До войны я ушла вместе с родителями в город Запорожье. Как сквозь сон помню, как по радио объявили, что на нашу страну напали фашисты. Это я определила и по взволнованным лицам родителей.

Мне тогда шёл шестой год. И вот наступили мучительные страшные дни войны. Отец по первому призыву ушел на фронт, я осталась с неродной матерью (моя мать умерла в 1939 году).

Когда фашисты захватили город, нам, малышам, было интересно увидеть хотя бы одного немца, я, например, была уверена: враг — значит, не человек.

В народе были слухи о том, что немцы злые, безжалостные изверги, и это мы увидели своими глазами. Я не имела понятия, как можно повесить человека, думала, просто на провода вешают, а когда недалеко от нас немцы установили виселицу и чуть ли не каждый день вешали безвинных людей, я поняла, что обозначают, представляют собой враги.

У меня родилась мысль, как можно уничтожать немцев, но что я могла сделать в свои шесть лет?

Однажды к нам в хату (мы жили тогда в своём домике), о чем-то поговорили, и через несколько часов пришло человек шесть, нас стеснили в маленькую комнату, а сами заняли большую часть дома. У нас жила еще семья дяди. Из малышей я была старше всех. И вот, когда немцы уходили, а комнаты были открыты, я всячески старалась им вредить: то забегу и побью посуду, то поналиваю воды кругом — они ничего не говорили. А однажды я набила маленьких гвоздиков в стул, на котором всегда сидел толстый обрюзглый фашист с крестом на груди. Когда они вернулись, мне было интересно, как он сядет. Я стояла под дверью и смотрела в щелку. Фашист сел и мгновенно вскочил со стула, остальные немцы засмеялись, а он взял стул и ударил его об пол, а я убежала в свою комнату. Не прошло и десяти минут, как разъяренный фашист вскочил к нам в комнату и стал всех допрашивать, кто это сделал, мать со слезами на глазах отвечала, что никто, дети маленькие, а женщинам некогда и на улице их видели. Я, прижавшись в угол, дрожала, но в душе было тревожно и радостно, мне казалось, что я совершаю подвиги, я так думала, потому что не знала, что такое совершить настоящий подвиг.

И вот однажды пьяные немцы во дворе позвали меня и дали мне конфет (я взяла, «о есть не стала, так как думала, что они меня отравят) и заставили спеть песенку. Я запела:

Синее море, красный пароход,
Сядем, поглядим на запад и восток.
Там пушки грохочут, пулеметы бьют,
Немцы отступают, а русские идут.

Услышав эту песню, этот толстяк взял меня за уши и долго трепал, сказал, что я маленький партизан. Я тогда не представляла, кто такие партизаны и что они делают. Немцы песни петь запретили, и с тех пор я никогда не пела эту песню.

Каждый день мы ждали от отца писем, но их не было, это еще больше вызывало ненависть к врагу. Наш город освободили, но бои еще гремели.

И вот настал долгожданный день — День Победы. Когда сказали, что уже нет войны, я выбежала на улицу, радость заполняла мою детскую душу, и я во весь голос запела песню «Синее море моё». Теперь я знала, что никто не будет меня драть за уши. А через некоторое время мы получили от отца письмо, а в августе 1945 года отец вернулся домой — еще одна радость пришла ко мне.

Я никогда не забуду те дни войны.