И ВОТ ОН - БОЙ!

   Колонна вражеских грузовиков шла на восток, к линии фронта. Не соврал пленный!
   Впереди - танкетка. Гитлеровцы обстреливали из нее придорожные кусты. В кузовах машин - автоматчики. На головах, поверх касок, - зеленые сетки. Это - защита от комаров. Но пули - не комары. От партизанских пуль оккупантам уберечься не так-то просто.
   Несколько отрядов выдвинулось к шоссе. За каждым пнем, кустом или пригорком - засада. Справа от командира бригады Баранова, за огромным пнем, лежит с ручным пулеметом дядя Никанор. Слева другой партизан - Тимофей. У него в руках длинное противотанковое ружье.
   А вражеские машины идут и идут. Надо терпеливо пропустить их. А как только по головным грузовикам ударят партизаны, замаскировавшиеся на правом фланге, дядя Никанор, Тимофей со своим противотанковым ружьем, сам командир бригады - все должны выдвинуться к дороге и бить по хвосту колонны, чтобы отрезать врагу путь назад.
   Гитлеровцы озираются по сторонам, сжимают в руках автоматы. На некоторых грузовиках - черные хоботы минометов.
   - Неплохо снарядились,- тихо, ни к кому не обращаясь, говорит дядя Никанор. Он щурится от солнца, брызнувшего вдруг сквозь ветви. Застыл, ухватившись за свисающую ветку, командир бригады. Смотрит вперед, на дорогу, и не видит, что рядом, в окопчике, пристроился Марат.
   Мальчик окопался взятой у дяди Никанора саперной лопаткой и чувствует себя превосходно.
   Все недавние страхи и переживания остались там, в ночном лесу.
   Поблизости - Ларин. Он сильно простыл: возвращался в лагерь через топкое болото. Разведчика донимает кашель. Ларин стаскивает с головы фуражку, зажимает ею рот. Нагибаясь к самой земле, кашляет - беззвучпо вздрагивает всем телом.
   ...Идут и идут по шоссейной дороге вражеские грузовики. Пробегают легковые машины.
   Молчат партизаны.
   Но вот справа раздались первые выстрелы, и Баранов подал команду:
   - Огонь!
   Застучал, плеснул горячими струями огня пулемет дяди Никанора. Одновременно хлестнули по врагу из своих автоматов Баранов, Марат, Ларин, у которого сразу пропал кашель.
   Широкое асфальтовое шоссе превратилось для фашистов в западню. Впереди - партизаны, сзади - партизаны, по сторонам - партизаны. Марат видел, как немецкие солдаты, попрыгав с машин, бросились к лесу, по ту сторону дороги. Но там они сразу же напоролись на губительный огонь. Фашисты залегли, стали отстреливаться.
   Что-то несусветное творилось кругом! Воздух содрогался: в кузовах начали рваться боеприпасы. Комья земли, доски, булыжники долетали даже до укрытия пар- тизан.
   Разрывные пули хлопают над самой головой Марата. Только ничего этого мальчик не замечает, не слышит. Поливает огнем фашистов...
   Перезаряжая автомат, Марат услышал, кто-то простонал совсем рядом. Обернулся - Тимофей лежит и уже не поднимает головы! Одним прыжком мальчик очутился возле противотанкового ружья и тут же услышал повелительный голос:
   - Ложись! С ума сошел!
   Рядом упал, точно с дерева свалился, Ларин, прижал мальчика к земле.
   - Не суйся, слышишь?
   А огненный шквал усиливается. Все вокруг громыхает, трещит, ухает...
   Из противотанкового ружья стреляет Ларин. После третьего выстрела "успокоился" вражеский пулемет, который не давал партизанам поднять головы.
   - Товарищ командир разведки! - Марат подтянулся на руках к самому уху Ларина.- Дайте-ка я попробую...
   - Хоронись! Лежи, тебе говорят!
   Сухо и резко ухнула рядом немецкая мина. Завизжали, разлетаясь, осколки.
   - Один разок! Товарищ начальник!
   - Ладно! - соглашается Ларин.- Держи ружье! - Сам он вскочил на ноги.- За мной, ребята!
   Из ложбинок, окопов, из-за деревьев - отовсюду выбежали партизаны. И Марат увидел, как много их, одетых в ватники, полушубки, шинели... Один партизан, взбежав на пригорок и подняв над головой винтовку, крикнул:
   - Двум смертям не бывать!..
   По голосу Марат узнал: Михаил Павлович! Ремень у него был густо увешан ручными гранатами, и, когда учитель резко повернулся, гранаты отошли, топорщась, во все стороны.
   Марат попробовал прицелиться и выстрелить - слишком тяжелой оказалась для него противотанковая винтовка. Оставив ее, мальчик поднялся с земли и тоже помчался по полю. Бежал не по прямой, а зигзагами: так учил его дед Алесь. Невдалеке от большака мальчика ударило в плечо чем-то тупым и тяжелым. Но он не остановился: некогда было.
   Марат оказался на шоссе в то время, когда хлопцы уже выковыривали из машины уцелевших солдат, собирали брошенное ими оружие. Разбитые грузовики громоздились кучами, многие горели.
   Мальчик подбежал к съехавшей с дороги машине, рванул к себе дверцу кабины. Первое, что он увидел, был большой, пухлый, как кожаная подушка, светло-коричневый портфель. Схватил его и повернул к другой машине.
   Но тут его окликнул Ларин:
   - Отходим, Марат! Давай мне портфель. Постой!.. Да ты, кажется, ранен?!
   Возвратившись в свой "лесоград", партизаны долго говорили о "концерте", что дали они фашистам на Слуцкой дороге. Много было разговоров и о толстом светло-коричневом портфеле, принесенном Маратом и Лариным. В нем нашли секретные карты и планы гитлеровского командования. Баранов приказал тотчас же сообщить о добыче на Большую землю. Пусть высылают за портфелем специальный самолет.
   Передать такую весть должен партизанский радист. Он давно уже сидит под елкой на ящике из-под патронов и зашифровывает текст. Под шапкой, едва держащейся на голове,- наушники в мягком байковом футлярчике.
   В открытую дверь землянки Марат видит радиста и ужасно завидует ему: скоро тот начнет говорить с Москвой! В другое время мальчик обязательно побежал бы к парню и попросил бы у него послушать. Но сейчас нельзя. Партизанский хирург велел лежать. Не обидно, если бы рана была как рана, а то - царапина на левом плече, и больше ничего.
   Радист уже настроился на нужную волну, начал стучать ключом.
   Удивительная штука - эта радиостанция. Едва пикает, а слышит ее даже Москва! Сейчас, наверно, там уже узнали о захваченных документах и теперь записывают, где партизаны могут принять самолет. "А что, если я Аде письмо в госпиталь отошлю? - думает Марат.- Прилетит самолет и захватит мой конверт. Он ведь не тяжелый..."
   В сумке Ларина, что висела на стене, всегда есть чистая бумага. Марат вынул листочек, достал огрызок карандаша.
   Лист был исписан с обеих сторон крупными буквами, когда в землянку вошли начальник разведки и дед Алесь.
   - Ну-ка, ну-ка... Разреши глянуть, Марат Иванович! - Ларину захотелось прочитать, чего это настрочил, его дружок. Пробежав глазами первые строчки, он удивленно поднял брови.
   - Ого! Ты только послушай, Александр Демьянович, как твой-то внук... Вот слушай: "...Самый хороший разведчик у нас... товарищ Ларин. Недавно мы под его командованием такие сведения раздобыли, что их теперь в Москву на самолете повезут..." Нет, каков?! - Ларин растерянно посмотрел на деда.- Каков скромник, а? О себе ни словечка! Нет, ты только, Александр Демьянович, послушай дальше! "...А за меня ты, Ада, не бойся. Я живой. Ни разу даже и не раненый".
   Держа листок в руке, Ларин подошел к нарам, на которых, положив на подушку забинтованную руку, сидел "сочинитель".
   - И такое письмо ты хочешь родной сестре направить? Где же твоя совесть, Марат? Правда тут где?
   - И какого лешего ты к нему прицепился? - стал на защиту мальчишки дед Алесь.- Письмецо, на мою думку, вышло у Марата складное!..