"ПУТЬ НАШ НА ЗАПАД"

С.И. Терентьев с женой Любовью Степановной

       "Здравствуйте, уважаемая жена Люба и милая дочь Миличка!
   Снова еду на фронт, а там будет видно, какая постигнет меня судьба. Теперь не страшно, знаю, что вы живы и здоровы. Одно жалко, что не видел вас и не получил от вас ни одного письма кроме телеграммы. Но я и этим доволен. А мне на жизнь располагать не приходится, у меня вообще нет надежды увидеть вас. Дорогие мои, еще раз прошу и наказываю вам, живите дружно, помогайте друг другу и не забывайте меня. Если получите мою похоронку, выпейте за меня.
   Извините, что мало написал, но больше я писать не смог, ^аш муж и папа Сережа.
   2 апреля 1942 года"
   
   Письма сержанта С. И. Терентьева комментирует его дочь Людмила Сергеевна Палилова:
   - Когда началась Великая Отечественная война, мне было 5 лет. Жили мы тогда в городе Колпа-шево Новосибирской области (сейчас город Колпашево входит в Томскую область) на высоком берегу Оби в маленькой избушке-мазанке, построенной папиными родителями. Жили хлебосольно и по-сибирски размеренно. Дедушка был рыбаком и охотником, а три его сына - мой отец Сергей Иннокентьевич, его братья Александр и Петр - помогали ему. Отец работал мотористом на речном катере. Я была в семье единственным ребенком, единственной внучкой . Отец ласкательно называл меня Миличкой.
   Когда отец ушел на фронт, мы остались с мамой Любовью Степановной. Теперь для всех нас смысл жизни заключался в ожидании отцовских писем.
   Отец писал домой довольно часто. Не могу читать без слез письма погибшего дорогого и родного человека. Светлую память о нем будем хранить до конца дней своих.
   Письмо, написанное 2 апреля 1942 года, оказалось последним. У нас сохранились многие письма отца, передающие обстановку того времени. По этим весточкам можно проследить боевой путь отца.
   
    "Шлю я вам свой сердечный привет и желаю всего наилучшего в вашей жизни и вашем здоровье. В первую очередь сообщаю о том, что доехали до Новосибирска 11 августа, а куда поедем дальше, сообщу в следующем письме. Вообще путь наш на запад. Люба, я прошу тебя, не беспокойся и не давай дочери плакать, успокойся и береги свое здоровье. Я при всем желании ничего сделать не могу. Это придется пережить, раз наша такая выпала доля - надо побить врага. Передай привет папе, маманьке, брату Пете и всем родным. Только прошу, не волнуйтесь.
   Ваш муж, папа, брат и сын Сережа.
   10 августа 1941 г."
   
   "...Я хочу сообщить вам, что в данный момент мы находимся в городе Томске. Будем учиться здесь не менее месяца...
   Уважаемая Люба, я очень бы хотел, чтобы ты с Милей приехала ко мне дня на 3-4. Мне бы только повидаться с вами, для меня это очень важно, потому что, может быть, последний раз. Я бы хотел всех вас видеть, мои родные, но это невозможно. Меня назначили командиром отделения.
   Ваш Сережа".
   
   Помню, как мама стала спешно собираться в дорогу. Не знаю, что собрали мама с бабусей отцу, но большой деревянный чемодан с обручами был полным. Я ходила вокруг чемодана и строила планы, как бы мне забраться в него незаметно, чтобы мама увезла меня к отцу. А мама не могла меня взять с собой, потому что я сильно болела. Планы мои остались неосуществленными. Так и не пришлось мне больше увидеть папу, мама уехала в Томск одна.
   Потом отец писал:
   
    "...Сегодня мы свою школу младшего комсостава окончили, выдержал на сержанта, а теперь поедем воевать. Вероятно, завтра, т. е. 7 ноября, едем на фронт. Теперь мне больше ничего не посылайте, на фронте будет все. Вот так, мои дорогие, вероятно, в ночь поедем..."
   
   По письмам отца чувствуется, что он использовал малейшую возможность сообщить нам о себе. По дороге на фронт он отправил нам семь писем. Настроение у него, судя по всему, было очень хорошее.
   
    "...Пишу письмо в пути, не доезжая города Челябинска. Едем пока хорошо и весело. Народу много и своих ребят тоже много. Едем все в одном эшелоне... Будем бить врага до тех пор, пока Гитлер не подохнет..."
   "Едем на Ленинград. Пока едем хорошо, весело, и мне что-то кажется, что и на фронте будет неплохо. Вот приедем, посмотрим, как там фашисты себя чувствуют, а если еще упираются, то мы их заставим побросать оружие, чтобы они больше не совали свой нос... на Советский Союз. Но вообще дело будет видно. Домой приеду только с победой. Буду жив - к весне ждите домой. Папа и маманъка, не обижайтесь, что я пишу вам одно письмо на две семьи. Это потому, что живите дружно, помогайте друг другу...
   13 ноября 1941 года".
   "...Приехали в Вологду. От фронта находимся в 300-х километрах. Дальше пойдем пешком, поезда не ходят, фашист бомбит каждый состав. Ленинград уже в глубоком тылу врага... Нас везут на фронт меньше, чем с фронта раненых. Скоро и мы вступим в бой..."
   "...Сообщаю вам, мои дорогие, что сегодня, 19 декабря, выходим ближе к линии фронта, а там уже фронт, осталось дней 6-7.
   Пожелайте мне всего наилучшего в борьбе с этим гадом Гитлером. Основное, чтобы побить врага и вернуться домой с победой. Я вам желаю всего наилучшего в вашей жизни и здоровье. Плохим не поминайте. Ваш Сережа.
   19 декабря 1941 года.
   Мой адрес: полевая почтовая ст. 1423, стрелковый полк 1220, сержанту Терентьеву С. И."
   
   1220-й стрелковый полк формировался в городе Томске и вошел в состав 366-й стрелковой дивизии. В ноябре 1941 года дивизия выступила на фронт. 8 января 1942 года 1220-й стрелковый полк перешел в наступление, и к нам пришло письмо, опаленное огнем войны:
   
    "Здравствуйте, уважаемые родные, папа, маманька, Люба, милая дочь Миличка, брат Петя. Давно я вам не писал, совсем не было времени и писать было негде. Сообщаю вам, что я... ранен, но в настоящий госпиталь еще не попал потому, что везде все госпитали переполнены. А ранен я легко в левое плечо осколком снаряда. Так что скоро пойду обратно в бой. Возможно, половину февраля придется лечиться, а возможно, и этого не придется, т. к. людей для фронта надо очень много. Если бы вам описать, как нашего брата здесь бьют, это жуть. И кроме того, люди так помирают от холода. А поэтому нас надо очень много. Я от вас ничего не получаю, ни одного письма. Не знаю, получаете ли вы от меня, но я все же пишу. Письма по этому адресу не пишите, т. к. я из своей части выбыл, а нового адреса пока нет. Буду в госпитале - буду писать. Ранен я 23 января...
   30 января 1942 г."
   
   "...Я вам из госпиталя пишу уже третье письмо. Вероятно, скоро поеду на фронт... Когда я шел в бой первый раз, то мне казалось, это не бой, а какая-то детская игра. Я ни на что не обращал внимания. Около меня люди валились как снопы, но мне в то время было не страшно. Я только знал, что надо стрелять фашистов. В первом бою я убил 2-х фашистов, после чего меня ранили, и я покинул поле боя. Это было 23 января 1942 года, утром. Но а насчет того, чтобы мне увидеть вас, мне кажется, не будет этого. Ну ладно, будет или нет, а к бою готовиться надо. Если вы за меня болеете, то душевно поможете мне, родные больше всего помогают. Это я пишу потому, что вообще очень хочется жить. Еще сообщаю о том, что Федор Игнатьевич Панов помер, прямо на дороге, как шел, упал и готов. Таких случаев много. Мой адрес: Ленинградская область, город Боровичи, почтовый ящик № 1, 6-е отделение, мне...
   5 февраля 1942 г."
   
   Из Боровичей отца перевели в госпиталь, находившийся в городе Гусь-Хрустальный Ивановской области. Оттуда он написал шесть писем, и в каждом из них была боль за то, что не получил от нас ни одного письма с тех пор, как выехал из Томска. Письма наши шли в то время очень медленно.
   18 марта 1942 года отец наконец-то получил от нас весточку и в тот же день отвечал:
   
    "...В первую очередь, дорогая жена и милая дочь, сообщаю вам о том, что сегодняшний день для меня очень и очень радостный, потому что я от вас получил телеграмму и узнал, что все вы живы и здоровы. Ведь я как уехал из Томска, так ничего о вас не знал. А теперь я настолько рад и настолько доволен, что в бой пойду с новой силой. Почти каждую ночь вижу вас во сне, как глаза закрою - вы все передо мной... Скоро снова на фронт, а там кто знает, что будет, это дело такое, от осколков мин и пуль скрываться не приходится. Я когда в часть приеду, то сообщу свой адрес..."
   "...Сегодня я уезжаю обратно на фронт. Что будет дальше, буду сообщать вам до самой последней минуты. А если не останусь жив, то плохим не поминайте. Жизнь свою даром не отдам, я так еще дома говорил. Пока я свои слова сдержал, в первом бою я убил 2-х фашистов. Вот уже 2 месяца, как я не участвую в боях. Ну, а теперь пока, дорогие мои, прощайте, а возможно, и вернусь...
   21 марта 1942 года".
   
   Уже после войны нам стало известно, что 17 марта 1942 года 366-я стрелковая дивизия была преобразована в 19-ю гвардейскую стрелковую дивизию, а 1220-й стрелковый полк стал 56-м гвардейским. Но после госпиталя отец в родную часть не вернулся. Он воевал командиром отделения мотострелкового батальона 20-й танковой бригады. 8 апреля 1942 года в бою у деревни Кузьмино Гжатского района Смоленской области был ранен и спустя два дня, 10 апреля 1942 года, умер от ран в госпитале, в селе Поречье Можайского района Московской области, где и был похоронен.
   Много горя принесла нам война. Мои дедушка и бабушка получили две похоронки: одну на моего папу, а вторую на папиного брата Александра Иннокентьевича Терентьева, но, к счастью, вышла ошибка - он остался жив, дошел до Берлина и вернулся Домой. Сейчас живет в родном Колпашеве, у него трое детей и шесть внуков.
   Младший брат моего отца, Петр Иннокентьевич Терентьев, ушел на фронт в 1944 году. Тогда ему исполнилось 18 лет. Он служил на флоте. Сейчас на пенсии. А я работаю в Центральном музее революции СССР старшим научным сотрудником.
   Проходят годы, а боль в сердце не утихает. Недавно исполнилось 10 лет правнуку моего отца, его назвали Сергеем в честь прадеда. После смерти мамы в 1982 году на меня легла большая ответственность - сохранить у детей и внуков благодарную память об отце, деде и прадеде, отдавшем свою жизнь в борьбе за свободу и независимость нашей Советской Родины.