То, о чем я хочу написать, является правдой, без вымысла и фантазии. История эта случилась в начале войны, в районе Смоленска. Я был беспризорником и жил на шлаковом отвале Верх-Исетского завода. Со мной были такие же, как и я, обездоленные войной друзья, с которыми я странствовал по свету. Наш путь от станции Сортировочная и до линии фронта начался с весны 1942 года. Чудом оказавшись на оккупированной немцами территории, мы поклялись всячески вредить врагу. Со мной был 14-летний Шурик Калинин, с которым мы вместе проникли в тыл врага, чтобы чем-нибудь отомстить фашистам за искалеченную нам жизнь. Где-то в 80 км от Смоленска, в районе Большое Заречье, мы встретили Бориса Капленко, позднее ставшего нашим боевым командиром. С Борисом мы познакомились в заброшенной церкви, там нас сгруппировалось восемь человек. Мы обсудили планы действий и назвали свою группу «К-66», пароль «малая конопка». «К-66» — это место, где мы остановились в дремучем лесу, км в 6—8 от шоссе. «К» — фамилия командира, и квадрат шоссейного расположения цифра «66». При нас было оружие, ножи, два пистолета, патроны. Это все, чем мы располагали при первой диверсии. Мы совершили ночной налет на старосту деревни, не помню названия, где разбили его дом, его убили, взяли оружие, два автомата, хлеб, сало, табак, подожгли дом, оставив надпись «За Родину!», "К-66"». После этого мы сделали засаду на немецкую машину, открыв внезапный огонь, немцы кинулись бежать, но их настигли наши пули. Так, раз за разом мы крепли в схватке с фашистами и их холуями, наш отряд оставался невредимым. С каждой новой диверсией мы вооружались и радовались своим делам. Самая большая диверсия была назначена — пустить под откос немецкий эшелон, следовавший к линии фронта. Операцию выполнял я. Мин не было, взрывного вещества тоже не было, был ж/д башмак, который сделал свое дело. Под покровом дождливой ночи мы благополучно вернулись в назначенное место, только издали слышали взрывы и пламя сошедшего с путей эшелона и врезавшего в землю. К нам иногда приходили крестьяне, но мы не выдавали себя за боевую группу, а просто интересовались партизанами, но их, вероятно, в том районе не было. Борис был нашим отцом, он по-отцовски заботился, уходил на опасные вылазки за продовольствием и всегда приходил с добычей. Примерно в августе или сентябре 1942 года в неравном бою с полицаями и предателями мы потеряли двух боевых друзей: Володю Вдовенко и Мишу, кличка Сопля. Их мы похоронили в лесу со всеми партизанскими почестями. Теперь, когда поют по радио песню «Березы», я всегда вспоминаю этих замечательных молодых героев, отдавших жизнь за счастье людей! Уже осенью начались холода, нам нужно одеться, мы вышли в населенный пункт, найти своих и просить помощи. Я первым пошел в хату, но попал в руки врагов и предателей. Меня обыскали, нашли пистолет, с минуты на минуту должны подойти остальные, и тогда все пропало. Меня ударил полицай, я издал крик прямо у окна, чтобы подать знак своим. Жутко вспоминать теперь то, что случилось в ту осеннюю ночь. Сначала меня били, потом грозили пистолетом. Затем привязали к запечнице и стали жечь. Рваная одежда на мне была вся в крови, сначала обожгли обе руки, я кричал, плакал, затем под мышкой, и самое страшное — они хотели по колено пережечь мне ногу. Я потерял сознание и очнулся на вторые или третьи сутки за селом в овраге. Тело мое горело, меня спасла бабушка Ниша, не знаю ее фамилии, но она оставила меня живым по сей день. У нее я лежал больше чем полгода, потом стал подниматься, но хромал и вообще был не способен к боевым действиям. У людей из деревень спрашивал, знают ли они нашу группу и где они сейчас, но ничего добиться не мог. Фашисты расстреливали ребят где-то у реки, но я нее знаю, кто они? Так до прихода наших я находился в районе Б. Заречья в населенных пунктах, а где-то недалеко был фашистский аэродром, там жил дед, и с ним я встретил наших, а вскоре с попутными машинами меня отправили в тыл, под Москву, а позже я уехал на Урал. Так закончилась эта маленькая, но полная жизни и геройства история! Прошло почти 22 года! Где же теперь те, с кем довелось мне быть в логове фашистов! Живы ли?

Моя дальнейшая судьба сложилась очень плохо. Я сбился с правильного пути и трижды попадал в тюрьму, виновен сам во всем! Пьянка, страсть к водке сгубили меня, и 15 лет жизни я отдал тюрьмам. В настоящее время остался год до конца срока, но это последнее мое слово! Ведь тогда, когда мне было 12 лет, я жертвовал собой ради счастья людей! Что же произошло позже? Почему так страшно прошли лучшие годы молодости? Я не прошу прощения! Я не могу найти ответ, почему я оказался преступником, воришкой, где были люди, добрые люди, дающие добрый совет! А ведь теперь мне 35 лет, я так хочу жить! Радоваться вместе со всеми, хочу любить весь мир, но он на меня обижен за то, что моя судьба их полна негодованиями! Мелочью ошибок и стремлением к пьянке! А как я устал! Как хочется жить, люди, поверьте мне!!! [...] я написал вам то, что помнил, что было сделано в те суровые дни войны, и мне не нужно похвалы, я оказался плохим, испорченным человеком. С 1947 года началась моя невольная жизнь. 16 лет я отбыл в тюрьмах и лагерях, поэтому из головы были выброшены детские годы, а вместе с ними и факты. До дня освобождения осталось меньше года.

Пусть же знает молодежь, каково было тогда, когда на плечи 12-летнего возраста ложилась такая судьба! Обо мне вы, конечно, не вспомните: ведь теперь заведено славить только тех, кто счастливо живет, кто вращается в порядочном обществе, а я — беспризорник, воришка, кому нужна моя жизнь, моя горькая слеза по хорошей жизни, «честной трудовой жизни» хотя бы на несколько лет, так как здоровье мое сильно подорвано и не придется, наверно, хотя бы увидеть своими глазами настоящую жизнь, полную счастья и радости!!!