Соединение войск двух армий... Разве можно забыть об этом? Расскажу, как это было для меня, простого солдата, и моих товарищей.

...Уходящий день был тяжелым. Уставшие от боев и переходов бойцы думали об отдыхе. Полушубки раскисли, валенки были пропитаны влагой.

Еще рано утром стрелковый батальон капитана Зинина перерезал Гатчинское шоссе, разгромил вражескую часть, отступавшую по большаку, захватил трофеи, пленных и устремился к возвышенности, на которой лежало село Русско-Высоцкое.

Но путь пехоте преградили вражеские танки, которые били по нашим боевым порядкам из орудий и пулеметов. Танки с черными крестами прижали стрелковые цепи к земле, не давая подняться. Атака захлебнулась, наши стрелки и автоматчики залегли в лощине.

— Вот гад, и окопаться не дает,— проворчал мой земляк сержант Телегин, залезая в глубокую воронку от снаряда. Василий сбросил с себя катушку провода, воткнул пруточек заземления в рыхлую землю и подключил телефонный аппарат к линии.

Сверху из черных туч сыпалась какая-то изморось.

— Эй, связисты,— произнес негромко старший лейтенант Парамонов, подползая к нам поближе.— Связь в порядке?

— А как же! — ответил ему Телегин.

— Соедините со штабом полка.

— Майор Елисеев на проводе! — воскликнул Василий, передавая трубку старшему лейтенанту.— Да вот только...— начал было говорить Василий, как рядом взметнулся столб мерзлой земли, раздался страшный грохот, и пороховая гарь, от которой запершило в горле, обдала нас.

— Без корпусной артиллерии нам не обойтись,— говорил начальник штаба батальона в трубку полевого телефона, косясь на дно воронки, где прибывала вода.

С наступлением темноты огонь вражеских танков, укрывшихся за развалинами села, прекратился. Но над ним то и дело взлетали, потрескивая, ракеты, рассыпались и терялись в черном небе.

Установив радиосвязь с корпусной артиллерией, я стал искать глазами комбата. Вскоре капитан А. А. Зинин передал по рации координаты врага.

Наше напряжение нарастало. Стрелковые роты приготовились к атаке. Но тут неожиданно зачастили разрывы снарядов в самом селе, и до нас донеслась не немецкая речь, а наша родная русская. То, что случилось непредвиденное, вскоре подтвердил комиссар батальона, в темноте смело добравшийся до окраин села.

Оказывается, с. противоположной стороны села, где светилось зарево пожаров, в Русско-Высоцкое ворвались наши танки, наступавшие из-под Пулкова. Они завязали с ходу бой и вынудили фашистов отступить. Мы избежали жертв.

Вечерело. Под ногами становилось суше. От крепкого мороза звенел густой лесной воздух и начинал прямо-таки пьянить. К полуночи мы с Жидкиным размышляем, где же преклонить отяжелевшие головы. Неожиданно перед нашим взором вырос шалаш из сосновой хвои. «Экая благодать!» — мелькнуло в голове.

— Давай-ка, дружок, закурим,— проговорил неторопливо Никифор.

Он залпом выкурил две цигарки махорки. Оставшийся окурок спрятал в карман. Лицо его посветлело, в уголках рта появилась улыбка.

Расстелив плащ-палатку на хвое, мы как можно плотнее прижались друг к другу. Согреваясь собственным дыханием, погрузились в глубокий сон.

Проспав часа три, мы почувствовали прилив сил и бодрость духа. Из села доносились обрывки русской речи. Заметив свет костра, мы пошли в село.

Танкисты из 220-й бригады то и дело подливали маслоотработку в огонь, который с шипением и треском взметался вверх. Чумазые танкисты подавались на момент назад и снова тянулись к теплу, шуточно приговаривая:

— Ну, грейся, матушка пехота!

Хорошо!