Юзик с ребятами ходили встречать учителя. Приехал он на грузовике. Звали его Григорий Яковлевич. Привоз он с собой буквари, учебники, ручки, тетради - подарки от пионеров Минска, Витебска, Могилева. И еще привез Григорий Яковлевич часы-ходики. На циферблате нарисован голубой комбайн среди желтой пшеницы. Никаких часов криничаиские ребятишки еще не видывали. До приезда учителя каждый в деревне угадывал время, как мог.
   В тот день, когда открывали школу, Григорий Яковлевич повесил ходики в классе. Они весело, торопливо застучали. Школьная хата тогда была выбелена, выкрашена. И все были такие нарядные!
   В первый день войны Петрусь с Юзиком лежали в кустах возле школы, оглохшие от взрывов. Над ними кружил самолет, похожий на ястреба, что выследил добычу. Когда хищник мчался вниз, его желтые крылья стремительно увеличивались, на них вырастали тщательно выведенные кресты. Нарастал вой, становясь невыносимо страшным. От самолета отделялись темные капли... Прижимаясь к земле, Петрусь слышал, как срывающимся голосом говорил какие-то заклинания Юзик. Это его бабушка научила - от водяного, от лешего, от всякой нечистой силы. Может, бабкины заклинания и помогли. Во всяком случае, бомбы рвались далеко от ребят, в гуще леса.
   Вражеский самолет, казалось, целил в школьную хату, самую крепкую и большую из всех криничанских хат. Но попасть не мог.
   Задрав нос, стервятник взлетал к тучам, не спеша заходил еще на один круг... Побросав все бомбы, самолет улетел.
   С этого страшного дня криничанки готовы были привязать своих мальчишек дома, чтобы они находились все время на глазах.
   А в тот день ребята отправились на тот большак.
   К нему они вышли как раз в том месте, где река и разрушенный мост. Перемахнули через дорогу и быстро зашагали по лесистому берегу.
   Лес то уходил ненадолго, то снова подступал к самой воде. Но вот лесная чаща кончилась, впереди показались крыши Огородников.
   Три дня назад Петрусь и Юзик услышали от деда Нупрея про бой возле Огородников и речку возле села, в которой можно найти оружие. И покоя им не стало.
   Юзик божился и уверял: в реке обязательно осталось что-нибудь. Если не пулемет, так винтовки обязательно.
   Берега реки были изрыты черными ямами. Попадались неглубокие стрелковые ячейки и траншеи. Юзик прыгнул в одну и выскочил оттуда, как будто его кто-то хотел сцапать. Так побелел, что стали видны на его лице незаметные доселе веснушки.
   Когда приятели отошли от траншеи на порядочное расстояние, Юзик признался: он увидел убитого.
   Еще дорогой Петрусь ругал Юзика и самого себя за то, что не приготовили они шест с крючком. Можно было бы им с берега обшарить дно реки. Теперь же придется нырять.
   Юзик подошел к реке, попробовал рукой воду и сморщился. По его лицу было видно, что нырять ему не особенно хочется.
   - Ну что? - нетерпеливо спрашивал Петрусь, стаскивая с себя рубаху.- Полезли, Юзик!
   Юзик снова опустил руку в воду и тут же отскочил, точно обжегся: перед самым его носом поднялся столб брызг. Это Петрусь с разбегу бултыхнулся в реку. Работая руками и ногами, оп истошно кричал:
   - У-ух! Это водичка-а!.. Юзик! Чего же ты?
   Чувствуя, что купанья ему все равно не миновать, Юзик стянул с себя одежду, сделал два шага к воде и остановился. Петрусь в это время нырнул, над ним забулькали, вскипели пузыри, поплыли по течению.
   Стоя по пояс в воде, в окружении глянцевитых листьев кувшинок, Юзик наблюдал за другом. Тот нырял, набирая в легкие побольше воздуха, а все без толку. Дна не достать: глубоко. В этом деле нужны лодка да хороший багор.
   Юзик даже обрадовался, поняв, что ему можно и не нырять, раз так глубоко. Однако решил все же попробовать. Зажал ладонями уши и присел. Окунулся с головой там, где стоял. Вода была мутная, ничего Юзик в ней не увидел.
   Зато когда он вынырнул из воды и повернулся лицом к берегу, то там на пригорке увидел человека, заросшего черной густой щетиной. Невысок, коренаст. В грубошерстной куртке, подпоясанной узким ремешком. На ногах - сильно разбитые сапоги. В руке - палка.
   Петрусь тоже увидел человека. Внезапное его появление заинтересовало мальчишек. Они вышли из воды и быстро оделись.
   Издалека лицо мужчины показалось суровым. Но вот Петрусь и Юзик подошли поближе и увидели, что на лице того вокруг глаз разбежались добрые, светлые морщины. Петрусю показалось, что он уже встречал где-то этого
   человека.
   Мужчина поздоровался с ребятами, и Петрусь сразу; вспомнил. Да ведь это он приезжал накануне войны в Криницы, говорил со Степаном Дунцом и батькой насчет колхоза. Представитель партийного райкома!
   Глянув на Юзика, Петрусь догадался, что тот тоже узнал чернобородого. Интересно, помнит ли тот мальчишек? Пожалуй, нет. Иначе бы не стал спрашивать: чьи они да откуда?
   Еще он поинтересовался, много ли в Криницах мужчин, парней, не успевших уйти с Красной Армией.
   Услышав от Петруся об отце, Матее Кучковском, мужчина оживился:
   - А-а, Кучковский! Кузнец? Знаю, знаю!.. - Снял кепку с покоробившимся козырьком, вытер со лба пот.- Далеко вы купаться ходите.
   - Мы... мы не купаться вовсе,- робко начал Юзик, но скоро разговорился, сообщил все, что слышал от деда Нупрея.
   Мужчина слушал, сидя на краю канавы, сняв сапоги. Ребята увидели опухшие ноги. Во многих местах они были натерты до крови.
   - Как хоть зовут вас, водолазы? - рассматривая худой сапог, спросил мужчина.- Меня, например, зовут Данилой Кругловым.
   Ребята в это время впились глазами в похожий на желудь пистолетный патрон. Он выпал из кармана куртки Круглова. Тот молча поднял патрон, сунул его в тот же карман, откуда он выпал.
   Потом Круглов долго вертел в руках разбитый сапог, словно решая, натягивать его на больную ногу или подождать. Все же натянул. Морщась от боли, поднялся с земли.
   - Какая тропа до Огородников самая короткая, а?
   - Мы вас проводим! - обрадовался чему-то Юзик.- В тех Огородниках его тетка живет,- кивнул на товарища.- Мы к ней много раз ходили. Проводим. Спросите у него, ежели не верите. Петрусь, скажи!
   - Он правду говорит, - подтвердил Петрусь.- Пойдемте с нами, дядя Данила.
   ...У первой же деревенской хаты, стоящей на отшибе, путников встретила лаем собака. Круглов смело открыл калитку, замахнулся на собаку палкой, и та, поджав хвост, побежала прочь.
   Людей не было видно.
   - Тетя Гориина! - позвал Юзик.- Это мы... Дядька Матей к вам прислал. Где вы там?
   Та, которую звал Юзик, появилась не из хаты, а из кирпичного погреба.
   Несмотря на летний день, женщина была в полушубке и валенках. Заметив у плетня мужчину, тетка Гориина попятилась к погребу.
   Выручил Юзик. О чем он врал напуганной хозяйке, в чем клялся, он и сам, пожалуй, не припомнит. Важно другое: Юзику удалось так расположить к незнакомцу Горнину, что перед всеми троими открылись двери дома.
   Умывшись и закусив, Круглов вышел с мальчишками во двор, предложив посидеть на бревне. Он снял в хате свою куртку, завернув в нее то, что было ранее за поясом. Сейчас на нем был френч с карманами на груди. Из левого торчал карандаш. Вынув его и достав записную книжку, Круглов написал что-то, вырвал листок, протянул его Петрусю.
   - Я здесь, пожалуй, заночую. А вам пора. Глядите, солнце к лесу пошло. Топайте прямехонько к дому, никуда не сворачивайте. Уговор? - он посмотрел в глаза Петрусю.- Записку мою отцу передай. Ну, спасибо вам, ребята! Когда-нибудь снова встретимся, я так думаю...
   Петрусь с Юзиком прошли немного полевой дорогой.
   - Доставай бумажку. Прочитаем...- чуть ли не потребовал у товарища Юзик.
   - Нельзя, - серьезно ответил Петрусь, провел ладонью по груди, чтобы убедиться, под рубашкой ли письмо
   Пока мальчишки шагали проселком, солнце еще держалось над землей, и было светло. Но как только дорога спустилась в лог, где рос ельник, стало сумрачно. Юзик все же уговорил друга прочитать, что там, в записке. И Петрусь достал листочек из-под рубахи. Только уже не разобрать было букв: темно.
   Да, надо было читать в поле. Теперь же Петрусь с Юзиком приходилось только гадать, какое такое сообщение несут они Матею Кучковскому.
   Добрались, как известно, мальчишки в Криницы едва ли не к утренней заре. Петрусю открыл отец. По тому, как он ступал, как звенел цепью запора, Петрусь понял: злой батька. И чтобы поскорее отвести от себя беду, сунул ему в руку, как пропуск, смятую бумажку.
   Юзику же оставалось одно - выдумывать дома про диковинную птицу. Кричит, мол, человеческим голосом и передразнивает. Все из-за нее!..